— Я… — вытолкнул он из себя один звук. Сердце в нем громко билось в такт громким залпам непрекращающегося фейерверка. — Я…я так люблю тебя. — Мишель зарылся носом в расстегнутый ворот куртки Марка. — Так люблю.

Конец второй части

========== Одна ночь. Глава 12 ==========

6 × 9 = 42

27

— Откуда вообще взялись эти чувства? — спросил Мишель. — Может, это не любовь и мы все сами придумываем?

— Любовь люди и придумывают. — Ответил Марк. — Чтобы легче и проще жилось.

Снег больше не шел, а центр города был полон людей, но в то же время был тих и спокоен. Они с Марком прошлись через многолюдную центральную площадь и прогулялись по перекрытому в честь праздника проспекту. Откуда-то до них постоянно доносилось рождественское пение, но Мишель сколько не вертел головой, никак не мог найти его источник. В конце концов, к полуночи они добрались до пустующего пешеходного мостика около лицея Мишеля и встретили Рождество, сидя на узкой скамеечке и смотря на панораму праздничного города.

— Что тогда — мои чувства? — снова спросил он.

— Все вместе. Все, что мы приносим в жизни друг друга.

Мишель достал из рюкзака бутылку вина.

— Это Анджей сунул мне. Он…- Мишель запнулся, не совсем понимая, как объяснить свое родство с Анджеем. — Он внук дедушки. Тоже приемный.

Марк присел рядом и забрал из рук Мишеля вино. Щурясь, начал вертеть бутылку в руках.

— Хорошее, наверное. — Пробормотал он. — Написано, что с корицей. Попробуем?

Мишель сжал в руках ткань своего рюкзака и помял мягкие свитера в нем.

— Так оно же закрыто. Как мы?

Он чувствовал, что начинает чуть-чуть замерзать. С холодной скамейки смели снег, и сверху Марк положил свернутый плед, который нес от самой машины через весь центр, но это все равно не спасало от зимней ночи. Но Мишель был счастлив. Рождественская сказка продолжалась, а Марк был рядом с ним. Он впервые за несколько лет полностью ощущал волшебство праздника и спокойно и легко поддавался ему. Они с Марком были на этом мосту в одиночестве, но в то же время в самом центре живого праздничного города. Под ними шумела магистраль, с недалекой набережной доносился перезвон и громкое пение, разлетающееся на морозном воздухе по всему городу. Город горел огнями и жизнью.

Марк вскочил со своего места и аккуратно поставил бутылку на скамейку. Мишель машинально придержал ее, чтобы не упала, и с интересом посмотрел на альфу. Не понимал, что тот задумал. А Марк уже шустро расстегнул свою куртку, добрался до внутреннего кармашка и достал оттуда какой-то маленький блестящий предмет.

Он сел обратно, снова забрал бутылку и открыл небольшой раскладной ножик. Стал поддевать им пробку.

— Не думаю, что есть любовь, про которую все говорят. — Продолжил Марк. Он старался, крутил в замерзших красных пальцах нож и сосредоточенно смотрел на плотную пробку. — Сначала я почувствовал твой запах и просто захотел тебя. Будь мы при других обстоятельствах, будь ты старше и не такой…- Марк тихонько рыкнул и потянул за пробку. — Я не знаю, как объяснить. Будь на твоем месте хотя бы такой как Берни, я бы попробовал уломать тебя на секс.

Мишель почувствовал, как залился краской. Он отвернулся от Марка и посмотрел на желтое море огней за бетонным ограждением.

— Я же предлагал тебе. — Тихонько, почти шепотом сказал он. — Я готов.

— Потом ты не шел все у меня из головы. Я подумал, что все из-за запаха, но решил попробовать с тобой встретиться. И ты мне сам по себе показался интересным человеком, не только из-за запаха. И милым.

Со звучным хлопком пробка поддалась и выбралась из бутылки. Марк не удержал ее, и она отлетела в сторону, прокатилось по покатому снежному настилу, и улетела вниз. Марк привстал и выглянул за ограждение, как будто еще надеясь эту пробку вернуть.

— Придется выпить все. — Разочарованно сказал он.

— Милым? — переспросил Мишель. — А дальше?

Марк вернулся на скамейку. Сел рядом, снова окутал Мишеля своим запахом. Уже не таким, как в первую встречу. Мишель все еще хотел быть с ним, как бывают вместе альфа и омега, но запах Марка он перестал воспринимать лишь как запах молодого альфы. Мишель, вдыхая его, расслаблялся. Чувствовал себя под защитой, чувствовал, что рядом с ним можно обустраивать дом и растить в нем детей. И их никто не тронет.

