Но Мишель оставался сидеть неподвижно и смотреть в одну точку. История не выглядела новой, он почти так и представлял все это. Вот только про отца…
— У тебя умер отец? — тихо спросил он.
— Это не очень важно. — Марк уже унял свою вспышку гнева. Он поставил свечу на пол около себя. — Я его не знаю и не помню, но он плохо поступил со всеми нами, когда бросил.
— Я только хочу знать. — Мишель протянул руку, погладил пальцами Марка по бедру.
— Да кто-то из своих его убил, какой-то омега, к которому он приставал, что ли. А если бы не это, он бы сел, было бы не лучше на самом деле. Тогда бы и пенсии не было. — Марк даже слабо улыбнулся, когда повернул голову в сторону Мишеля. — Это лучшее, что он смог сделать для нас.
— А ты не думаешь, что даже конченый подонок может любить своих детей? — откуда-то со стороны снова вмешался голос Берни. — Может, он любил вас.
— Я не знаю. Я только вижу, к чему все это привело. — Марк продолжал смотреть на Мишеля. Он тоже как будто начал что-то понимать. Но нет, конечно, он много еще не знал. Сам Мишель еще многое не знал. — Папа говорит, что я всем похож на него. Когда меня после одной из драк ставили на учет, он очень распсиховался.
Мишелю стало плохо, очень плохо. Он не рассчитывал на такое, когда ввязывался в эту идиотскую игру. Он не хотел думать про то, что лезло в его голову. Он не хотел притрагиваться к этой свече. Он хотел зажмуриться, закрыть уши и больше ничего не видеть и не слышать. Дурного предчувствия больше не было — все уже случилось. Все уже сказали и разбили его наивные иллюзии.
Все порвалось. Мишель потерял остатки своих сил.
Да кого Мишель обманывал? Он же знал фамилию Марка. Он уже слышал эту историю.
Он плакал. Слезы катились сами собой.
Встал на ноги, пошатнулся и чуть не упал.
— Мне надо на воздух. — Очень тихо, почти не слышно, сумел выдавить он из себя. И тут же выдал судорожный всхлип.
— А я все ждал, когда он заревет. — лениво прокомментировал Берни.
Мишель выскочил на лоджию, захлопнул за собой дверь. Он был в одной легкой футболке, а здесь были открыты все окна, температура стояла почти как на улице. Мишель убежал в дальний угол, забился в него, сел на холодный пол и закрыл лицо руками. Он не плакал так уже давно. Из-за рыданий тяжело дышалось и Мишель начал задыхаться. Все это копилось давно, но Мишель умело игнорировал свои же чувства и свои предположения. Да у него же получилось сделать вид, что все нормально. Он сам себя заставил забыть и не понимать.
Но он же не был глупым.
И он был довольно любознательным ребенком. Как бы дедушка и отец не прятали от него правду, Мишель все знал. Все выспросил, до всего додумался, все, до чего смог дотянуться, изучил. Хорошо, что хоть дедушка уважал его право знать.
Марк, конечно же, пришел. Мишель не смог отказаться от его помощи.От теплого пледа, который опустился Мишелю на плечи, от плеча самого Марка, в которое Мишель уткнулся носом и в которое рыдал. Мишель не отказался от ладони Марка, которая гладила Мишеля по голове.
Марк ничего не говорил и ничего не спрашивал, а просто молча ждал.
Когда Мишеля перестало трясти, он еще минут десять просто продолжал нюхать запах Марка и цепляться за него руками. Он даже не мог поднять голову. Берни совсем недавно говорил, что боится умирать? Мишель бы сейчас и собственной смерти не заметил.
— Нам надо вернуться, — наконец-то заговорил Марк, — мы замерзнем здесь. Пойдем в комнату, если захочешь, я уйду. Или полежим рядом.
— Нет. — Мишель мотнул головой.
— Все равно, давай пойдем внутрь.
— Берни…
— Берни не будет лезть.
— Я должен…
Мишель завозился, отлип от мокрой рубашки альфы и поднялся на ноги, сбрасывая с себя плед. Он даже не чувствовал холода. Дышал через рот, так как нос весь забило соплями. Глаза горели огнем и из них до сих пор лились слезы. Такой истерики у него давно уже не было. Но после пролитых слез правильное решение находилось само собой, и организм включал свои последние силы, чтобы покончить со всеми недосказанностями.
Он вернулся в комнату, где все еще горела свеча на полу. Но Лео пересел в кресло, не расслабился, а как будто в любую минуту собирался вскочить на ноги. Берни за барной стойкой пил что-то прямо из бутылки.
