Каждый вечер я звонила маме – спросить, как дела дома, как малые, и, к счастью, все было хорошо. По крайней мере, пока они справлялись без меня, ну а я… безумно скучала по ним в чужих стенах. Порой меня так сильно ломало, что хотелось взять и сорваться домой прямо посреди недели! Но я держалась.

Мне удалось быстро адаптироваться к новым будням и распорядку своей воспитанницы. С Викки мы ладили прекрасно и все делали вместе. Много гуляли – на придомовой территории имелся уютный сквер, в котором специально для малышки установили персональную детскую площадку с качелями, горками и даже песочницей. Порой она менялась со мной ролями – учила буквам, как учила ее репетитор, а еще играм и шалостям. Даже сказки рассказывала перед сном, забирая у меня книгу. Хотя, скорее, это были истории или какие-то непонятные выдумки, но довольно логичные. Викки явно где-то их слышала, но ни одну из известных сказок это мне не напоминало.

В общем, я была довольна своей новой работой. Разве что хозяин дома по-прежнему вызывал у меня смешанные чувства. Изредка мы сталкивались с ним в холле и на лестнице, и при этом каждый раз он проходил мимо, не взглянув на меня и даже не поздоровавшись. Будто я не человек, а предмет интерьера какой-то… Высокомерный тип.

Как я ни уговаривала себя не придавать этому значения, все же меня задевало такое отношение. Но стоило вновь оказаться рядом с Викки, как все лишнее тут же вылетало из головы.

Я изо всех сил старалась быть для нее хорошей няней. Придумывала новые интересные игры, читала по памяти детские стихи, пела веселые песенки из разных музыкальных мультфильмов. И малышке было хорошо со мной. Мне так казалось. Она была весела, активна, а самое главное, за прошедшие дни ни разу не упомянула о родителях, чего я невольно и напряженно ждала. Зато постоянно спрашивала о своем дяде, а я диву давалась – как такой сухарь смог расположить к себе ребенка?

Сегодня, когда мы обедали на кухне, Викки вновь задала мне этот не частый, но регулярный вопрос:

– А когда Мак плидет? Он на лаботе?

– Да, солнышко, – привычно отозвалась я. – Кушай, не отвлекайся, а то не узнаешь, что я тебе сегодня приготовила.

– Узняю, – самоуверенно заявила Викки, но ложку в суп минестроне все же погрузила.

Только к еде она не вернулась. Ни с того ни с сего серьезно посмотрела на меня своими большущими голубыми глазками и важно так произнесла:

– Аина, давай не будем ссолиться.

– Конечно, не будем, – растерянно улыбнулась я в ответ. – Зачем нам с тобой ссориться? Мы будем жить дружно…

– И с Маком тоже не надо ссолиться. Ссолиться – это плохо, – надув губки, заявила малышка.

– Правильно. Ничего хорошего в этом нет, – кивнула я, стараясь понять, почему она завела этот разговор. – Но даже если вдруг такое происходит, то надо как можно быстрее помириться. Знаешь, есть такое заклинание? Нужно взяться мизинчиками и громко-громко сказать: «Мирись, мирись, мирись и больше не дерись!»

– Знаю, – деловито отозвалась Викки и быстро-быстро затараторила: – Если будешь длаться, я буду кусаться, а кусаться нам нельзя, потому что мы длузья!

– Какая ты умничка! – восторженно хлопнула я в ладоши. – Вот видишь, ты все уже знаешь. Прямо как взрослая!

– А вот Мак не жнает. Он не плишел к маме и не сказал миись-миись-миись, и они не помиились. Я его научу, чтобы он со мной не ссолился.

На мгновение я впала в ступор от того, что Викки упомянула маму, и течение разговора резко сменило направление. Все-таки как бы я морально ни настраивалась, не смогла быть готовой к этому. К тому же мне вдруг стало ясно, почему малышка подняла тему ссоры. Поэтому я изо всех сил постаралась взять себя в руки и спокойно ответила:

– Да, малыш, иногда дети ведут себя намного мудрее взрослых. Но я не думаю, что твой дядя…

Но Вика уже не слушала меня. Я слишком поздно заметила, что взгляд ее очаровательных голубых глаз устремился мне за спину, а на губках появилась радостная улыбка.

