Тепло уютно натопленного дома радушно приняло ещё одного путника. Лёгкость походки, несмотря на усталость, и безукоризненная осанка говорили о привычке походной жизни вошедшего военного высокого ранга. Незнакомец, казалось, был здесь впервые. Небрежно окинув взглядом серо-голубых глаз зал, прошествовал, позвякивая шпорами окованных железом сапог, к столу у самого камина в углу, подальше от окон. По дороге неуловимым движением скинул на руки подоспевшего сына трактирщика влажную одежду, оставшись в сверкающей чешуйчатой броне. Спокойный и опасный, как дракон. Немного постояв, будто что-то вспоминая, он отодвинул тяжёлый деревянный стул, поправил бастард[14] в гравированных рунами ножнах и сел, вытянув ноги. Снимая кожаные перчатки, покрытые металлическими пластинками, дворянин, а в этом не возникало ни у кого из присутствующих сомнения, откинулся на спинку и расслабился.

Лем хотел подойти и сказать о том, что место принадлежит хозяину этих земель, но жена, заметив порыв, остановила его, качнув головой.

«Да и правильно, вдруг это он и есть», – подумал про себя трактирщик.

В трактире, кроме незнакомца, находилось несколько крестьян, застигнутых ненастьем в пути, да пара-тройка завсегдатаев, тихонько потягивающих кто пиво, кто вино.

Люди неторопливо вели беседы о насущных делах, изредка поглядывая украдкой в сторону воина. Никто не хотел привлекать к себе излишнего внимания.

Жена хозяина, зрелая, весьма привлекательная блондинка с пышным бюстом, лично вызвалась обхаживать гостя, подавая заливную щуку, жареного гуся с красным дорогим вином, паштет из печёнки, сметану в отдельном горшочке. Заказ был очень хороший, и можно было получить золотой, если постараться.

– Ну вот, так оно и было, несёт, значит, ему трактирный слуга целую гору свежих отбивных в кровавой подливке. Одна только странность: белый хлеб такие, как он, обычно не едят… – Рассказчик неожиданного оторвался от птицы, которую одновременно жевал, повернул голову, замер и насторожился.

Сквозняк едва приоткрывшейся двери опередил девушку лет шестнадцати с чёрными спутанными волосами в оборванном тряпье, издали напоминавшем платье. Не заметив хозяйку, она прошлёпала босыми ногами к стойке, где кружился Лем, вытирая кувшины и готовя новые заказы.

Худая и голодная посиневшими губами отчаянно жалобно попросилась на ночлег.

– Добрый человек, приютите меня на ночь, пожалуйста, на улице сыро и очень холодно. Я больше не могу, – голос девушки сорвался на всхлип. – Я ничего не ела два дня.

Такого взгляда трактирщик вынести не мог. Сразу было видно, что она не умеет попрошайничать. Несчастная расплакалась, растирая руками по грязным щекам накопившиеся слёзы.

– Помогите, – девица икнула, – меня отовсюду гонят…

Лем взял её за руку.

– У-у-у, да ты совсем замёрзла, – бросив взгляд на Земфиру, ещё снующую возле богатого, Лементий приобнял девушку за плечи.

Рыцарь, казалось, потерял всякий интерес к происходящему, занимаясь трапезой. Крестьяне также возобновили разговор. Трактирщик вышел из-за стойки и пытался успокоить малышку, вытирая ей слёзы краем фартука.

– Идём, милая, у Зиф доброе сердце. Поскребёшь котлы, помоешь посуду, мы тебя угостим вкусным ужином. Не будешь лениться и, может быть, останешься у меня, нам давно была нужна помощница. А пока погрейся у очага. Как тебя зовут? – С этими словами он открыл боковую дверь и проводил бедняжку на кухню.

