Мишель, не разрывая зрительного контакта с Анджеем снова поднял телефон.

— Приедешь к посту? — спросил он у Марка. Голос даже не дрожал, слез на глазах не было. От принятого решения задышалось легче. — Кедровая, строение семь, там шлагбаум. Я буду тебя ждать.

— Хорошо. Здесь еще ближе, минут за пятнадцать доберусь.

— Осторожней, пожалуйста. — Попросил Мишель. — И… спасибо тебе.

— Да за что?

— Я буду ждать. Через пятнадцать минут.

Мишель сбросил вызов и еще раз поднял взгляд. Они так и не ушли. Стояли и смотрели на Мишеля, как будто увидели в нем что-то интересное. Даже Эйбел больше не торопился, а подошел поближе, встал рядом с Анджеем и сложил руки на груди.

— Я ухожу. — Сказал Мишель, поднимаясь на ноги.

— Да я не могу тебя отпустить. — Эйбел попытался схватить Мишеля за руку. — На улице ночь, а ты даже несовершеннолетний, куда ты пойдешь?

— Подальше отсюда. — Мишель мягко вырвал руку из слабой хватки. — Можете позвонить и сказать отцу, если хотите. Только он все равно не приедет.

— Да не в твоем отце дело, — Эйбел догнал его на дорожке и быстрым шагом пошел вслед за Мишелем. — Да постой ты, — снова поймал его за руку и заставил остановиться. Драгоценное время быстро утекало, а до поста на въезде в поселок даже быстрым шагом было идти не меньше десяти минут.

— Постой ты. — Снова заговорил Эйбел. Он на самом деле выглядел обеспокоенным и уже не таким злым. — Это безопасно? — спросил он. — Джейк говорил, что ты умный мальчик, ты хорошо знаешь этого альфу? Он ничего тебе не сделает?

Мишель громко выдохнул. Ну как он мог объяснить им, что Марк ему ничего и никогда не сделает? Да один его запах был лучше всех. Мишель не знал запаха папы, но был уверен, что даже и он бы так не пах, как пах для него Марк. Он доверял Марку так же, как маленький Юстас Анджею. Мишель рядом с ним не боялся ничего и никого. Марк просто не мог быть опасным для Мишеля. Для кого угодно, но не для него.

— Он даже на секс не соглашается, потому что беспокоится обо мне. Он мне ничего не сделает.

— И все равно…

— Извини, но я уйду.

Жизнь. От этого зависела целая жизнь. В этом Мишель был уверен. Он долго смотрел на Эйбела, прямо в его черные глаза. Не отводил взгляд, почти не моргал. Не получилось бы словами рассказать все то, что чувствовал Мишель. Но Эйбел же знал эти чувства. Эйбел же пытался сложить ту же самую мозаику, что и Мишель.

— Мне нужно сказать Джейку. — Твердо повторил Эйбел.

— Говори.

— Это займет минут пятнадцать.

— Я понял.

Эйбел кивнул и отпустил. Даже сделал шаг назад, сложил руки у себя на животе и посмотрел таким взглядом, с которым некоторые омеги смотрели на своего ребенка. Мишель проглотил комок в горле. Сумел лишь кивнуть ему в благодарность и развернуться.

В доме он схватил только свой рюкзак, где были спрятаны оба свитера и шарф, и снова выскочил на улицу, сбежал по ступенькам крыльца, пронесся мимо нарядной ели и уже почти выскочил за ворота. Догнал его Анджей.

— Постой! — позвал он, и Мишель остановился перед самыми воротами, развернулся и недовольно шикнул. Сколько можно было его задерживать? Минуты шли, а вдруг Марк мог передумать и уехать, а вдруг Эйбел уже говорит с дядей, а вдруг сейчас приедет отец и никуда не отпустит? Мишель не мог больше оставаться здесь. Ни минуты.

— Чего еще?

— Возьми шапку. — Анджей протянул ему свою, с ушками. А когда Мишель даже не пошевелился, сам надел ее ему на голову. — Застегни куртку, и вот тебе… — Анджей достал из ворота пуховика темную бутылку. — Давай, повернись, засуну тебе в рюкзак, чтобы не разбилась.

Мишель развернулся спиной и Анджей быстро открыл замок.

— Будь осторожен. — Попросил он, выталкивая Мишеля за ворота, на пустую дорогу. — И счастлив.

Ворота быстро захлопнулись, отрезав Мишеля от всех этих, несомненно, хороших людей.