Я обернулась, кажется, немного резче, чем следовало, и меня тут же бросило в жар. Подпирая плечом косяк, в дверном проеме кухни стоял дядя малышки собственной персоной. Его пристальный взгляд был устремлен прямиком на меня, пробирая до мандража своим лютым холодом. Я едва сдержалась, чтобы не отвести глаза. И никак не могла понять, чем заслужила такое «внимание»? Марку Алексеевичу не понравилось, о чем мы с Викой говорили? Так ведь не я же завела этот разговор…

Тем временем малышка проворно слезла с невысокого детского стульчика и подбежала к своему дяде.

– Мак! – радостно воскликнула она, вцепившись обеими ладошками в его руку.

Варавва наконец оторвал от меня свой неприятный взгляд и сдержанно улыбнулся племяннице.

– Как у тебя дела? – поинтересовался он, проведя рукой по ее голове.

– Холошо, – уверенно ответила Викки, глядя на него снизу вверх.

Она и правда казалась мне слишком взрослой для своих лет.

– Тогда иди ешь, – мягко и в то же время настойчиво велел ей хозяин дома, указав на стол кивком.

Но племянница не спешила отходить от него.

– А ты мне ласскажешь сегодня секлетную истолию? – спросила она с азартом в голосе, и я невольно акцентировала на этом внимание.

Однако дядя решил иначе.

– В другой раз. Сейчас ты должна поесть. После поедете с Ариной в океанариум. Хочешь посмотреть на больших рыб?

– На ыб? – восторженно отозвалась Вика. – Хочу, хочу!

На губах Вараввы возникла еще одна спокойная улыбка, после чего он перевел взгляд на меня и вновь сделался невыносимо строгим.

– К трем часам будьте готовы к поездке. Водитель будет ждать вас внизу.

С этими словами хозяин дома развернулся, чтобы покинуть кухню, и только тогда я поняла, что все это время почти не дышала.

– Ви-ик? Где ты прячешься, хитрый лисенок? – тихонько позвала я, осторожно ступая по коридору второго этажа.

Маленькая проказница просто обожала нехитрую игру в прятки. Я знала, где она притаилась, но намеренно тянула время, давая возможность малышке насладиться игрой. Найди я ее слишком быстро – она обязательно расстроится.

Справа от меня раздалось тихое хихиканье. Как я и предполагала, Викки выскочила из-за высокой напольной вазы и со звонким смехом стала шустро улепетывать от меня по коридору, вскоре скрывшись в противоположном крыле.

– А кого я сейчас догоню? – весело крикнула я ей вдогонку и не спеша двинулась следом.

Моя первая рабочая неделя близилась к концу, и я уже окончательно освоилась в этом огромном роскошном доме. Нет, я по-прежнему чувствовала себя здесь немного не в своей тарелке, но заблудиться мне уже совершенно точно не грозило.

Казалось, прошла не неделя, а целая вечность. Я так соскучилась по своей семье, что сейчас даже страшно было представить – как бы я выдержала эту разлуку, не выторгуй себе выходные?

Надо сказать, последние два дня выдались особенно насыщенными. Занятий с репетиторами не было, вместо этого мы с Викки посетили океанариум и кукольный театр, от которых, кажется, я сама получила еще больше впечатлений и положительных эмоций, чем малышка. Но даже смена обстановки и развлечения не убавили мою тоску по родным.

– Викки, малыш, ты где? – снова позвала я, дойдя до французского окна, которым заканчивался коридор.

На этот раз она не отозвалась, но мне показалось, будто позади меня хлопнула дверь одной из комнат. И как этой лисе удалось прошмыгнуть мимо незамеченной?

Я развернулась, дошла до комнаты, откуда, по моему мнению, раздался звук, тихонько приоткрыла массивную деревянную дверь и заглянула внутрь.

– Вик? А ну-ка выходи оттуда, мы так не договаривались, – негромко потребовала я, испытывая неловкость – комната оказалась просторной спальней.

В центре стояла большая кровать из темного дерева, прочая немногочисленная мебель в тон была грамотно расставлена по периметру. Все идеально убрано, даже какая-то стерильность витала в воздухе, и я невольно решила, что это одна из гостевых спален.