— На кого же?

— На обстоятельства. На все это. Он не высокого мнения о своих родителях, особенно об отце. Но то, что ты рассказал…

Запищал таймер, запущенный на телефоне. Мишелю снова нужно было полоскать горло и пить сироп. Берни умолк, так и не договорив. Он просто молча жевал одно печенье за другим, болтал ногой под столом и поглядывал в окно. Сегодня, наконец-то, снег смог полностью покрыть землю и крыши домов. Установился крепкий морозец, почти зимний. В это году зима пришла очень рано.

Мишель управился за пару минут, снова вернулся на место, ухватился за свою кружку с чаем, обхватил ее ладонями.

— Марк хочет поговорить с тобой, — Берни отвернулся от окна, — ты не отвечаешь на его сообщения, поэтому он решил немного подождать, дать тебе время. Знаешь, он… он любое твое решение примет, он такой. Но я бы на твоем месте с ним встретился и все бы обсудил.

— Я не могу. — Повторил Мишель.

— Почему?

— Мой папа застрелил его отца! — Мишель испугался своего громкого голоса. Горло обожгло болью. Он заговорил тише. — Я не знаю, что их связывало, но они были врагами очень долго. И я думаю, что если бы не тот альфа, папа бы был жив. И все бы было не так. И теперь я с его сыном… я влюбился в сына этого человека, который испортил все. И папа тоже… из-за моего папы Марк оказался без отца. И если мы теперь окажемся вместе? Как мы можем быть вместе с ним после этого?

— Я не знаю.

Мишель усмехнулся:

— Ты знаешь. Ты хотел бы сказать, что все это было давно и мне не стоит из-за этого так сильно переживать.

— Я бы сделал так, но ты — не я.

— А я не знаю, что делать. — Мишель повесил голову. — Я не хочу пока с ним разговаривать. Я не знаю, что нам делать.

Берни бросил в его сторону выразительный взгляд и тяжело вздохнул. Мишель знал этот взгляд. Берни постоянно считал, что Мишель излишне драматизирует, но не хотел говорить о своих претензиях вслух. Какие бы у Берни не были убеждения, он всегда с пониманием относился к чувствам других.

— Я передам ему, что ты пока не готов. — Берни выделил голосом слово «пока». — Я тебе задания принес. — Перевел он тему. Берни спрыгнул со стула и пошел в прихожую за своей сумкой. — Налей еще чайка, пожалуйста. — Попросил он оттуда. — У тебя можно на балконе покурить?

Заваривая чай, Мишель уже по которому кругу прогонял все эту недолгую неделю отношений с Марком. Мишель чувствовал себя трусом, но от одной только мысли о встрече или разговоре с Марком, у него начинали дрожать руки. Мишель боялся реакции Марка, боялся того, что все это может всплыть. Мишель не мог себе представить, что будет, если об этом узнает отец. И еще Мишеля грызло чувство вины перед своими родителями — для них Марк был врагом.

Берни вернулся с кипой тетрадей и распечатками тестов. Все это разложил на столе и взялся за свежий чай. Мишель понял хитрый план сразу. Берни снова хотел заставить его помочь с тестом и задачами. Мишель решил ему подыграть и даже принес из своей комнаты учебники, нашел нужные параграфы и положил перед Берни.

— Я думал, ты мне поможешь с решением. — Расстроено протянул он, прикусывая губу. У Берни это выходило очень сексуально. Мишель пытался раньше повторить, но в его исполнении все эти омежьи штучки выглядели довольно смешно.

— И на экзаменах я тоже тебе помогу?

— Вы с мистером Лонгом явно переоцениваете роль тригонометрии во взрослой жизни. Ни один синус или косинус тебе не поможет разобраться со своими загонами.

— Математика меня успокаивает. — Честно ответил Мишель.

— Ты ненормальный. — Категорично заявил Берни. — На, нарисуй мне красивую функцию, дальше я сам решу.

Мишелю нравилось учиться не потому, что он хотел хорошие оценки, и не потому, что от него это требовали родители. Отец, конечно, часто говорил про важность учебы, но его любовь никогда не зависела от успехов Мишеля в учебе. Мишелю нравилось, как перед ним раскрывался мир. Математика — это не про числа. В ней была строгая и четкая красота, которая тоже объясняла мир вокруг, не хуже любого искусства. И на какой-нибудь фрактал Мишель мог любоваться так же, как и на красивую картину. Потому что это было такое же прекрасное искусство. Поэтому ему и давалось все легко.

