Раньше, много лет назад, северной окраиной город примыкал к большому и древнему сосновому бору, где высокие деревья уходили далеко вверх и под ногами лежал мягкий ковер из пожелтевших иголок. За этим бором, огороженный соснами как надежной стеной от душного города, стоял поселок из пары улиц с большими одинаковыми домами, ухоженными площадками, красивыми садами и высокими заборами. В последние годы город все больше разрастался, и уже и бор, и сам поселок, оказались окружены высокими современными новостройками. Но это место все равно оставалось самым дорогим и желанным для многих состоятельных людей их города. И именно здесь Мишель рос.

Дом дедушки был высоким, двухэтажным с широкими светлыми окнами, выложенный из теплого белого камня. К дому примыкала деревянная терасса, летом нагревающаяся на солнышке. Мишель помнил, как на ней устанавливали детский надувной бассейн, ставили рядом такую же надувную пальму и Мишель мог часами плескаться в теплой воде один или вместе с Несси, брызгаться на взрослых и весело хохотать.

Сейчас эта терраса была пуста, заметена ровным нетронутым слоем выпавшего снега. Перила крыльца, балки и балюстрады были обвиты мерцающими гирляндами, а чуть дальше во дворе стояла высокая старая ель. Летом, из-за шикарного цветущего сада, неприметная ель была незаметна, но зимой, украшенная фонариками и разноцветными шарами, она становилась главной красавицей. Мишель знал, что в доме, обязательно около камина, стоит еще одно дерево, искусственное, но такое же красивое, как настоящее. Под этим деревом Мишеля всегда дожидались подарки.

Молчаливый шофер заехал во двор, остановился на подъездной дорожке и хотел снова идти открывать перед Мишелем дверь, но Мишель успел вперед.

— Спасибо, я сам выйду. — Сказал он, быстро хватая рюкзак и выскакивая на улицу.

В старой, немного пахнущей пылью и пирогами, машине Марка было в сто раз уютней, чем в этой. Даже несмотря на теплые кожаные сидения, парфюм и профессионального водителя.

Мишель посмотрел в сторону белой двери, украшенной рождественским венком. Дедушка всегда выходил встречать его. И какую-то пару секунд Мишель ожидал увидеть его снова, но быстро взял себя в руки, вспомнил, что дедушки больше нет. И сам, как большой, медленно пошел к дому. Под ногами скрипел снег, нарядная ель мигала фонариками, его ждали, и все должно было быть хорошо. Поэтому Мишель старался улыбаться.

Но улыбка пропала, когда вместо дедушки встречать его вышел Эйбел. Он даже не старался выглядеть дружелюбно, но и злым его лицо Мишель назвать не мог. Эйбел, как и сказал отец, был немолод, точно был раза в два старше Мишеля и у него в уголках глаз уже собирались морщинки. Но Эйбел был все так же худ, высок и имел все такой же длинный черный хвост. Правда сейчас из этого идеального хвоста выбилась пара прядок, а руки, с тонкими красивыми бледными пальцами, на одном из которых блестело долгожданное колечко, были испачканы в муке. И вытирал Эйбел их об фартук в мелкий цветочек.

— Привет, — сказал он, — проходи. Все настолько заняты, что не заметили явление главной звездочки.

Все-таки какая-то злость в Эйбеле осталась. Мишель не мог до конца смириться с тем, что именно Эйбел занял место дедушки в доме, что Эйбел теперь готовит выпечку на дедушкиной кухне, что он управляет слугами и даже выходит встречать гостей.

Мишель лишь кивнул ему, потому что был вежливым мальчиком и прошел мимо.

— Майки с его семейством приедет к вечеру. — Продолжил говорить как будто в пустоту Эйбел. — Все остальные здесь, проходи в гостиную. Анджей вернулся с сыном, теперь все восхищаются.

— Сыном? — Мишель замер в открытых дверях, впуская в теплый дом морозный воздух.

— Ты не знал? — Эйбел затолкал Мишеля в дом и закрыл дверь. — Джейк в кабинете, а мне надо на кухню. Коллин со стариком и детьми в гостиной, проходи туда.

