Мишель ответ знал, потому что он уже был достаточно взрослый. Он собирал информацию по крупинкам всю свою сознательную жизнь, вытягивал ответы из дедушки и отца, разглядывал две сохранившихся фотографии папы, на одной из которых папа был еще совсем ребенком, листал папку с документами, которую отец прятал в своей комнате.

— Да. — Ответил дедушка. — Ты же уже знаешь это.

— Почему? — спросил Мишель.

— Почему покончил? — дедушка снова прикурил. Прямо у них в квартире и на глазах у Мишеля. Сегодня был такой день, когда взрослые забывали надевать свои благонравные маски. Мишель начинал о чем-то догадываться. — Я бы очень хотел знать, милый. Но это очень сложный вопрос. — Дедушка задумался. Он держал зажженную сигарету в своих длинных, обтянутых тонкой кожей пальцах. На город уже опускались сумерки, комната погружалась в полумрак, а огонек сигареты притягивал к себе взгляд. Мишеля немного тошнило от табачного дыма. — У него много разного было в голове.

— Сорвался. — Подал голос отец. — Этот человек, Мельгор, что-то с ним сделал тогда.

— Напал на него. — Дедушка кивнул в сторону Мишеля. — Он тяжело пережил смерть одного ребенка, когда второй оказался в опасности… Я не думаю, что он тогда вообще что-то соображал.

Мишелю было семь месяцев, когда все произошло. И Мишель даже все видел, он был в той же комнате, сидел там в своей детской кроватке. Но ничего не помнил, конечно же. Вообще, он уже начал терять уверенность в том, что его семья была когда-то счастливой. Папа был самым настоящим преступником, тем с кем Мишель ни в коем случае не должен был общаться. В это Мишель поверил не сразу, но отрицать очевидное нельзя было. Отец даже подтвердил подозрения Мишеля, что папа сидел в той самой колонии, где отец работал. Мишель тогда места себе не находил, снова долго всматривался в две старые фотографии, украл их из папки отца и спрятал у себя в комнате. Мишель не осуждал папу, ведь он не должен был осуждать людей, хотя и совершенно не понимал. Просто Мишель снова чувствовал это — правда жалила больно. Папа не остановился на своих детских преступлениях ради отца или ради него. Даже потом, когда уже жил вместе с отцом, когда забеременел, он продолжал воровать, зарабатывать на перепродаже ворованных автомобилей, насколько Мишель понял из спрятанной папки. Почти все эти деньги, на которые Мишель беззаботно жил, были не совсем честные. Дом, в котором жил Мишель, был куплен на них. Вся учеба Мишеля, его репетиторы, факультативы, лицей — все оплачивалось с них. Огромная сумма на счетах отца, которая дожидалась совершеннолетия Мишеля — тоже они. Даже этот стол, стул и кофе могли быть купленными на них.

Но Мишеля с самого детства учили другому. Он должен быть добрым и честным, он не должен делать зло, должен учиться, быть умным, должен сдать экзамены, получить достойную профессию. Уж точно он не должен жить на деньги, которые его папа попросту украл.

Еще у него был брат. Брата звали Ричард. Они были близнецами, но Ричард был альфой. Он родился с серьезными проблемами со здоровьем и умер еще младенцем.

— Он переживал, но он бы пришел в норму, — говорил дедушка, — он даже с мета уже слез.

— Он сто раз с него слезал. — Отец подлил вина.

— Если бы этот псих тогда не пришел…

Когда они с братом родились, папа сдал своих друзей полиции. Но был среди его знакомых один альфа, Мельгор — Мишель специально уточнял фамилию. Они были знакомы давно и, скорее всего, имели какой-то личный конфликт. Этот альфа пришел к ним домой, когда папа остался с Мишелем один. Убил полицейского, охраняющего их квартиру. Что происходило следующие двадцать минут, никто точно не знал. Единственный живой свидетель — это сам Мишель, который был очень мал. Он знал итог — папа застрелил Мельгора, а потом застрелился сам.

— Не думай об этом много, это очень сложно. — Посоветовал дедушка. — Ты еще маленький слишком, чтобы разбираться во всем этом дерьме.

— Я уже не маленький. — Качнул головой Мишель. — Я примерно понимаю.

