Подскочил коренастый. От копья я уклонился, топорик перехватил. Пробил ногой в грудь. А потом сконцентрировал силу в руке и снова вогнал длинного в дорогу. Тот замер, пламя вокруг потухло. А сил у меня осталось совсем мало.

Коренастый снова напал на меня, атакуя то копьём, то топором, но я не торопился выпускать ещё одну волну, предпочитая уворачиваться и блокировать: на это энергии уходило меньше. Подловив момент, я нанёс удар. Индеец полетел в стену ближайшего дома, пробив собой кладку.

Я достал револьвер, стал перезаряжать его. Противник должен был ослабеть после продолжительной драки, и я надеялся, что теперь пули пробьют защиту.

Три патрона уже были в барабане. Индеец вышел из дыры в стене. В меня снова полетели огненные стрелы, а я в ответ выпустил все три пули.

Противник ринулся на меня с огненным копьём в руке. Я сконцентрировал в руках остаток энергии. Это был последний шанс.

Увернулся. Ударил. Индеец отлетел обратно в дом. А мои силы иссякли. Я пытался сконцентрироваться, ни ничего не получалось. Теперь меня могла убить даже простая пуля.

Индеец вышел снова. Его окружала огненная оболочка. Я попятился назад, понимая, что мне конец. И вдруг чёрная «змейка», извиваясь спиралью, пронеслась мимом меня и впилась в моего врага. Тот не упал, но его защита пропала.

Раздался выстрел – индеец пошатнулся, как от удара, упал на колени, а потом плюхнулся лицом в пыль.

Я обернулся: ко мне подошли Виноградов и Ахмед. Ахмед перезаряжал винтовку, из которой, судя по всем, только что выстрелил.

– Очень сильный воин, – проговорил Виноградов. – Неужели седьмая ступень? Тогда странно, что у него нет мощных чар.

– Вождь, наверное, – заметил Ахмед. – Ишь как разрисован.

Больше никто не стрелял. Броневик стоял на дороге. Во дворе между домами лежали мёртвые тела. К нам подошли Максим и Кузьма. Они оба выжили после попадания снаряда в грузовик. А я чувствовал слабость, мне требовались отдых и восстановление.

Жители прочесали улицы города, но остатки банды, скорее всего, уже были далеко отсюда. Потеряв броневик и двух сильных, они больше не могли бороться с нами.

Когда мы с местными жителями стащили убитых на территорию завода, оказалось, что погибло более сорока человек индейцев и тех, кто пришёл вместе с ними. Сколько ушло? Никто не знал. Десять-двадцать, вряд ли больше. В любом случае, банда понесла серьёзные потери. Теперь оставалось расправиться с ещё одной крупной группировкой – в Пуэстосе. И я надеялся, что Белозёров решит эту задачу. Конечно, по округе могли бродить и более мелкие отряды, но теперь жители окрестных городков уже приготовились к обороне, и налётчикам вряд ли что-то светило в здешних краях.

Конечно, они могли ещё много крови попортить местным. Чтобы окончательно искоренить эту заразу, требовались и другие меры: патрули на дорогах, блокпосты на перекрёстках, вооружённый конвой с каждой машиной или рейсовым паробусом, и всё же я надеялся, что после столь сокрушительного поражения головорезы откажутся от дальнейших грабежей и вернутся восвояси.

Вечером мы сидели в пабе. События сегодняшнего дня вымотали нас всех, но грех – не отметить победу, особенно когда хозяин наливает за счёт заведения. Номера в гостинице, которая находилась над пабом, нам тоже предоставили бесплатно. Я планировал отбыть обратно в Спрингтон завтра или послезавтра, ну а сегодня думать о проблемах и делах больше не хотелось.

Вокруг сдвинутых друг к другу столов сидели я со своими спутниками, Катрин и ещё пятеро местных, из тех, кто приняли участие в обороне. А вот Тани не было, и меня это огорчало. Она никак не могла оторваться от своих обязанностей и в настоящий момент врачевала раненых, которых перенесли в больницу. Я, конечно, всё понимал, но после столь долгой разлуки хотелось провести время вместе. У Катрин болела голова из-за контузии и по-хорошему ей бы следовало отдыхать, но дружинница всё же решила составить нам компанию.

