– Мать или отец Михаила Фёдоровича могут выступить в защиту одной из сторон? – спросил седобородый. – Или хотя бы врач, который освидетельствовал рождение отпрыска?

– К сожалению, никого из них уже нет в живых, – ответил Барятинский. – Так же прошу принять во внимание тот факт, что ни мать, ни отец не обладали такими способностями, которыми обладает Михаил. Мать его, Елена Филипповна Птахина, владела чарами воздуха, характерными для её рода, и имела четвёртую ступень. Отец – пятую ступень чар земли. Соответствующие документы прилагаются. Ещё не было случая, чтобы в семье стихийников появился отпрыск, владеющий иными чарами.

Дальше старейшины принялись расспрашивать меня о том, как я впервые почувствовали силу. Затем разговор зашёл о моей матери и о её кончине. Тут наши с дядей показания совпали. Он настаивал на версии, что Елена Филипповна скончалась из-за проблем со здоровьем (липовое медицинское заключение, естественно, прилагалось), и я возражать не стал. Подозрения моего деда в неверности Птахиной, из-за которых он её убил, могли сыграть не в мою пользу. Барятинским тоже было невыгодно признаваться в том, что бывший глава рода устроил расправу над своей родственницей из дружественного клана.

Выслушав нас, старейшины отправились совещаться в отдельную комнату. Сидели они там долго, почти час. Наконец, седовласые старики очередью вышли и расположились на прежних местах.

– Рассмотрев доводы за и против, – объявил могучий седобородый боярин, – мы пришли к единогласному решению, что за неимением достаточных доказательств, подтверждающих или опровергающих чистоту крови Михаила Фёдоровича, мы оставляем возвращение ему прежней фамилии на усмотрение рода.

Одним словом, всё оказалось без толку. Разбирательство не дало результатов, старейшины умыли руки, не желая выносить никакого решения. «И на кой тогда нужен ваш Совет? Что от вас проку?» – подумалось мне. Однако было отмечено, что при появлении более весомых доказательств (хотя, казалось бы, откуда им взяться?) Совет может повторно рассмотреть дело.

Затем начали разбирать второе моё заявление. Но тут всё оказалось гораздо проще. Ни у кого не было сомнений в том, что я победил витязя седьмой ступени: событие это широко освещалось в прессе. Мне, как полагается, задали несколько вопросов, а потом старейшины снова удалились на совещание, но на этот раз оно продлилось минут пятнадцать.

– Мы можем утвердить новую боярскую фамилию и новую школу чар, – объявил седобородый старец, – а так же присвоить вам седьмую ступень и звание великого воина, основателя рода. Вы будете брать новую фамилию?

– На данный момент я не желаю брать другую фамилию, – ответил я. – Я по-прежнему рассчитываю на возвращения прежней. А сейчас прошу признать энергетическую школу и утвердиться в качестве её основателя.

Члены Совета согласились с такой постановкой вопроса. Предстояла ещё некоторая бумажная волокита, но главным было то, что я добился официального признания энергетических чар, и одно это уже можно считать большим шагом вперёд.

Ярополк и представители остальных двух родов считали так же. Когда мы вышли из зала, они поздравили меня, выразив надежду, что энергетическая школа станет гармоничным дополнением четырёх стихийных. А потом мы с Ярославом поехали обратно в моё убежище ровно в том же составе, каким добирались сюда. Только маршрут опять сменили.

– Как я и предполагал, Совет не встал на мою сторону, – сказал я, когда мы сели в лимузин. – Какие дальнейшие планы?

– Придётся надавить, – ответил Ярополк. – Три рода из семи самых могущественных встали на твою сторону. Остальные воздержались, не пожелав марать руки, но Шуйские и Трубецкие готовы к решительным действиям. Мы, разумеется – тоже.

– Значит, война?

– Не исключено, что дойдёт и до этого. Так или иначе, нельзя допустить выход Барятинских из состава страны.

– Но как на это посмотрит император? Войны между родами запрещены.

