– Поезд могли задержать на несколько дней, – предположил я. – Кто знает...

– Это маловероятно. Мы всё рассчитали. Если телеграммы нет, это значит только одно, – Виноградов замолчал, но я понял, что он хочет сказать. Наши мысли совпадали.

– И всё же. А вдруг авария на железной дороге? Такое тоже бывает.

– Бывает. Но ты и сам знаешь, что следует исходить из худшего варианта.

– Да, конечно, – я повернулся спиной к окну, прислонился к подоконнику и стал смотреть в пол перед собой, прокручивая в голове сценарии развития событий. – Значит, про нас узнали... Но почему взяли только их? Почему не нас? Я для них – более важная фигура, и охотятся, скорее всего, в первую очередь именно за мной.

– Потому что разделить группу приезжих по двум направлениям – это наша с Анатолием Андреевичам идея, – объяснил Виноградов. – Никто из руководства здесь в России не был в курсе нашего плана. Знали только маршрут Добронравова.

– Значит, о нашем местонахождении полиция не знает?

– Нельзя с уверенностью сказать, знают они или нет. Если наших схватили, и кто-то из них раскололся, полиция может быть уже в курсе, где нас искать. Может, они уже следят за домом. Поэтому надо решать, что делать. Времени мало.

– Кто мог это сделать? – как бы размышляя вслух, произнёс я. – Кто-то из руководства? Кто-то из среднего звена? Кому мы теперь можем доверять? Что думаешь, Олег?

– В любой организации, особенно тайной, есть слабое звено. Не исключено, что были подсадные. Или кому-то посулили хорошую жизнь, возможность выйти из тени – кто знает? Четвёртое отделение тоже работает, а конце концов. А может, у них в Александрии свой человек был? Да всё, что угодно... Но как я сказал, предполагать стоит худшее. На данный момент мы можем доверять только тем, кто находится здесь, в квартире. Мы должны придерживаться плана: следует поскорее покинуть это место и найти новое убежище, о котором не знает никто, даже члены Союза.

– Но я всё равно должен связаться с Птахиными. Есть Союз или нет, а моя цель остаётся прежней.

– Само собой. Но первым делом мы должны обезопаситься себя. Лучше всего, если уедем на какое-то время из Нижнего. Возможно, стоит разделиться.

Я принялся расхаживать из стороны в сторону по скрипучему деревянному полу. Группа из девяти человек, в число которых входил я, прибыла в Нижний Новгород вчера вечером. Мы летели дирижаблем до Анталии, а потом несколькими поездами с пересадкой добирались до пункта назначения, где должны были связаться с группой Добронравова, которая летела из Уайтхолла в Анкару, и двигалась уже оттуда. Мы рассчитали всё так, чтобы Добронравов со своими людьми приехал первым и отправил нам телеграмму. Вот только телеграммы не было...

События разворачивались по худшему сценарию: Добронравов в Нижнем до сих пор не появился, и мы не знали, что случилось с ним и его людьми. Самое очевидное – нас предали, и Добронравова схватили, а мы остались без какой-либо поддержки со стороны Союза, ведь предателем мог оказаться кто угодно, а значит, доверять нельзя никому. Теперь мы одни, сами по себе.

Но я всё равно собирался придерживаться плана. Плевать на Союз. Даже если их всех схватили, это никак не повлияет на мои цели. Я намеревался связаться с Птахиными, заручиться поддержкой как можно большего количества боярских родов, а потом заявить о своём праве на наследство. И чем скорее я возглавлю Барятинских, тем быстрее окажусь в безопасности вместе с моими спутниками, ибо по заверениям Добронравова, в существующих обстоятельствах император не осмелится посягнуть на главу одного из крупнейших родов.

Я вздрогнул, когда в комнату постучались.

– Войдите, – ответил Виноградов.

Заглянула Таня:

– Вы тут долго ещё будете сидеть? Чай стынет, между прочим.

– Подожди, пожалуйста, – ответил я. – Мы немного заняты, но скоро подойдём.

– Всё нормально? – спросила Таня, увидев мой обеспокоенный вид.

– Всё хорошо. Просто кое-какие вопросы требуется уладить. Ступай.

– Ну смотрите... – Таня ушла, закрыв за собой дверь.