Одеждой мы тоже обзавелись. После драки с огневиками моя военная форма представляла собой обгорелые лохмотья, и теперь я щеголял в сером костюме-тройке. Катрин тоже приоделась, сменив старый дырявый сюртук на новенький, бордового цвета.

Мы сидели и болтали ни о чём. Шутили и смеялись, вспоминая подвиги друг друга. Ахмед и Катрин пытались сосчитать, скольких человек сегодня пристрелили, соревнуясь, кто больше. Кузьма и Максим, а так же пятёрка местных, наклюкались до поросячьего визга. В общем, все, как могли, снимали напряжение.

К ночи относительно трезвыми оставались только я, Катрин и Виноградов. От нечего делать я завёл с ним разговор о чарах, которыми тот владеет.

– Это называется чёрная энергетика, – ответил Виноградов, – или чары распада. Они могут либо уничтожать материю, либо высасывать силу у человека, если он таковой обладает. В данном случае я применял так называемые «спирали пустоты». Они впиваются в тело и разрушают внутренние органы. При достаточной концентрации они способны вызвать даже полный распад предмета или организма. Но поскольку требовалось поразить сразу много целей, я применил довольно слабую разновидность этих чар.

– Постой, я, кажется, встречался с чем-то подобным, – вспомнил я. – Один старик из Светлейшей дружины, который вышел на мой след, владел такой же техникой. После встречи с ним я чуть копыта не откинул. Если бы ни Таня – не жилец бы был. В общем, паршивая штука.

– Да, вещь страшная, – согласился Виноградов. – Эти чары даже в Александрии под запретом, как и некромантия.

– Некромантия мне тоже встречалась. Святослав, который помог мне бежать из страны, владеет чем-то подобным. Перед нашей первой встречей, когда меня тайная полиция забрала, в лесу я видел толпы оживших мертвецов. Как-то не по себе тогда мне стало... И много у вас в Союзе таких э... тёмных?

– А что? – усмехнулся Виноградов. – Тебя это смущает?

– Просто любопытно, почему в Союзе сильных столько людей, владеющих тёмными чарами?

– Возможно, потому что именно мы подвергаемся самым суровым преследованиям и лучше других понимаем, что значит быть изгоем и сколь много вокруг несправедливости. Но в наших рядах есть разные люди. Телекинез, чёрная энергетика, стихийные школы, врачевание, некромантия, электрокинез – среди последователей идей Союза найдутся носители всех этих чар. И мы хотим построить общество, в котором будет место каждому. Понимаешь?

– Это, конечно, замечательно... – проговорил я, пытаясь понять, как люди смогут привыкнуть к тому, что среди них живут некроманты, способные поднимать покойников из земли.

Наконец, местные разошлись по домам, а следом и мы побрели наверх в номера. Нам с Таней выделили комнатушку на третьем этаже с двуспальной кроватью. У Катрин был отдельный номер по соседству. Остальных разместили на втором этаже.

Я сказал Катрин, что хочу поговорить с ней по поводу будущего, и мы пошли в её номер. Это была комнатушка с керосиновым светильником под потолком, маленьким окном и скрипучими деревянными полами.

Мы уселись за столик друг напротив друга.

– Я решил вернуться в Россию, – объявил я. – Мой старший брат погиб, и теперь право наследование по закону должно перейти мне. Надеюсь, Барятинские не станут сильно противиться тому, что я возглавлю их род.

– Правда? – глаза Катрин загорелись. – Неужели это случится, наконец? Я очень рада. Это твоя судьба, предназначение, которое ты должен осуществить. Я последую за тобой, куда скажешь. Даже вопросов быть не может. Если надо вернуться – мы вернёмся.

– Но ты, кажется, хотела, чтобы я основал свой род, а теперь получается всё несколько иначе.

– Так это и будет твой род! Главное, что пятая школа вернётся в этот мир.

– Не могу сказать, что разделяю твой энтузиазм, но определённо, это так. Ну а мне для осуществления моего плана понадобятся верные люди, на которых можно положиться.

– Я дала клятву, – серьёзно произнесла Катрин, – твоей матери, а теперь – тебе. Но... У меня есть одни вопрос... – дружинница замялась, не решаясь продолжить