— Ну и что? — я пожала плечами. — У нас будет куча народу, которых мы приглашаем только ради приличия. Одним больше, одним меньше. Разве Гэбриел не может немного потерпеть?

— Вот и я говорю, — оживился отец, обрадованный моей поддержкой, — немного потерпеть! Но все же, — папа смутился, — будь внимательна и благоразумна, дочка. Этот человек может быть очень обходительным, не поддавайся его чарам.

— О чем речь, папа! — я вскинула брови. — Даже не сомневайся!

Поцеловав отца на прощанье, я пошла к себе. Разговор оставил неприятный осадок, будто наелась чего-то горького. «Тоже мне, — злилась я, — понапридумывали всякой ерунды: соблазнители, чары… Прямо колдун какой-то. Небось, обычный мужик с парой любовниц. А Анна сама виновата, нечего было с жиру беситься».

Я потрясла головой, чтобы выкинуть из нее все ненужное, и пошла спать.

========== Глава 3. Какая встреча! ==========

Наконец, настал тот день. Еще не рассвело, а отец уже бегал по коридору и шепотом отдавал приказания. Естественно, спать в такой обстановке не было никакой возможности, мне пришлось встать, накинуть свой любимый халатик и, лохматой и хмурой, идти пить кофе.

Дом был похож на муравейник. Попивая ароматный напиток, я смотрела, как все носятся туда-сюда и думала: «А что же будет, когда я соберусь выходить замуж?» По-моему, отец был немного не в себе.

Около девяти приехала герцогиня. Папа подскочил к ней, осыпал комплиментами и попытался провести в гостиную, но она отстранила его: «Нет-нет, Абрахам, благодарю тебя, но у нас мало времени», и тут же заверещала своим противным скрипучим голоском: «Аликс, девочка моя, где ты? Иди-ка поцелуй свою любимую тетю!» Я спустилась, вымучила улыбку, произнесла: «Доброе утро, тетушка, очень рада вас видеть», чмокнула ее в сухую морщинистую щеку и убежала одеваться. Отец остался ее развлекать.

Через полчаса все были готовы. Мне с отцом досталось место в карете тети, а брат отказался, сославшись на то, что привык ездить верхом. Едва мы уселись, герцогиня начала нескончаемый рассказ о своей молодости, своих балах и своих кавалерах. Папа, уставший за утро, похоже, тихонько прикорнул в углу, а я с тоской смотрела в окно на скачущего брата и мысленно называла его дезертиром.

От нашего поместья до города — примерно два часа езды. Приехав в особняк тетушки, мы наскоро перекусили, потом я пошла готовиться. Высокие прически я не любила, поэтому мне просто накрутили волосы — получились довольно милые белокурые локоны. Потом стали надевать платье — а платье было восхитительным: корсет фисташкового цвета, украшенный вышивкой и изумрудами, двухслойная юбка — основа из того же материала, что и корсет, верх — из тончайшего белого и фисташкового шифона. Рукава, открывающие плечи, тоже из шифона. Когда я шла, платье струилось, обтекало меня, и казалось, будто это зеленоватая горная река или густой предутренний туман. Не платье — мечта!

Корсет затянули так, что я едва могла дышать. Ну, ничего, красота требует жертв. На шею я надела подаренный братом медальон. Только успела спуститься вниз, чтобы показать платье тете, как стали подходить первые гости.

Вначале я думала, что меня представят сразу всем, но, оказывается, я должна была стоять рядом с герцогиней и помогать ей принимать гостей. Они подходили к нам по очереди, здоровались, рассыпались в дежурных комплиментах, мужчины целовали руки, а потом герцогиня представляла им меня или они сами со мной знакомились. Хотя, по правде говоря, половина приглашенных меня уже знала — многие из них неоднократно посещали моего отца.

Наверное, я отвлеклась или с кем-то беседовала, поэтому пропустила момент, когда он входил в залу. Окинув комнату взглядом, я вдруг заметила около одной из стен знакомую фигуру. Приглядевшись, я с изумлением узнала в ней моего незнакомца! Сейчас он был одет совсем по-другому — в красивый праздничный костюм: вышитый камзол, жилет, белоснежная рубашка, брюки и сапоги. «Наверное, сапоги — его любимая обувь» — подумала я. Он улыбался и что-то говорил стоящей рядом даме, а та глупо хихикала и закатывала глаза.