Мишель сам разделся, сам повесил в гардеробной свою куртку, забросил на верхнюю полку шапку и аккуратно свернул свой любимый шарф. И еще немного постоял посреди маленькой тесной комнаты, собираясь с мыслями. Пока ехал сюда, Мишель почти не волновался. Он появлялся в этом доме каждое Рождество и оставался на каникулы, но он уж не помнил, когда в этом доме собирался так много людей. Мишелю казалось, что пришли все. Мишель снова попытался улыбнуться. У дедушки была большая семья — это же хорошо. Большая и такая разнообразная семья. И Мишель, конечно же, оставался ее частью. Даже если здесь теперь хозяйничал Эйбел.

Большая гостиная занимала почти весь первый этаж и имела высоту во все два этажа. Здесь всегда было уютно: старые кресла и диваны украшали клетчатые пледы, вдоль одной из стен тянулся длинный и высокий книжный шкаф, за ним пряталась широкая деревянная арка, ведущая в столовую, а следом и кухню. Именно туда быстро ушел Эйбел, и оттуда несло запахом жарящегося мяса и готовой выпечки. Самое главное и центральное место в доме занимала, конечно же, наряженная ель. Она стояла рядом с работающим камином и десятки маленьких язычков пламени отражались в красных стеклянных шарах. Мишель тихо, как незваный гость, прокрался в эту гостиную и остановился перед красивым большим и мягким ковром, как перед границей. У него сердце захватывало от воспоминаний из детства, от воспоминаний о совсем недавних счастливых праздниках в этой комнате, от мыслей о дедушке и от собственного неприятного чувства неправильности всего происходящего.

В своем любимом кресле, придвинутом ближе к камину, сидел дедушка-альфа. Совсем постаревший за этот год, в очках с толстыми диоптриями и полностью седыми волосами. Свитер с оленями выглядел на нем немного нелепо, потому что Мишель помнил его только в классических старомодных костюмах. Но дурашливый свитер вдруг резко становился уместным, когда дедушка искренне улыбался и посмеивался. На руках у него был маленьких ребенок, совсем еще малыш, с толстенькими ручками и ножками, кучерявым русым чубчиком волос и в праздничном костюмчике все с теми же оленями.

Вокруг дедушки и ребенка собрались все остальные: дядя Коллин, все такой же бородатый и добрый, серьезный Анджей и незнакомый Мишелю мальчик лет пяти. Черный цвет волос мальчика и его запах выдавали в нем того самого сына Эйбела.

На Мишеля обратили внимание не сразу, и он еще несколько секунд стоял на холодном паркете в стороне и наблюдал за этой идиллией. Но стоило взгляду Анджея скользнуть по его фигуре, как тут же все остальные замолчали и посмотрели на него, даже малыш вывернулся в руках дедушки и повернулся в сторону Мишеля.

— Ну наконец-то, — первым заговорил дядя Коллин, — мы тебя все заждались. Иди сюда! — он протянул в сторону Мишеля руку. Не согласиться было невозможно, и Мишель сделал первый уверенный шаг по ковру и потом быстро приблизился к теплому камину и оказался на краешке небольшого диванчика, бок о бок вместе с напряженным Анджеем.

— Здравствуйте. — Мишель посмотрел на старшего альфу. Это дедушка его любил и взял в семью, а остальные лишь согласились. Это именно из-за дедушки к Мишелю стали относиться как к родному, но дедушка-альфа был немного другой. Мишель не был его самым любимым внуком. Он даже не был в топе.

Малыш снова вывернулся в руках дедушки, все еще смотрел на Мишеля своими огромными серыми глазами. Потом заметил Анджея, запищал и полез к нему.

— Это Юстас, Мишель. Первый правнук. — Сказал дедушка с улыбкой. — Ни минуты на месте не сидит, непоседа.

Анджей уже взял ребенка себе на руки и прижал к груди. Их запахи, ребенка и его папы, сразу же смешались в один. Анджей слегка улыбнулся одними уголками губ и посмотрел на Мишеля. Это был все тот же взгляд, какой Мишель помнил из детства. Анджей смеялся на ним и его растерянностью.

— Ты не знал про него? — спросил Анджей, покачивая своего ребенка.

— Нет, никто не говорил.

— Надо тебе почаще нас навещать. — По-доброму сказал дедушка, вытягиваясь в своем кресле. — Коллин, Майк звонил? Где он застрял?

— Подъезжает. — Ответил дядя Коллин с пола. Он вместе с молчаливым мальчиком упаковывал последние подарки в бумагу, расположившись прямо посреди ковра, в самом центре узора.