– Я должна помогать семье. Каждый из нас взял на себя часть долга, никто не остался в стороне, даже мама. Она нанялась уборщицей к богачам, а сама знаешь, как для нее это унизительно. Мама такая гордая, но она тоже вкалывает. А я бы сидела дома?

– Ты училась на домашнем обучении не просто так. Были причины не показывать тебя большому миру. Теперь, как подумаю, что ты среди самых лютых и опасных… Ягненок среди шакалов. Мне не по себе. Я хочу это исправить!

– Но как?

– У меня есть сбережения. Покрою ту часть, что ты взяла на себя. Больше тебе не придется идти туда.

– Ох, нет, дорогая, я не могу принять такую щедрость? – обнимаю крестную, но отрицательно мотаю головой. – Даже если бы и могла. Покрыв свою часть, я бы все равно там осталась, чтобы помогать маме.

– Убираться в чужом доме и работать среди самых отъявленных негодяев – разные вещи, – заявляет крестная.

– Я не согласна. Там не ужасно. Мне даже немного понравилось.

– Что ты такое говоришь?! – возмущается Жанна.

– Я думаю это будет отличной практикой для меня.

– Кто твой босс? – следует неожиданный вопрос.

– Эрик Брейдер.

– О, ну тогда все понятно. Молодой и красивый, известный сердцеед и отъявленный негодяй. Молод, симпатичен, привлекателен и твое нежное сердечко екнуло, не отрицай.

– Буду отрицать, потому что это не так! Ты не можешь обвинять меня в таких вещах, тогда как моя цель лишь помочь семье!

Убегаю в свою комнату. Крестная сильно обидела меня, задела за живое, но была ли так уж неправа? Что, если дело и правда в том, что мне нравится Эрик?

Не хочу, мне это совершенно не нужно! Мало того, что Брейдер грубиян, опасен, старше меня лет на десять. Так он еще и помолвлен и сегодня на моих глазах вручал своей девушке кольцо! Это почти женатый мужчина. Да и разве могла бы я понравиться ему, будь это даже не так? Даже если бы он был свободен я бы никогда не могла заинтересовать такого как Эрик.

Вот с такими грустными мыслями я засыпала и утром проснулась на влажной подушке. Неужели я плакала во сне? Как глупо!

– Давай не будем портить друг другу утро, говорю Жанне. Я все равно поеду на работу, что бы ты ни сказала.

– Я это уже поняла и не буду спорить, девочка. Делай как тебе лучше. Наверное, и я вчера перегнула палку и мне следует извиниться, – неожиданно говорит крестная.

– Нет, что ты, – подхожу и обнимаю Жанну. – Я понимаю, что ты мне лишь добра желаешь. Главное, я хочу, чтобы ты поняла, мне там не так уж плохо. Хотя, конечно не обошлось без происшествий.

– Происшествий? – тут же снова напрягается крестная. – Ты мне не говорила! Рассказывай!

Но произнести имя Эрика или рассказать о том, как глупо заснула на диване я не могла. Словно на меня наложили еще одно заклятье. Отделалась общими фразами, что было непросто на новом месте вникнуть в детали работы. И заторопилась – времени до начала рабочего дня оставалось все меньше.

Эрик

– Секретарша, дорогой, тебе досталась, похоже, криворукая и кривоногая, – бурчит себе под нос Дина. Возвращаемся к ней на квартиру. Но настроение ночевать у нее пропало. Как будто схлынула пелена и все прояснилось. Я вдруг резко подумал, что не то что жениться на Дине не хочу, она даже как любовница мне надоела. И мне эта резкая перемена в мнении не понравилась. Мне не свойственны такие порывы. Я обычно твердо знаю, чего хочу. Так что, все это очень похоже на заклятие.

Неужели Дина посмела? Тогда она за это поплатится!

Но я не могу выносить приговор любовнице, пока не узнаю наверняка. Это первое, чем займусь завтра. Придется Дориану и тут попотеть. Кстати, надеюсь утром меня ждет его отчет по Белоснежке. Рассчитываю и тут получить максимум информации.

Приезжаю на работу на час раньше обычного – чем удивляю немногочисленный персонал. Сейчас и правда чертовски рано, еще темно за окном. У меня, конечно, идеальное оправдание – работы по горло. Но не в ней дело. Я чертовски плохо спал. Те короткие минуты сна, что удалось урвать, были еще хуже бессонницы. Меня преследовали серо-голубые глаза Белоснежки. Желание нарастало в теле как снежный ком, звериная сущность рвалась наружу.