Заметив в зале тетушку, граф оставил свою собеседницу и пошел к нам. По мере того, как он подходил ближе, мое сердце словно замирало и все реже, но громче бухало в груди. «Что такое? — удивилась я. — Он же мне совсем не нравится!»

Сначала граф поздоровался с герцогиней.

— Маргарита, — проговорил он, беря ее руку и прикладывая к своим губам, — вы сегодня просто неотразимы!

— Ах, Влад! Что вы такое говорите! — тетушка вдруг стала закатывать глаза и обмахиваться веером совсем как предыдущая дама.

Потом граф перевел взгляд на меня.

— А это, наверное, юная мадемуазель Ван Хельсинг, в честь которой и назначено сегодняшнее торжество?

Я хотела ответить, но тетя меня опередила:

— Да-да! Это именно она! Познакомься, Александра, это — граф Владислав Дракула. Очень влиятельный и очень знаменитый! — добавила она с придыханием.

— Мадам, вы мне льстите! — граф одарил ее лучезарной улыбкой, от которой та просияла, потом снова повернулся ко мне. — Очень рад с вами познакомиться, мадемуазель! — и поцеловал мне руку.

Он что, не узнает меня? Или притворяется? Я была озадачена.

Герцогиня порхала, как бабочка, а граф продолжал:

— Скажите, мадемуазель, а вы уже обещали кому-нибудь свой первый танец? Или он пока свободен?

Вот как? На танцы надо очередь занимать?

— Нет, — пробормотала я, — никому не обещала.

— Тогда, — граф опять улыбнулся, — могу ли я рассчитывать на него?

— Конечно, с удовольствием! — я присела в реверансе.

Граф в ответ поклонился и оставил нас. Мы с герцогиней продолжили встречать гостей.

Когда заиграла музыка, я почувствовала легкое прикосновение к руке, обернулась и увидела своего прекрасного незнакомца, точнее, теперь знакомого, Владислава Дракулу. Он протянул мне руку, я подала ему свою, и мы закружились в вальсе. Сначала граф спросил о погоде, потом о новинках театра, о книгах… Короче, была скучная светская беседа. Под конец танца я все-таки поинтересовалась у него:

— Граф, а почему вы сделали вид, что не узнали меня?

— Мадемуазель, — он сделал виноватое лицо, — прошу прощения, если это обидело вас. Но те обстоятельства, при которых мы познакомились, они весьма… э… нестандартны. Тут непростое общество, не каждый правильно поймет.

А ведь он прав! И как я сама не додумалась?

Граф танцевал со мной еще один танец, а потом вежливо извинился, сославшись на необходимость с кем-то встретиться, отвел к отцу, поцеловал руку и удалился. Я смотрела ему вслед, и меня раздирали противоречивые чувства. Танцевал граф великолепно, но в его глазах не было интереса, как тогда, в лесу. Только холодная вежливость и безупречный этикет. Нет, ему не идет быть официальным.

Подошел брат, взял меня под руку и потащил на балкон. Там он не спеша приблизился к парапету, перегнулся через него, посмотрел вниз, потом вдаль и, не поворачиваясь, спросил:

— Ну и как он тебе?

Брат заметно нервничал: глаза бегали, а пальцы барабанили по перилам.

Я удивленно уставилась на него:

— Кто? — потом догадалась. — Граф Дракула, что ли?

Брат едва заметно кивнул.

— Ну, не знаю, — я пожала плечами, — я пока не составила о нем какого-то определенного мнения. А почему ты спрашиваешь?

Брат резко обернулся ко мне:

— Ты что, не поняла? Или отец тебе не сказал?

В его глазах была такая ярость, что я отшатнулась.

— Нет, не сказал, — испуганно пролепетала я, — а что он должен был мне сказать?

— Граф Дракула — убийца Анны! — брат снова отвернулся.

— Что?

Мой приятный попутчик и вежливый собеседник — коварный чернокнижник-соблазнитель?

— Этого не может быть!

— Это так, — брат заговорил тише. — Он умеет притворяться. Может быть галантным, дружелюбным, может говорить так убедительно, что ты поверишь каждому его слову. Но внутри он монстр. Жестокий и расчетливый убийца. Анна не первая. На его счету много таких жертв. После смерти Анны я пытался вызвать его на дуэль, — брат так сильно сжал перила, что костяшки пальцев побелели, — но он фаворит короля, и король запретил нам драться. И предупредил, что если я продолжу «разжигать межсемейную вражду», он лишит меня титула и конфискует все имущество. Я бы наплевал, но все это не может не отразиться на вас с отцом…