Я поежилась:
— Какие-то ужасы ты рассказываешь, братишка! Я, конечно, верю, но не кажется ли тебе, что это уж слишком?
— Аликс, — он схватил меня за плечи, — я прошу тебя, умоляю — не общайся с ним! Избегай его, не доверяй ему, не слушай, что бы он тебе ни говорил! Потому что если он хоть пальцем до тебя дотронется, клянусь, я убью его! И мне все равно, что дальше со мной будет!
— Ладно-ладно, — поспешила я успокоить брата, — не волнуйся. Хорошо, я не буду с ним общаться… ну… когда это возможно. Не волнуйся! — я обняла его руку, ласково улыбнулась и прижалась к нему. — Пойдем в зал, нас, наверное, уже ищут!
Следующий танец я танцевала с братом. Я смотрела на него и думала: «Как же он красив сегодня в своем парадном мундире, со своими вьющимися темными волосами и мужественным благородным лицом! Какая же эта Анна дура! Будь я на ее месте, никогда, никогда бы не променяла такого мужчину ни на Дракулу, ни на кого другого».
Потом я танцевала с другими молодыми людьми, с пожилыми вельможами, с отцом, опять с братом… С графом Дракулой в тот вечер я больше не сталкивалась, только однажды, проходя мимо, он улыбнулся мне и кивнул головой. Как он ушел, я не заметила, наверное, он попрощался только с герцогиней.
Уже ночью, ложась в постель, я вспоминала свой чудесный вечер. Но последней почему-то была мысль о милом незнакомце в осеннем лесу.
========== Глава 4. И грянул гром ==========
И понеслась!.. Балы, приемы, фуршеты, новогодний маскарад, опять балы… Каждый, кто был у нас на празднике, считал своим долгом сделать нам ответное приглашение, а мы никому не отказывали. И, конечно же, везде нас сопровождала герцогиня, всем и каждому представляясь благотворительницей и покровительницей «бедной сиротки» и пожиная заслуженные лавры. Мне было все равно, я не обращала на это внимания, танцевала, веселилась и радовалась жизни, а отец неспешно беседовал со своими знакомыми и с удовольствием потягивал вино. Гэбриел целыми днями пропадал на службе, и я видела его только вечером, когда он возвращался в свою квартиру, где мы теперь и жили.
Часто на приемах я встречала графа Дракулу. Как отец и говорил, он был желанным гостем на каждой вечеринке. Граф всегда вежливо здоровался со мной и даже несколько раз танцевал, бывая при этом неизменно приветлив и предупредителен. Иногда он улыбался мне какой-то особенной улыбкой, и тогда моя душа трепетала, и в глубине ее зажигалась искорка надежды. Но потом следовал вопрос о театре, и искорка тут же гасла, а я с усмешкой думала, что подобное — всего лишь очередная черта его обычного стиля.
Нет, я не могла сказать, что граф мне нравится, я же помнила предупреждения брата, но все же какой-то части меня явно льстило его внимание, а, танцуя с другими, я невольно ловила себя на мысли, что ищу взглядом в толпе его силуэт.
Как-то днем я вернулась с прогулки. Бросив верхнюю одежду в прихожей, я поднялась наверх, чтобы переодеться. Переодеваться мне было лень, и я плюхнулась на кровать. Полежав некоторое время, раскинув руки и смотря в потолок, я перевернулась на живот, и тут мое внимание привлек туалетный столик. На нем, поверх всяких женских безделушек, футлярчиков и коробочек лежало письмо. Я удивилась. Поглядев на него, я привстала на кровати и взяла его в руки. Обыкновенный белый конверт без каких-либо надписей; печати сзади нет, просто заклеено. Странно. Я попыталась посмотреть на просвет, но ничего не увидела.
Обычно всю корреспонденцию служанка относит в кабинет брата, на его рабочий стол. А это лежало здесь. Значит, оно адресовано лично мне? Тогда почему без подписи? Внезапно в мозгу промелькнула мысль: а может это… любовное послание? За полтора месяца, что мы жили в городе, я познакомилась с кучей молодых людей, со многими подружилась, а вот романтические отношения пока ни с кем не завела. Но, может, оно от тайного поклонника?
Аккуратно разрывая конверт, я говорила себе: ты не очень-то губу раскатывай, сейчас выяснится, что это банальный счет, а ты уже нафантазировала!
