– Помните, что я говорил о длинной дистанции? Мол, нужно пробежать сто шагов – нацелься на двести и всё такое. Так вот, я планировал составить отряд минимум из дюжины, желательно из пятнадцати-шестнадцати хорошо обученных бойцов. В итоге вас осталось совсем немного. Но ничего плохого в этом нет. Помните, что вас здесь не семеро. Вас девятеро солдат, ведь я и капрал Оруэлл – также ваши братья по оружию, точно такие же, как и все остальные. Чем вас меньше – тем сильнее проявляется эмпатия по отношению к членам отряда. Не забывайте, что теперь мы – семья. Я ваш отец, а капрал – ваша мать, а каждый из вас друг другу брат. И сестра, конечно же, – быстро дополнил Кроули, кивнув нашей единственной девушке.
Сержант умолк, задумавшись о чём-то своём. Через минуту капрал вывел его из транса покашливанием в кулак.
– Ах, да! – щёлкнул пальцами наш наставник. – Сегодня после ужина не расходитесь сразу спать. Мы с Алексом кое-что вам принесём. А пока день ещё только начался – за работу! У нас ещё много дел!
И мы продолжали тренироваться. Снова бесконечные забеги по густым зарослям леса, поединки друг с другом и с соломенными манекенами, облачёнными в латные кирасы, стрельба из лука и метание разного рода дистанционного оружия, такого как дротики, небольшие восточные звёздочки с острыми как бритва лучами, кинжалы и ножи, даже камни. Опять изучение устава, лекции от доктора Дукария Оверсона и Алекса Оруэлла, силовые тренировки. Нам уже отлично удавалось держать боевой темп в пределах сорока-пятидесяти минут, хоть мы и оказывались после такого испытания выжатыми, как лимон.
До конца оставалась всего неделя, а Лора так и не написала мне ответ. Надеюсь, что просто моё письмо не дошло до адресата. Потому что если жена получила моё послание и из-за обиды не меня не захотела отвечать, это будет сильнейшим ударом в моё сердце. Уходить на войну, не простившись с любимыми, мне хотелось бы меньше всего.
В вечер того же дня, когда нас осталось всего семеро (или девятеро, если считать Кроули и Оруэлла), мы, как и было приказано, после ужина не спешили ложиться спать. Семь человек сидели вокруг костра, болтая ни о чём, уставившись кто на яркие всполохи пламени, кто на звёзды, кто на примятую траву под ногами. Семь человек, которым предстояло вместе сражаться за Ахариамское королевство, выполняя особо опасные задания.
Гром был самым колоритным персонажем нашей семёрки. Огромный, мускулистый, бородатый, очень эмоциональный, он сильно изменился за это время. Не внешне, разумеется. Кажется, братец проникся моей идеологией, в которой мы были просто обязаны воевать, чтобы защитить собственные дома и семьи.
Меня все тоже ценили и уважали, хоть я и не выглядел так же внушительно, как Громмер. В бою с каждым из соратников мне удавалось быть как минимум наравне, а, зачастую, даже чуть выше лучше новобранцев. И хоть это был большой повод для гордости, но гордыню, которая грызла меня изнутри, я старался заталкивать как можно дальше в глубины собственного сознания.
Дукарий Оверсон, наш полевой медик, видел только одним глазом, да и тем не очень-то хорошо. Он был среднего роста, не очень крепкого телосложения. Ему было, пожалуй, под сорок, хотя внешне казалось, что под хорошие и пропитые пятьдесят: морщинистое лицо, поседевшая щетина, огромная лысина на половину головы. Но, несмотря на кажущуюся его безобидность, Дукарий был отличным воином, став ещё более сильным и ловким за эти восемь недель тренировок. Из оружия он предпочитал булаву, которую планировал заменить в реальном бою на шестопёр, и одноручный топор. Одним оглушить, а другим зарубить, как говорил Оверсон. Кроме всего прочего, Дукарий прекрасно разбирался в химии; он обещал, что когда настанет время – научит делать нас самые настоящие гранаты, разрывающие врагов на мелкие ошмётки.
