На пороге стоял граф. Владислав Дракула. Обаятельно улыбаясь, он подошел ко мне.

— Безумно рад вновь видеть вас, мадемуазель Ван Хельсинг! — он поцеловал мою руку.

От изумления я не сразу смогла заговорить.

— Граф… так это вы? — выдохнула я.

— Да, это я! — довольно подтвердил он. — А вы моя желанная гостья. Добро пожаловать в мой скромный замок в Карпатских горах!

— Но я не давала своего согласия! — растерялась я.

— Верно, — согласился граф, — я его и не просил.

— Как же тогда я оказалась здесь?

Граф напустил на себя грустный вид:

— У меня не было выбора.

— Что вы имеете в виду?

— Мадемуазель, вы очень привлекательная девушка, и я бы хотел познакомиться с вами поближе. Кстати, я посылал вам три письма, на которые вы так и не соизволили ответить… Знаю, знаю, — он поднял руку, предупреждая готовые сорваться с моих губ объяснения, — вам запретил брат. Имел с ним беседу по данному вопросу, — он ухмыльнулся. — Поэтому я и решил пригласить вас к себе, в мой тихий замок, подальше от посторонних глаз, где никто и ничто не сможет нам помешать.

— Но граф, так нельзя! — я в волнении прошлась по комнате. — Это… неприлично. Девушка не может одна гостить дома у мужчины!

— Почему? Вы подозреваете меня в непорядочности? — граф обиделся.

— Нет-нет! — поспешила ответить я. — Дело в другом. Только подумайте, что обо мне скажут в обществе, как это отразится на моей репутации!

— Кто же узнает, что вы здесь? — удивился граф.

— Да? — съязвила я. — А как же слухи о ваших бесчисленных любовницах, о них тоже никто не знает?

— Ах, мадемуазель, — граф брезгливо поморщился, — и охота вам слушать подобную грязь! Сплетни — ложь! Люди завистливы, вот и придумывают всякие гадости.

— Что же я буду делать в вашем замке?

Граф улыбнулся:

— Поверьте мне, вы не соскучитесь. В моих владениях множество развлечений, я вам потом все покажу. У меня великолепные конюшни, охотничьи собаки и соколы, отличная библиотека. Кроме того, у вас буду я.

Я присела в кресло и положила руки на колени.

— А вас не беспокоит, как на мое отсутствие отреагирует мой брат? И отец? Ведь они будут искать меня, — я прищурилась.

— Прошу прощения, мадемуазель, но мне глубоко плевать на вашего брата. Он взрослый человек и должен жить своей жизнью, а не лезть в вашу. Что же касается отца… Он не будет вас искать, — голос графа стал неожиданно спокойным, — потому что я не похищал вас. Я увез вас с его согласия.

— Этого не может быть, — сказала я.

— Почему же?

— Потому что. Я уже говорила вам, это неприлично!

Граф сделал вид, что увлеченно рассматривает свои ногти.

— Понимаете, мадемуазель, — протянул он, — две деревни в триста душ могут немного сместить рамки приличий.

— Что? — я вскочила. — Хотите сказать, что отец меня продал?

— Ну, зачем же так грубо? — сморщился граф. — Он всего лишь помог влюбленным. Я сказал ему, что мы любим друг друга, а ваш брат мешает нам встречаться. И, дабы не разжигать межсемейную вражду (где-то я уже слышала это выражение), я попросил разрешения пригласить вас в свой замок. А деревни — это так, маленькая благодарность за понимание.

— Ты лжешь! — закричала я. — Отец не мог так поступить!

Отец мог так поступить. Я вспомнила его извиняющееся лицо и виноватую улыбку, которая появлялась всякий раз, когда он был вынужден мне отказать: в новом платье, в хорошей лошади, в вечеринке для друзей. Мы жили небогато, и, хотя я не жаловалась и ничего особенного не просила, отца сильно расстраивало, что он не может дать мне достойное содержание. Поэтому перед столь щедрым предложением папа мог и не устоять, а легенда графа послужила дополнительным оправданием для возражавшей совести…

— Ты подлец! — я размахнулась и залепила графу пощечину.

Почти залепила. Потому что сильная рука перехватила мою ладонь, замершую в сантиметре от его лица, он резко дернул и притянул меня к себе. В голосе появилась сталь, а темные глаза подернулись льдом:

— Держите себя в руках, мадемуазель! Я ведь могу и ответить. Я никогда прежде не бил женщин, и мне не хотелось бы начинать. Поэтому в следующий раз, прежде чем что-то сделать, хорошенько подумайте.