Музыки уже не было.
Мишель в полной тишине подошел к свече поднял ее с пола.
— Не надо. — Сказал Берни. — Не обязательно.
— Обязательно. — Мишель оглядел их всех. Марк остановился неподалеку, смотрел с явной тревогой. Берни с грохотом опустил бутылку на столешницу.
— Мы с отцом делаем вид, что мы нормальная семья, а на самом деле он рад навсегда свалить на свою любимую работу или запить. Он говорит, что любил моего папу и ему больше ничего не нужно. Они с дедушкой очень не хотели, чтобы я был похож на папу, потому что папа пару раз сидел, жрал мет и потом вообще застрелился, когда мне и года не было. Я же должен быть хорошим, я должен хорошо учиться и никогда не поступать плохо. У меня был брат-близнец, он умер в младенчестве, и дедушка рассказывал, что папа очень переживал, поэтому и тронулся умом, наверное. Твой, Марк, отец был знаком с моим папой. Он пришел к нам домой, застрелил охрану около дома и, дедушка говорил, угрожал мне, душил и стрелял в меня. Папа подстрелил твоего отца, но когда уже пришла помощь, решил вдобавок пустить ему пулю в лоб. И сам застрелился, видимо, больше не нашел себе нового смысла жить.
Мишель закашлялся и втянул воздух в легкие. Длинная речь забрала все оставшиеся крохи его сил.
Наверное, не нужно было вываливать все это так.
Но он чертовски устал быть хорошим мальчиком. Сегодня лопнуло его терпение.
Он медленно опустил свечу на пол. Та почти догорела.
Никто ничего не говорил и не двигался. Даже Марк. Мишель взглянул на него, поймал горящий взгляд его глаз, а потом упал в обморок.
Конец первой части
========== Часть 2. Глава 7 ==========
Знаю, чужие ошибки не учат,
А время жестоко, и вовсе не лечит,
И весь мой накопленный жизненный опыт
Возможно, окажется, вдруг, совсем бесполезен.
Flëur — Расскажи мне о своей катастрофе
14
Маленький Мишель любил свою большую семью. Больше всего дедушку-омегу, потому что именно он всегда был рядом. Они с дедушкой вместе играли, дедушка купал его в детском надувном бассейне на заднем дворе, дедушка мазал его липкой мазью, когда Мишель в очередной раз простывал. Дедушка — альфа намного реже возился с Мишелем, но тоже был добрый и никогда не ругал. Почти каждые выходные у них набивался целый дом гостей. Приезжали сыновья дедушки — старшие беты, дядя Джейк и дядя Колли и младший альфа, которого все дети звали просто Майки, ведь тот носил рваные джины и на звание «дядя» не тянул. Дядя Коллин Мишелю нравился больше всех, потому что пока дядя Джейк почти до хрипа спорил с дедушкой-омегой в кабинете о своей работе, а Майки обсуждал с дедушкой-альфой учебу в медицинской академии, дядя Коллин играл с детьми. У него было двое приемных сыновей — Анджей и Несси, оба омеги. Анджей был постарше на несколько лет, а Несси возраста Мишеля. Вместе с Несси Мишель учился кататься на велосипеде и пытался лазить по деревьям, они обменивались своими игрушками и строили планы по исследованию леса — на самом деле небольшой рощи — который рос неподалеку. Анджей же считал себя умным и взрослым и постоянно их задирал. В свои пять лет Мишель даже мог подговорить Несси на драку с Анджеем, так он иногда их бесил. Дедушка ругался, конечно, сильно. Дедушка, вообще, не любил, когда Мишель баловался.
А еще по выходным приезжал отец. Мишель всегда ждал его визиты, даже если отец ничего не привозил и не хотел играть в его игры. От отца приятно пахло. Мишель любил забраться к нему на колени, залезть носом ему в вырез свитера или футболки и дышать этим запахом. Так не пах даже дедушка. Мишель понимал, что вот именно этот взрослый — его.
Мишель не задавал вопросов о папе, потому что он всегда знал, что папы нет, и даже если поплакать, его не будет. Его водили на кладбище и говорили, показывая на маленькую могилу с ровным белым камнем: «Это твой братик Ричард, он живет на облачке вместе с папой», потом молча кивали на могилу побольше. Мишель, не совсем понимая, про что ему говорят, делил цветы, срезанные с дедушкиной клумбы, на две равные части и клал на белые камни. Так его учили.