Внутри оказался сложенный вчетверо лист плотной гербовой бумаги, а на нем… ровные строчки красивым почерком: «Несравненная мадемуазель Ван Хельсинг! С момента нашего официального знакомства прошло уже много времени, а я до сих пор не могу его забыть. Ваш образ, словно чудесный сон, преследует меня всюду, где бы я ни находился. Мне постоянно мерещится ваш голос, запах ваших волос. На любом балу прежде всего я ищу глазами вас, и только потом, увидев, я обретаю спокойствие. Я ничего не хочу от вас, но в душе моей теплится надежда, что, быть может, иногда вы тоже думаете обо мне? Ваш покорный слуга, граф Владислав Дракула».
Я сидела, не в силах пошевелиться. Из моего живота к груди медленно поднималась волна жара, щеки запылали, ноги охватила неожиданная слабость. Нет, дело было не в самом любовном письме, а в том, что его написал Влад… Все предостережения брата мигом выветрились из моей головы, а перед глазами был только осенний лес, я на черном коне, и он рядом…
Пытаясь отогнать наваждение, я уставилась на конверт. «И что с ним теперь делать?» Мысли были тяжелые, с трудом ворочались в голове. Воспитание подсказывало, что на письма принято отвечать, а интуиция твердила, что в данном случае это делать категорически нельзя. Я понимала, что все его слова — лишь шаблон, классические фразы, которые пишутся едва ли не в каждом любовном послании в надежде на внешний эффект, но сердце… сердце отказывалось слушать доводы рассудка.
Я провела рукой по горячему лбу: «Нет, так дело не пойдет — надо успокоиться, остыть, прийти в себя и только потом можно принимать какие-либо решения». Сложив письмо в конверт и сунув его в верхний ящик стола, я пошла в ванную умываться. Облив лицо и шею холодной водой, я долго смотрела на себя в зеркало. «Надо пройтись» — подумала я.
Гуляла я долго, бесцельно бродила по улицам, не замечая никого и ничего вокруг, но зато в голове немного прояснилось. Когда я вернулась, отец с братом ужинали. Отказавшись от ужина под предлогом усталости, я пулей взлетела наверх, разделась и улеглась в постель. Видимо, душевные переживания меня действительно утомили, потому что заснула я мгновенно.
Проснувшись в хорошем расположении духа, я решила все же написать ответ. Что-нибудь вежливое, чтобы не обидеть, но твердое — мол, прости, дорогой друг, но я не твоя судьба. Весь день я проходила с письмом Влада и чистым листком, но нужные мысли не лезли в голову. Потом пришел брат, и я отвлеклась.
Я готовилась ко сну, когда постучала служанка и сообщила, что «его сиятельство просили передать, что ждут вас в кабинете». Я пожала плечами и пошла вниз. Спрашивать, какое именно «сиятельство» меня ждет, я не стала — приду на место, сама узнаю.
Зайдя в кабинет, я увидела брата, стоящего у камина спиной к двери.
— Ты звал меня? — спросила я.
Брат медленно повернулся. В его глазах плескались гнев и ненависть.
— Что это? — процедил он сквозь стиснутые зубы, протягивая конверт.
Меня прошиб холодный пот.
— Пи… письмо, — пролепетала я. «Откуда оно у него?» — судорожные мысли заскакали в голове. — «Наверное, я забыла в гостиной, а он нашел!»
— Как оно у тебя оказалось? — было видно, что брат изо всех сил пытается держать себя в руках.
— Я не знаю! — быстро заговорила я. — Правда, не знаю! Я пришла с прогулки, а оно в моей комнате, на столике. Я не знаю, кто его принес, клянусь тебе!
Брат пристально посмотрел мне в глаза и, видимо, не найдя в них лжи, стал ходить по комнате.
— Ты писала ответ?
— Нет!
— А собиралась?
— Нет! (А вот тут я слукавила).
Брат остановился и снова взглянул на меня. Пальцы его медленно рвали конверт.
— Аликс, пожалуйста, больше никогда не читай его писем! И, тем более, не вздумай отвечать! Если вдруг ты опять получишь такое, сразу сожги его!
Я быстро-быстро закивала головой.
Брат бросил мелкие бумажные клочки в огонь и снова зашагал.
— Я боялся этого! Боялся, что ты понравишься ему. А может, таким образом он хочет досадить мне, не знаю, — брат вскинул голову. — В его словах нет ни слова правды. Он просто хочет соблазнить тебя, влюбить в себя, заставить страдать! Он, как вампир, питается болью своих жертв!