Шло время, дождь усилился. Сквозь его шум раздался гам весёлой компании, а через несколько минут в трактир ввалились, хохоча и толкаясь, восемь парней в потрёпанных куртках с металлическим подбоем. Двое из них, одетые в тяжёлые лорики[15], с арбалетами за плечами, войдя в помещение, тут же откинули кольчужные капюшоны. Все без исключения были вооружены альшписами[16], за спину перекинуты прочные, выгнутые по форме тела и обитые железом щиты, а на поясах звенели о сталь доспехов зазубренные картеласы[17]. Предводителя, кроме роста и телосложения, выделял салад[18], нагрудник и брони для рук. Он сбросил шлем на центр стола. Боевой клевец[19] вынул из-за пояса и воткнул в одну из деревянных колонн недалеко от того места, где намеревался отдохнуть. Грузно сел на лавку и начал отпускать ремешки кирасы. Альшписы, опёртые на стену, оказались за ним.

– Ребята, пошевеливайтесь, жратушки хочется, чай целый день не евши!

Солдаты, оставляя лужи сбегающей на пол с одежды и обуви воды, перемешанной с грязью, бесцеремонно стали собирать уютный уголок для своей компании, сдвигая вместе незанятые столы и лавки. За спинами сидящих к залу оказался пустой стол, за которым, как было видно, компания не потерпит соседей. Арбалетчики расположились по краям от предводителя. Оружие отправилось к коротким копьям. Парни предварительно взвели тетиву. Перья болтов у одного из них торчали из-под щита у правого плеча, у второго заряды находились в расстёгнутой ремённой сумке.

Никто из присутствующих не был потревожен. Их просто не замечали и не принимали всерьёз. Крестьяне для солдат не угроза. Командир бросил оценивающий взгляд на дворянина у камина, перевёл на двух подвыпивших горожан, но, не заметив ничего опасного, тут же отвлёкся.

На шум появился хозяин. Земфира прикрыла дверь на кухню и вышла вслед за мужем, сменив сына за стойкой.

– Эй, хозяин! – бравый голос атамана и дружелюбные жесты немного успокоили Лементия.

– Ну, чего робеешь? Подходи, не укусим! – предводитель улыбнулся, компания заржала, – солдат, что ли, никогда не видел? – он вылез из насиженного места, пошёл навстречу толстяку-трактирщику. Обнял за плечи и, усадив, на ближайшую свободную лавку, продолжил говорить:

– Значит так, нам нужно переночевать, желательно в одной комнате.

– Две кровати будет, а остальные – на полу. Ещё одну можно с другой комнаты взять, но тогда меньше места останется для других, – Лем растерялся от дружного хохота солдат. К то-то из них поддел дружка.

– Рубила, слышал, тебе спать под кроватью!

– Ша, мужики! – продолжил атаман. – Зажарь нам поросёнка, подай немного вина некрепкого и недорогого, – предводитель ненадолго задумался и, перейдя на шёпот, начал растолковывать важность произносимого: – Заметь, немного вина, поросёнок, снова немного вина, чтобы никто не упился. Больше денег не получишь, а неприятностей не оберёшься. – Немного громче добавил: – Хлебные лепёшки, рыбу попроще, можешь зажарить яиц. Хм-м, – атаман почесал подбородок, что-то снова мысленно для себя решая. – Да, и от каши мы не откажемся. Правда, ребята? – обратился он к товарищам, которые единодушно поддержали своего командира.

– Поросёнок, по два карасика с ладошку каждому, – показал Лем величину, – по два яйца с цибулей и чесноком, пшённая каша с салом и шкварками – котелок на всех, – и понизив голос, добавил, – по стакану вина на каждого сейчас и после поросёнка.

– Молодец! – звонко хлопнул по спине и отпустил выполнять заказ командир.

Лементий улыбался, несмотря на тоскливый день, заработать сегодня всё-таки удаётся. Вдогонку ему добродушно кричали:

– Доблестные солдаты голодны и ждать не любят! В трактире простым посетителям стало не по себе от шумного соседства. Снаружи ветер с дождём показались милее ставшего беспокойным заведения. Все, кроме дворянина, не сговариваясь друг с другом, покидали его потихоньку, исчезая во мраке дверного проёма один за другим.

Наёмники сблизили головы над центром стола, о чём-то приглушённо споря. Послышалось недовольное сопение, заглушённое звоном собираемых денег. Командир сгрёб их в ладонь и подбросил несколько раз, как будто старался на вес уточнить либо увеличить сумму. Чуда не произошло, монет не прибавилось.