Он ослабил хватку, и я выдернула руку.

— Что ж, — холодно сказал граф, — сейчас, думаю, вам нужно немного времени, чтобы побыть одной. Прийти в себя, все обдумать, — он повернулся и уже на ходу бросил:

— Жду вас к завтраку.

— Я не буду завтракать, — тихо проговорила я.

— Как хотите, мадемуазель. Тогда к обеду.

В ярости я схватила стоящую рядом вазу и со всей дури шмякнула об пол.

— Да, и еще, — раздался от двери насмешливый голос, — постарайся не разнести хотя бы свою спальню, а то тебе придется ночевать в моей!

С рычанием я повернулась к нему, но дверь уже захлопнулась.

Разбив еще несколько ваз и расшвыряв подушки, покрывала и стулья, я немного успокоилась и решила на этом остановиться, а то как бы граф действительно не воплотил в жизнь свою угрозу.

«А может, стоило попробовать?..» Ужаснувшись такой мысли, я погнала ее прочь. Так, что делать дальше?

Подойдя к двери и подергав ее, я с огорчением обнаружила, что она заперта. Окна тоже не открывались за исключением одного, в спальне. Распахнув его, я высунулась наружу. В лицо пахнуло холодом, но я не обратила на это внимания. Нет, стена гладкая, слезть не получится. А прыгать… «Перебьется» — со злостью подумала я. Веревка из простыней… Но тут я увидела графа и быстренько захлопнула окно. Он вышел в сад с какими-то людьми, видимо, охраной и что-то им говорил. Наконец, граф ушел, а один охранник вдруг резко вскинул голову и поглядел на мои окна. Я отпрянула и прислонилась спиной к стене. Похоже, и этот путь теперь отрезан.

От обеда я тоже отказалась, впрочем, как и от ужина. Никто меня не уговаривал, Мадлен, услышав очередной отказ, невозмутимо отвечала: «Хорошо, мадемуазель, я доложу милорду». Граф больше не появлялся.

Вечером на меня напала тоска и апатия. Я лежала на кровати и плакала, вцепившись в подушки. Мне было очень обидно и горько от того, что меня обманули, предали, распорядились мной как вещью. Но больше всего убивало то, что мой красивый, обаятельный Влад, мой таинственный незнакомец, к которому в глубине души я все-таки была неравнодушна, оказался тем самым бессердечным негодяем, о котором говорил брат.

Мне было так плохо, что я даже не захотела раздеваться перед сном. Но потом подумала, что спать в платье будет очень неудобно и позволила Мадлен себя раздеть.

========== Глава 6. Вопросы и ответы ==========

Робкий солнечный лучик, пробравшись через незанавешенное окно, коснулся моей щеки. Я улыбнулась. Я уже давно проснулась, сидела на кровати в позе лотоса и обдумывала свои шансы на побег. Результаты пока были неутешительны. Дверь заперта, под окнами — круглосуточный патруль, но даже если мне удастся выбраться во двор, это ничего не изменит — через трехметровый забор не перелезть, а ворота наверняка хорошо охраняются. Идею пригрозить графу самоубийством я отмела сразу — с ним не прокатит. Он еще в кресло усядется и голову ладонью подопрет: давай, девочка, покажи, на что способна.

Еще можно попробовать его игнорировать. Не разговаривать, не мыться, не чистить зубы, ходить всегда взлохмаченной и в пеньюаре. Тогда рано или поздно ему станет противно, и он отправит меня домой. Бр-р-р! Меня передернуло. Нет, этот способ слишком жесток для моей нежной психики. Больше вариантов не было. Оставалось ждать, что со временем непременно что-нибудь подвернется. Я потянулась и встала с кровати. На спинке стула висело мое вчерашнее платье, и я стала одеваться. Очень сильно хотелось есть, хорошо хоть вода в комнате имелась.

Когда пришла Мадлен, я почти зашнуровала корсет. Она запричитала и кинулась мне помогать. Затянула шнуровку, уложила волосы и предложила спуститься вниз к завтраку. «Я не хочу завтракать» — по привычке ответила я и тут же об этом пожалела: в желудке заскребло так, будто там поселился кто-то живой и теперь отчаянно пытается вылезти наружу. Пробормотав свое обыкновенное: «Хорошо, мадемуазель, я доложу милорду», служанка с поклоном удалилась, а я, голодная и злая, уселась на широкий подоконник, подобрала ноги и стала смотреть, как топчется замерзший за ночь охранник.