Мишель расчертил систему и немного кривовато вывел функцию. Закашлялся и вернул лист Берни.

Когда они с Марком болтали на первом свидании, Марк рассказывал про свои машины. Они ему нравились, это было видно сразу. Мишель не понимал, что может быть такого прекрасного в железках. Марк же любил именно железки. Он был не таким, как парни из школы. Те часто обсуждали дорогие модели, разбирались в спортивных тачках, которые были не по карману большинству из них. Марк с огоньком в глазах и искренней гордостью говорил, как он нашел на свалке вполне приличные поршни.

Мишель не мог не думать о Марке. Тригонометрия, как и химия не спасали. Мишель все-таки был отличником и решал легкие задачки почти на автомате. Еще успевал подсказывать и Берни.

Марк говорил, что окончил школу не очень хорошо. Его подвел характер, в школьные годы не склонный к учебе. Марк прогуливал уроки, гулял с друзьями по самым злачным местам своего городка, подрабатывал в гараже одного завода, где его многому и научили. Марк говорил, что сейчас он наверстывает то, что упустил, решает пробные тесты для поступления в колледж и уже почти готов к экзамену в следующем году.

Мишель не находил в Марке недостатков совсем. От этого было еще хуже.

Они с Берни занимались несколько часов. Мишель наверстывал пропущенные темы, а Берни все мучился с тригонометрией. Мишель пытался научить Берни самому видеть логику в вычислениях и функциях, но Берни в упор ничего не понимал. Мишель тяжело вздыхал и не мог сообразить одно: почему Берни так прекрасно разбирается в запутанных человеческих отношениях, но не понимает простейшего смысла числа «пи»?

Еще не начало темнеть, когда домой вернулся отец. Мишель и даже Берни привыкли, что тот не возвращался так рано, поэтому Берни и не успел сбежать. Когда они услышали, как в замке поворачивается ключ, Берни замер, так и не дотянувшись рукой до своего телефона, который вдруг начал разрываться от входящих сообщений. Мишель тоже немного испугался, но из-за другого — он не сразу понял, что это вернулся отец.

— Надо валить. — Ожил Берни. — Я уже почти все решил. Последнюю задачу сам добью.

— Я дома! — громко крикнул отец.

Берни сгреб разбросанные листы с графиками и стал аккуратно складывать их в тетрадку. Отец должен был понять, что у них гости, потому что запах Берни уже давно стоял во всей квартире. Поэтому он и не сильно удивился, когда добрался до кухни.

— Здравствуйте. — Сказал Берни, не отрываясь от тетрадок.

-Здравствуй. — Отец остановился около большой полукруглой арки, соединяющей гостиную и кухню. Мишель оглядел его и удивился немного — на отце был официальный костюм-тройка. Видимо, приезжала проверка. — Занимаетесь?

Мишель не знал, почему Берни настолько сильно боится его. До недавнего времени у них не было никаких конфликтов. Отец, конечно, считал Берни слишком разбалованным и распущенным, а Берни представлял отца домашним тираном, но мнениями они никогда не обменивались.

— Я как раз собирался уходить. Папа приглашает на ужин. — Берни показал на свой телефон. Мишель, и, правда, увидел в уведомлениях сообщения от папы Берни.

Когда Берни уже собрал все в сумку, отец неожиданно спросил:

— Мистер Браун вернулся в город?

— Он уже не Браун. — Кивнул Берни. — Приехал сюда с мужем и ребенком, пока на несколько месяцев. — Берни застегнул молнию на сумке и повесил ее на плечо. — Ему предлагают хорошую работу с одним брендом, может быть, задержится еще.

Мишель провожал Берни. Держал в руках его куртку, пока Берни застегивал школьную жилетку и повязывал шарф. Отец стоял здесь же, что создавало немного неловкую атмосферу. Когда Берни застегнулся, Мишель подал ему сумку и показал головой на коврик у входа, намекая на то, чтобы Берни был аккуратней с грязной обувью.