— Когда ты рассказал все, я очень злился. И даже был на тебя зол первые дни. У меня проблемы с контролем, на самом деле. — Марк поднял голову и посмотрел Мишелю в глаза. Из-под его смешной шапки с балабошкой прямо на лоб выбралось одно черное колечко волос. Мишель заворожено поднял руку и поправил волосы Марка, слегка погладил пальцами его по лбу. Марк молчал и следил за действиями Мишеля.

— Все еще не верю, что ты мне не снишься. — Мишель погладил щеку Марка. — Ты здорово себя контролируешь, когда отказываешь мне в близости.

— Ты не понимаешь, это совсем другое!

— Да прям? — засмеялся Мишель.

— Иногда во мне как будто кто-то другой живет, очень-очень злой и раздражительный. Ты меня таким не видел, не знаешь. Я, вроде как, учусь справляться со своим характером. По крайней мере, сейчас не раздражаюсь из-за всякой ерунды. А вот был подростком, мог вообще из-за пары слов подраться. Один раз, мне шестнадцать было, я чуть было Эшли не ударил. По — настоящему, как альф всегда бил, кулаком. — Марк отпил остывшее вино из бутылки. Мишель уже давно понял каким-то внутренним чувством, что разговоры о братьях всегда выводили Марка из спокойного состояния. — Эшли совсем пиздюк был и собрался на свидание со взрослым мужиком, мы с ним здорово поругались. Я очень злился, нарычал на Эшли и замахнулся кулаком. Он сильно испугался тогда.

Марк еще раз приложился к бутылке. Мишель смотрел как Марк обнажает свою белую шею, как ходит его кадык, когда он глотает. Мишель помнил Марка, когда месяц назад они разговаривали на этом самом мосту. Как пугал Мишеля его внешний вид, как Марк был не похож сам на себя. В жизни Мишеля почти все советы по отношениям давал ему Берни. И Берни говорил никогда не связываться с теми, кто хоть как-то мог навредить. Берни учил опасаться, не давать в обиду свое тело, психику и свободу. Но Берни всегда только хорошо отзывался о Марке и поддерживал их отношения. А уж Берни в людях умел разбираться.

— Ты будешь пить? — спросил Марк, протягивая вино. — Оно не крепкое, но холодное. Осторожней.

Мишель взял в руки холодную стеклянную бутылку. Отпил прямо из горлышка. На котором, как ему показалось, все еще остался аромат Марка и запах его губ. Мишель давно не был близок с ним, уже и не мог вспомнить ничего и понимал, что многое сейчас придумывает сам.

Мишель сделал несколько маленьких глотков. Обжигающая жидкость прокатилась по горлу, прошла через тело. Он зябко поежился, втянул голову в плечи, пытаясь спрятаться от морозца в шарфе. После первого обжигающего эффекта по телу стало разливаться тепло, а во рту появился привкус корицы и пряных фруктов.

— Я больше никогда не трогал кого-то слабого. — Снова заговорил Марк. — Мне тяжело тебе это объяснить, но до сих пор у меня бывает такое чувство, что я весь — сгусток ненависти и злости, и мне трудно контролировать свое раздражение. Ты когда все это рассказал, а потом упал, я даже боялся подойти к тебе, потому что был очень зол. Я знаю, что ты это все тяжело переживал, а я тебе даже не мог помочь.

Мишель молчал. Мишель знал, о чем говорит Марк. Он сам мог становиться таким жалким комком — комком слез, нерешительности и малодушия. Когда нужно было проявлять характер, когда нужно было быть сильным и смелым, Мишель просто не мог справиться с собой и своими страхами. И только в последнее время он научился хоть чуть-чуть действовать. Он маленькими шажочками приближался к Марку — он целый день решался впервые ему позвонить, он со страхом брал впервые Марка за руку, он несколько недель выбирал между Марком и своими страданиями о далеком прошлом. Мишель с большим трудом вел войну с самим собой, пытался собрать вместе множество разных деталей, которые не сходились: свои желания, желания отца, Берни, дедушки; учебу, экзамены и поступление; свои эмоции, страхи и опасения; огромный долг за свою жизнь перед папой, который Мишель должен был нести и который должен был оправдывать.