Мэйнард Гук, наш прославленный боец арены, предпочитает двуручное дробящее оружие. Этот лысый здоровяк с хорошим пивным животом и бородой, заплетённой в косы, поведал нам историю потери своих ушей. Во время одного из боёв на арене клинок противника пролетел так близко от его черепа, что отрубил одно ухо. После этого Мэнни впал в неконтролируемую ярость, насмерть забил оппонента, затем с диким рёвом сам себе отрезал вторую ушную раковину и засунул её в горло уже прекратившему дышать врагу. И по этой истории можно было предположить, что перед нами абсолютно неадекватный человек, которому нельзя доверять. И мы могли бы ему не доверять ему временному спокойному состоянию, если бы не тот факт, что по образованности и здравомыслию Мэйнард легко мог соперничать даже с Дукарием. Наш безухий гладиатор в свободное от кровопролитных боёв очень любил уединяться с какой-нибудь книгой и горячим чаем, или даже с бумагой и пером: Мэнни частенько любил писать стихи, которые постоянно читал нам перед сном. Отличная поэзия, кстати говоря. Думаю, что если у Гука не сложится карьера солдата, ему вполне можно отойти от дел и написать собственный сборник стихотворений, который однозначно обретёт признание во всём мире.
Вистрам Шилем – самый молодой член отряда, ему лишь через полгода должно было исполниться девятнадцать. Ростом чуть ниже среднего, телосложения довольно тощего, он уж точно на первый взгляд не казался матёрым и опасным противником. Обычно это мнение сохранялось лишь до первого боя с юношей, где он показывал себя с очень необычной стороны. Во время сражения этот малец превращался в настоящую стрелу: он пробегал дистанцию в сто шагов в три раза быстрее любого из нас, всегда уклонялся даже от самой молниеносной атаки, а сам наносил удары так быстро и точно, что глаза не успевали уследить за свистящими и режущими воздух лезвиями, а ум – обработать полученную органами слуха и зрения информацию. Вистрам нёс смерть при помощи короткого меча и кинжала, хотя он как-то признался нам, что предпочёл бы остаться с одним-единственным спиногрызом, чтобы клинок не мешал ему двигаться свободно. Юноша отлично прятался в тенях и очень метко стрелял из лука, чем привлёк внимание капрала, специализация которого как раз совпадала со специализацией Вистрама.
Сомна Аринем, как выяснилось, до прибытия в этот лагерь уже была знакома с нашим медиком – Дукарием Оверсоном. Девушка, наконец, решила раскрыть нам карты и рассказала историю того, как ей удалось оказаться среди нас. С самого детства и до своего нынешнего возраста – двадцати восьми лет – она была жрицей в храме Дхали – благодетельницы человечества, покровительницы семейного очага и продолжения рода, богини любви и сострадания, а потому стала очень набожной и крайне боялась ослушаться воли своей небесной властительницы. В пятнадцать Сомна вышла замуж за одного солдата регулярной армии, который постоянно оказывался в разных горячих точках нашего мира, домой приезжал чрезвычайно редко и совсем ненадолго. Почти двенадцать лет Сомна с мужем виделась от силы раз в несколько месяцев, и, хоть встречи их были редкими и короткими, девушка всё равно очень любила своего избранника и всегда встречала его с огромной радостью. Но однажды после очередного задания возлюбленный вернулся обездвиженным, лишённым ног и одной руки, хоть и живой. Сомна ухаживала за бедолагой как могла и сколько могла, но ей так и не удалось спасти его от скорой смерти. Перед самой кончиной муж заклинал жену, видимо, будучи в бреду, чтобы та взяла меч и отомстила. Кому – непонятно. Зачем – тоже неясно, но факт остаётся фактом. Девушка поклялась перед умирающим всеми богами, что исполнит последнюю волю любимого мужа, и отправилась спустя некоторое время записываться в армию, где её, разумеется, развернули прочь. Сомна была готова к такому повороту событий и вскоре пришла снова, теперь уже в другой сборный пункт, где ей так же бесцеремонно отказали. Несчастная вдова пошла в третий – и снова получила пинка. Тогда она вернулась в самый первый пункт и заявила, что если её не возьмут сейчас – она совершит самоубийство, потому что не сможет сдержать клятву и жить дальше с таким позором. Ей в шутку отвечали, мол, посмотри на себя – такая пышная грудь в латный нагрудник не влезет, а ковать отдельный по такой фигуре никто не станет. Сомна шутку восприняла как вызов и отправилась к известному хирургу Дукарию Оверсону, который по просьбе безутешной "мстительницы" полностью удалил ей грудь. Девушка также обрилась наголо, чтобы больше походить на мужчину, и снова отправилась вербоваться в рекруты, заявив во всеуслышание, что если её не возьмут и на этот раз – да будут все прокляты, потому что она заколет себя кинжалом у всех на глазах.