Почему эта неуклюжая девочка так действует на меня? Я искал и не находил объяснения. В результате, в пять утра, раздраженный и злой вышел из своей квартиры, куда вернулся, после того как отвез домой Дину. Она была расстроена, не понимала, почему я так поступаю, кажется, даже плакала. Но мне было все равно. Все вдруг осточертело и захотелось одиночества.

– Принеси кофе, – рычу на только что вошедшую в приемную Лизку. Она пришла на полчаса раньше начала официального рабочего дня. Я как раз вышел, чтобы самому приготовить себе напиток, но раз секретарь появилась, пусть займется.

– Как только приедет Дориан – сразу ко мне.

– Простите, но у меня видеочат с клиентами, я не могу, – бормочет Лиза.

– Извернись уж как-нибудь, – бурчу и со злостью захлопываю дверь.

Жду свой напиток пятнадцать минут, за которые свирепею. Ненавижу, когда мои пожелания выполняют вот так халатно.

Наконец раздается робкий стук в дверь, и я рявкаю:

– Да!

На пороге появляется дрожащая Белоснежка с подносом в руке. Картина – услада для глаз, хотя что именно я нахожу в этом привлекательного, сам понять не могу.

– Чего застыла, давай сюда, – ворчу недовольно. Девчонка осторожно приближается, поднос в ее руках дрожит, чашка на нем позвякивает. Ставит передо мной чашку и буквально отпрыгивает назад, закрываясь от меня подносом.

– Ты чего такая нервная?

– Спала плохо, смущено отвечает девушка.

– Хм, надо же, совпадение. Я тоже.

Отпиваю кофе и замираю.

– Кто это готовил?

– Я… Вам не нравится? – дрожа как осиновый лист спрашивает Белоснежка.

Как ни странно, наоборот. Мне очень даже нравилось то, что она приготовила. И это безмерно удивляло. Почему на меня так сильно производит впечатление все, что касается этой девицы? Даже кофе поистине вызывал эйфорию.

– Я могу переделать, – быстро произносит Белоснежка.

– Не стоит. Можешь идти.

Девчонка исчезает в дверях, раздается какой-то шум, выскакиваю чтобы посмотреть, в одно мгновение оказываюсь за порогом и вижу девицу в объятиях Дориана. Моментально прихожу в ярость. Первый порыв – дернуть ее за руку, на себя. Но тут вспоминаю, что не могу этого сделать. Не могу коснуться девушки, и это приводит меня в ярость! Чертово заклятье Тэм. Сейчас же попрошу бабку снять его. Я не собираюсь причинять Белоснежке физический вред! Никогда в жизни не поднимал руку на женщину!

Я чувствовал нетерпеливое раздражение, глядя как девчонка отстраняется от Дориана, тот пожирает ее глазами. Черт, мой напряженный график не предполагает лишних временных затрат. Некогда мне стоять и пялиться на подобный идиотизм!

– Вы закончили? – спрашиваю резко. Как можно быть такой неуклюжей? – спрашиваю ледяным тоном.

– Белоснежка оборачивается, смотрит на меня глазами в которых плещется ужас.

– Простите меня, – лепечет испуганно, а я понимаю, что игра в Серого Волка изрядно меня достала. Конечно, я груб с ней, но это не повод таращиться на меня так, словно нет ничего страшнее в этом мире.

– Мне очень жаль, простите.

Подступившие к глазам слезы делают ее взгляд блестящим и влажным, и в этот момент мне вдруг кажется, что где‑то я уже видел это лицо с бледной кожей, тонкими чертами.

Жадно вглядываюсь в мерцающие глаза с темными густыми ресницами. Слегка припухшие губы, восхитительно сочные, зовущие. Напоминающие об июльской клубнике, изнемогающей от собственной спелости. Мне кажется я схожу с ума, потому что инстинкты, которые, казалось бы, умерли вместе с моей суженной… вдруг разом проснулись. Это как сильнейший горный поток, ледяной, бурлящий, и я тону, захлебываюсь в нем.

– Эрик! Эрик! – слышу сквозь рев воды, и тут понимаю, что это ревет кровь, забурлившая внезапно. Я… черт, неужели я начал обращаться прямо посреди бела дня, в офисе?