— Даже я не все понимаю, а я уже очень стар. — Дедушка качнул головой. — Ты будешь еще расти, ты встретишь разных людей, не всегда хороших. Ты набьешь свои шишки, и, как бы я не старался, ты не всегда будешь поступать, как хороший мальчик. Ты сам — целый набор разных чувств, поступков и эмоции, и ты сам их не все понимаешь. Так и другие люди — ты никогда не узнаешь их полностью, это очень сложно. У каждого своя трагедия. Твой папа имел причины поступать так, как он поступал. Сейчас поздно гадать о них. Все равно не угадаешь.

— Он застрелил этого человека, — продолжил отец, — чтобы спасти тебя. Вот это тебе надо знать.

— Он стрелял в твою кроватку, в деревяшке и в стене за ней нашли пули. Еще тебя душили, мы же два года с твоими приступами мучились после этого. Этьен, папа твой, много глупостей делал, но он защитил своего ребенка, он тебе жизнь спас. Не вини его в том, что было потом.

— Ты должен принять это. — Закончил отец. — Это — уже законченная история.

И Мишель смирился. И старался спокойно жить и радоваться.

Ему оставалась пара недель до шестнадцати лет, когда дедушка умер. Сердце. С Мишелем случилась истерика, он даже отца к себе не подпускал, шипел на него и бил в ответ на объятия. Рыдал так, что голос сорвал. На похоронах Мишель уже был под сильными успокоительными и почти не понимал происходящего. Чувствовал он себя ужасно и еле стоял на ногах. Церемония была долгая — у дедушки была большая семья и много знакомых. Дедушка-альфа держался хорошо, хотя и выглядел сильно постаревшим и слабым.

— Он был самым потрясающим человеком в моей жизни. — Сказал он первым. — Он мне не просто муж, он — смысл моей жизни. Спасибо ему, что позволил мне быть рядом с ним.

Мишель дождался своей очереди. Он принес короткие белые розы с обрезанными шипами. Отделил от них один букетик и положил на свежую землю, уже полностью укрытую разными цветами. Церемония давно закончилась, люди расходились. Мишель еще немного постоял на месте, заставляя себя хотя бы здесь не впасть в истерику, не расстраивать дедушку в последний раз своими слезами. Когда время стало поджимать, Мишель глазами отыскал отца, развернулся и пошел в обратную сторону от удаляющейся толпы. Они были на том кладбище.

На узкой боковой дорожке Мишель встретился с Анджеем. Они не виделись уже больше года, с прошлого Рождества. Анджей был совсем взрослым, черный дорогой костюм отлично сидел на нем, а строгий пучок волос совсем не выдавал в нем вчерашнего подростка. В полной тишине пустого кладбища они смотрели друг друга.

— Идешь за мной? — подозрительно спросил Анджей.

— Нет, прости. — Мишель аккуратней поправил в руках оставшиеся цветы. — Я к своим иду.

— Понятно. — Анджей прищурился.

Их детская вражда уже давно прошла. Они почти не общались после переезда Мишеля и были друг другу чужими людьми, но Мишелю все равно сейчас была неприятна эта встреча. Он хотел побыть один, даже отца не попросил пойти с ним.

— Мои биологические родители похоронены здесь. — Сказал Анджей. — Я шел к ним.

Мишель кивнул.

Папина могила была рядом с могилой брата. Так получилось сделать, потому что они умерли в один год. Мишель поделил оставшиеся розы пополам и по очереди положил их на плиты. Потом достал из сумки на поясе небольшую игрушку, которую связал сам на дополнительной секции в школе. Это был немного кривоватый и непропорциональный котенок рыжего цвета. Изначально Мишель хотел сделать льва.

Игрушку Мишель положил брату.

Вечером он долго лежал в своей кровати, но пришлось вставать, когда показалось, что мочевой пузырь уже лопнет. Потом Мишель добрался до раковины и смог умыться ледяной водой. Глаза были красными, даже капилляры в них полопались. Раздраженная кожа горела от каждого прикосновения к ней.

На кухне в темноте сидел отец и пил остывший чай.

Мишель не стал включать свет, оставил комнату в полумраке. Он отодвинул стул и сел напротив отца. Сложил руки на столешнице и стал смотреть на отца. Ничего не мог сказать или сделать. В очередной раз все разрушилось.