– Недели не пройдёт, как император будет низложен, – заявил Ярополк. – Тогда наши руки окажутся развязаны. Проблема в другом: вот уже месяц Барятинские оттягивают с линии фронта технику и солдат. Вооружённое столкновение может перерасти в междоусобную войну. Но бояре устали от войн. В очередной бойне увязать никто не захочет. Кампания против Барятинских должна закончиться быстро, иначе мы потерпим провал.

Под покровом ночь пятнадцать лёгких танков в сопровождении батальона пехоты вышли на исходную позицию. Три часа колонна бронетехники и грузовиков, набитых людьми, ползла в темноте по просёлочным дорогам, обходя с юга Нижний Новгород, чтобы незаметно подобраться к поместью Барятинских и атаковать на рассвете. На пути мы не встретили ни одного вражеского разъезда или блокпоста. Впрочем, это ещё не значит, что нас не засекли наблюдатели и не доложили о готовящемся нападении. Да и дым, валящий из труб десятков машин, наверняка уже демаскировал нас.

Но сегодня мы не собирались захватывать имение Барятинских. Чтобы штурмовать поместье Кстовское, требовались силы гораздо большие, нежели те, которыми мы располагали в настоящий момент. Сейчас у нас была другая задача: разведка боем.

Я вылез из кабины грузовика. Из кузова вместе с другими солдатами выскочили Кузьма, Максим и Катрин. Все трое имели браслеты, создающие доспехи из прочного чёрного минерала. Одеты же мы были, как и остальная пехота Басмановых – в полевую форму защитного цвета.

Через плечо у меня крест-накрест висели офицерский планшет с картами и чехол с биноклем, на поясе – револьвер с патронташем. Мои напарники были вооружены карабинами: Кузьма и Максим – обычными рычажным, а Катрин – полумагическим, которому один артефактор в нашей крепости вернул энергетическое усиление. Кузьма тащил за спиной небольшую радиостанцию.

Я подошёл к офицеру, командующему батальоном, и мы уточники план наступления, а затем батальон разделился на три группы, которые должны были атаковать на разных участках. Нам требовалось определить расположение огневых точек и понять примерную численность сосредоточенных здесь войск.

На небе забрезжил рассвет. Ровно в три тридцать прозвучали сигнальные свистки и наш отряд, состоящий из пехотной роты и пяти однопушечных лёгки танков, развернулся цепью и двинулся в сторону оборонительной линии.

Местность была относительно ровная, но она обильно заросла кустарником и скоплениями деревьев, что мешало обзору. Ориентироваться мы могли лишь по топографическим картам и разведданным довольно общего характера.

Многим казалось странным, что я не знаю расположения укреплений собственной семьи. Но что я мог сделать? Михаил, может, и знал, но его воспоминаний у меня не осталось. Я сказал, что просто никогда не интересовался этим вопросом по причине своего подросткового долбое... пофигизма, в общем. Да и вообще основное время жил в квартире в городе, а поместье посещал редко – семья меня там не слишком-то желала видеть.

Однако в этом вопросе немного помогла Катрин. Она хоть и служила другому роду, но кое-что знала об обороне поместья Кстовское. У Птахиных была старая крепость, а вот Барятинские озаботились современной системой укреплений, отстроив по периметру своего главного родового гнезда настоящую линию Мажино, только в более мелком масштабе. О крепости Птахиных у нас оказалось гораздо больше сведений, но она не являлась приоритетной целью. Главной нашей задачей было захватить поместье Барятинских и взять в плен или ликвидировать нынешнюю верхушку рода, чтобы тем самым вынудить остальных мятежных бояр отказаться от своих намерений.

Наёмники брели цепью по высокой траве, продираясь через заросли деревьев и обходя скопления кустарника. Все были настороженны: любой холмик мог оказаться замаскированным ДОТом. Я со своими тремя напарниками двигался в общем строю, порой останавливаясь и осматривая в бинокль заросли впереди.

Наконец мы оказались в берёзовой рощице. Перед нами протирался очищенный от леса участок земли шириной около версты. Лишь кустарник торчал небольшими зелёными кучками среди бурьяна, да редкие тощие деревца шумели кронами.