За воротами была прямая заснеженная улица. Здесь не ездили автомобили, не шумел город, и не слышались голоса людей. Все остались за закрытыми воротами, а здесь был лишь один Мишель, который в одиночестве стоял перед длинной прямой дорогой, ведущей в темноту, сжимал в руках лямку рюкзака и всматривался в ночь, подсвеченную фонарями.

Мишель еще раз оглянулся на дом, вышел на середину дороги и быстро побежал в сторону поста.

Всю жизнь он слушался отца и дедушку. Всю жизнь он любил их и не хотел расстраивать. Он мирился с их «нельзя», мирился с тем, что отец работал в праздники, с тем, что дедушка, уча его доброте, был строг и несправедлив со многими людьми. Мишель всегда убеждал себя, что прилежная учеба, послушание и доброта сделают его жизнь счастливой и прекрасной. Мишель думал, что ухаживания альф — это опасность, что вечеринки с друзьями — тоже опасность, что дружба с другими ребятами — ненужная вещь. Отец старался оберегать его от всего, но не хотел даже хотя бы раз поговорить с Мишелем по душам, прийти пораньше со своей работы, явиться на их общий семейный праздник. Да просто бы избавить его от постоянного одиночества. Отец мог хотя бы постараться наладить свою жизнь, чтобы Мишель не чувствовал себя виноватым каждый раз, когда заставал его сидящим на темной кухне. Отец мог хотя бы попытаться сделать что-то для них двоих.

Мишель быстро устал и остановился, хотя и пробежал только половину. Далеко в темноте только начал виднеться огонек в домике дежурного. Мишель тяжело дышал, держал руку у колющего бока и смотрел вперед, не появится ли там свет автомобильных фар и назад — не пытаются ли его догнать.

Мишель был их гордостью. Они радовались всем его успехам, собирали грамоты, хвалили за выученные стишки и отличные оценки. Они оберегали его от всех опасностей, возили в школу на машине или водили за ручку. Они любили Мишеля, правда. Они желали ему счастья и, наверное, даже не догадывались, как эта забота может душить. Да и сам Мишель об этом почти не задумывался. Он лишь долгими ночами смотрел на звездочку, иногда разговаривал с ней и убеждал себя, что все нормально.

А потом воздушный замок рухнул.

Когда Мишель увидел Марка.

Когда он сказал правду вслух.

Когда стоял на мосту в окружении тумана и глотал слезы.

Что ему сейчас нужно было сказать? Простите, что не послушался? Простите, что подвел вас, что впервые в жизни поступил так, как хотел сам?

Мишель крепче перехватил рюкзак и побежал еще быстрее. В полной тишине ему показалось, что он слышит звук мотора.

Морозный воздух колол легкие, в боку болело, а в голове шумела кровь. Мишель тяжело дышал, но свет окон небольшого домика приближался с каждым шагом. А потом, когда оставалось совсем чуть-чуть, когда Мишель боролся с собственной слабостью из последних сил, он увидел яркий свет от машины, показавшейся из-за поворота.

На последнем дыхании, путаясь в собственных ногах, Мишель еще быстрее понесся к шлагбауму. Он видел, как автомобиль остановился прямо перед ним, как яркий свет фар потух и открылась водительская дверь.

Мишель упал, когда за спиной что-то громко взорвалось и испугало его. Он вскрикнул, выставил перед собой руки и сразу же ободрал ладони о выступающую плитку старой мощеной дороги. Рюкзак слетел с плеча Мишеля, а сам он резко обернулся на громкий звук. Это был всего лишь фейерверк. Яркий шипящий огонек поднимался вверх и распадался на сотни разноцветных вспышек.

— Мишель! — встревожено позвал Марк.

Мишель тут же забыл про небо в огоньках и вскочил на ноги. Быстро схватил рюкзак за лямку и бросился к Марку. Альфа успел оббежать закрытый шлагбаум, и был совсем рядом. Мишель обвил его руками, вцепился в куртку Марка, уткнулся носом в его теплую шею и вдохнул в свои бедные легкие этот такой родной и прекрасный запах.

Марк придержал Мишеля за спину, погладил по голове, по смешной шапке с ушками.

Мишель задыхался от быстрого бега, от испуга и нахлынувшего на него счастья. Мишель цеплялся пальцами за шнурки на куртке Марка, тыкался носом ему в шею и ворот, глотал воздух ртом.