– Есть мысли, куда податься? – спросил я у Виноградова, который с задумчивым видом сидел за столом.

– Мне сложно что-то предложить, ведь я последние десять лет прожил в Александрии. У меня нет здесь ни знакомств, ни связей. Тебе лучше знать, где можно укрыться.

«Если бы, – подумал я. – Ты жил в Александрии, а я в другом мире». Я снова прошёлся взад вперёд, а потом остановился посреди комнаты. Меня осенила мысль.

– Ты прав, идея есть, – сказал я. – Арзамас. Он относительно недалеко отсюда, и у меня там – знакомый.

– Надёжный человек? – спросил Виноградов. – Вопросов задавать не будет?

– Я вёл с ним некоторые дела, и пока он меня не подводили. Это местный авторитет. И кстати, он работает с Птахиными, так что считай, убьём двух зайцев: и от тайной полиции спрячемся, и свяжемся с моими будущими союзниками.

– Я бы предложил уехать подальше, снять там квартиры и выждать неделю или месяц, но ты в чём-то прав: чем скорее заручишься поддержкой боярских родов, тем лучше для всех нас. Надеюсь, у тебя получится убедить Анну Васильевну в выгодности вашего с Птахиными сотрудничества.

Обсудив детали переезда, мы пошли в гостиную. Чай уже остыл, но нам было не до чаепитий. На счету каждая минута, а промедление могло стоить жизни.

Лиза сидела за столом посреди комнаты и читала газету, Катрин чистила револьвер, расположившись за столиком в углу. У стены стоял трофейный карабин английского графа. Я всё же отдал его дружиннице, посчитав, что такое оружие должно находиться в руках более опытного стрелка, нежели я. К сожалению, знаки на ствольной коробке больше не светились, и пули не имели дополнительно магической силы. Виноградов говорил, что артефактор может исправить ситуацию, но где ж его сейчас было найти?

Кузьма и Максим устроились за кофейным столиком в другом углу и рубились в карты. Эти двое отказались от своего армейского прикида, сменив его на простые гражданские костюмы. Вот только вид у моих приятелей даже в костюмах оставался каким-то диковатым. Да и загар выдавал в них неместных.

Генри и Лауры тут не было, они сидели в отведённой для них спальне и занимались изучением русского языка по купленному в пути словарю. Таня же в смежной комнате, куда вела двустворчатая дверь с окнами, протирала мебель, покрытую толстым слоем пыли.

– Так, дамы и господа, – объявил я, – внимание! Мы переезжаем.

Все на меня уставились, оторвавшись от своих дел.

– Куда? – удивилась Таня, выйдя из смежной комнаты. – Мы же только вчера приехали. Что-то случилось?

– Все объяснения – потом, – отрезал я. – Сейчас задача: покинуть это место в кратчайшие сроки.

– Тьфу ты! – выругался Кузьма. – Да сколько же ещё этой конспирацией заниматься? Сколько в дороге мороки было, а теперь ещё тут.

– Заткнись, Кузя, – осадил приятеля Максим. – У тебя что, ума нет, чтобы понять, что к чему? Мы тут все тайно находимся. Это же тайная организация! Понимаешь? Переезжаем, значит так надо.

– Успокойтесь, я всё расскажу, – пообещал я. – Но не сейчас. Сейчас все собираем вещи и через пятнадцать минут встречаемся тут. Я объясню план, а потом выходим группами по трое, как и прибыли.

Всю дорогу мы держались тройками, почти не сообщаясь друг с другом. Ехали в разных вагонах, а один раз – даже на разных поездах. Только границу пересекли все вместе в толпе эмигрантов, которых переводили сами же пограничники за определённое вознаграждение – тут это бизнес был поставлен на поток. А дальше – снова группками, чтобы не привлекать лишнего внимания.

Все отправились упаковывать вещи. Все, кроме Тани. Она подошла ко мне и заявила, что надо поговорить. Девушка выглядела встревоженной, и я подумал, что следует её успокоить.

Мы заперлись на кухне.

– В чём дело? – спросил я. – Говори. Только быстро. Времени нет.

– Скажи честно, нам грозить опасность? – спросила Таня, глядя на меня так, словно пытаясь прочитать в мои мысли. – В чём дело? Нас могут поймать?