– Это ты его так… раскрасила? – усмехнулся он.

Я кивнула, схватила пуделя за загривок и потащила. Он упирался, царапался, пытался всеми силами протиснуться в щелку под шкафом. Я потянула, он расставил лапы, и получилось так, что мы оба вылетели и, не удержавшись на ногах, рухнули на фавна. Раздался какой-то неприятный хруст. Надеюсь, я ему ничего не сломала?

– Простите, – пролепетала я, уперлась руками в его мокрое тело и пыталась подняться. В углу заметила полотенце. Святые угодники, второй раз я на это смотреть не смогу. Мысли о том, что я могла покалечить герцога, улетучились сразу. Встала с закрытыми глазами, на ощупь нашла Фица и рванула из комнаты. Вслед мне летели тысячи проклятий, но я уже не слушала. Выбежав из дома, схватила ребят и ринулась вглубь сада.

До отъезда герцога мне лучше не попадаться никому на глаза.

– Лута, я есть хочу, – ныла Айка, когда мы возвращались в шалаш.

– Знаю, – оборвала я ее, крепко держа Фица за ошейник, – мы сходим на пляж и по пути нарвем яблок и слив.

– Фу, – скривился Марти, – кислятина. А нет чего-нибудь вкусного? Мяса, например.

– Какое же мясо вкусное? – тут же влезла его сестра. – Вкусное – это пирожные, суфле и торты.

– Нет! Вкусно – это когда Марта делает нам бутерброд с бужениной и огурцами. А еще капает соус и сверху кладет листик салата.

– Хватит, – остановила я детей, – мы с Фицем слюни не успеваем сглатывать. Придем, поедим слив.

– Фиц после них плохо себя ведет, – не унимался Марти.

– Это как это?

Марти зажал нос рукой.

– Понятно. Фицу слив не давать.

Мы дошли до шалаша, я взяла широкий ошейник и длинный поводок.

– Фиц наказан? – нахмурила брови Айка.

– Еще как наказан. Теперь будет ходить исключительно на поводке пока герцог не уедет. А будете себя плохо вести, – сурово посмотрела я на детей, – и вас на поводок посажу и намордник надену.

– Еще и ногти стричь будет, – шепнул Марти сестренке.

– Это за большие провинности, – кивнула я. – Пошли на пляж, там будем играть.

– На пляж, на пляж, – прыгала вокруг Айка, дразня привязанного пуделя. – А ты будешь наказан, – показала она ему язык.

– Ну все, поиграли, – разочарованно протянул Марти, показывая вперед.

Пляж, на котором мы обычно отдыхали с детьми был занят. Там расположились важные особы: графиня, придворные, подносившие яства и напитки к полосатому шезлонгу, на котором, развалившись, сидел наш благодетель. Графиня, как обычно, суетилась, пытаясь уделить максимум внимания гостю.

– Лимонаду, ваше благородие, – подносила она бокал, в котором позвякивал лед, – изволите?

– Не изволю, – фавн что-то чиркнул в своем блокноте, – бокал перевесит чашу нашего взаимного расчета. Но за то, что произошло сегодня утром – будет отдельный разговор.

– Конечно, мы полностью искупим свою вину, – защебетала графиня.

– Нам лучше обойти, – я покрепче перехватила Фица, – пройдем через кустарник и выйдем к лагуне, там нас будет не видно и не слышно.

Мы залезли в ближайшие кусты, стараясь пробираться как можно тише, чтобы с пляжа нас не заметили.

– Какие новости из дворца короля? – как могла, поддерживала беседу графиня.

– Плох наш король, – безразлично сказал фавн и отбросил блокнот на столик, – говорят, что долго не протянет.

– Он же такой молодой, – всплеснула руками графиня, пытаясь глазами найти место, куда сесть, но не найдя такого, плюхнулась прямо в платье на прибрежный песок.

– Это так кажется. Ему уже триста двенадцать лет.

– А законы? Какие-нибудь новые законы были приняты? Я слышала, что обсуждали возможность послабления налогового бремени тем, кто помогает королевству. А вы же знаете, что от нашего графства в казну поступает много налогов.

– От моего графства, – зевнул фавн, – судя по моим подсчетам, вы задолжали мне столько, что все ваше имение запросто может перейти ко мне.

Я остановилась, дернув Фица, от чего тот жалобно пискнул, потрепала пса по холке, он же не виноват, что я так отношусь к фавнам.

– Да что вы, ваша светлость, – заерзала по песку графиня, – такого просто не может быть. Мы исправно платим налоги, а о том небольшом одолжении, о котором я вас прошу, даже не стоит упоминать.

– Как же не стоит. У меня все записано, – он обратно взял блокнот, – вот здесь сколько одолжений сделал я вам, здесь – сколько вы мне вернули. Все подсчитано, до последней копейки.

– Конечно, ваша светлость, – не стала спорить хозяйка, и тут же перевела болезненную для нее тему. – А что говорят о наследниках?

– Наследников нет. Как и многие века, их прячут от королевского двора. Никто, кроме короля, не знает, где они находятся.

– Так если король так плох, не нужно ли искать их и привести ко двору?

– Король так не считает. Наследники, либо малы, либо тугоумны, поэтому представлять их ко двору он не хочет.

– Что же будет, если трон лишится короля, а наследники не будут найдены?

– Перейдет к тому, кто этого явно не заслуживает, – герцог резко поднялся с шезлонга и сладко потянулся, – пожалуй, искупаюсь.

– Всю жизнь от фавнов одни неприятности, – подтолкнула я вперед ребят, которые откровенно разглядывали фавна.

Протиснувшись мимо двух скал, мы вышли на маленький пляж, который надежно скрывал нас от посторонних взглядов.

– Купаться! – дети с разбегу влетели в воду. – Как жаль, что ты даже поиграть с нами не можешь.

– Могу, во что хотите играть?

– В города, – выскочил из воды Марти.

– Фу, твои города скучные, – высунула язык Айка. – Их только ты знаешь, поэтому всегда выигрываешь.

– А ты читай книжки, больше знать будешь.

– Мне только четыре, – обиделась Айка, я читать не умею.

– Тогда и не обижайся, сначала научись читать, потом будешь играть.

– Стоп, – остановила я брата с сестрой. – Давайте играть в жмурки.

– Чур, ты водишь, – быстро переключился Марти.

Я привязала Фица к камню, сняла широкий пояс с платья и завязала себе глаза. Мир погрузился для меня во тьму, только слышались редкие хлопки, да детское хихиканье. Лаял Фиц, возмущенный тем, что его не взяли в игру.

– Сейчас я вас поймаю, – бегала я по пляжу, разводя руками и пытаясь поймать детей.

Делая очередной разворот, я наткнулась на что-то большое. Проводя руками, подумала, что это явно не камень и не пальма, уж больно теплым было то, до чего я дотрагивалась.

– Вы долго будете меня ощупывать? – послышался ехидный голос.

Я резко сдернула повязку с глаз. Передо мной стоял он. Фавн, герцог, благодетель нашей графини и мой кошмар. В ужасе я отшатнулась.

– Что вы здесь делаете? – дети спрятались за камень, даже Фиц сидел тихо и не лаял.

– Плаваю.

– По пляжу?

– Язвишь? – он смотрел на меня без ненависти, но с любопытством. Если бы не глаза, в которых светился интерес, выражение его лица можно было бы перепутать с лицом палача перед казнью.

– Спрашиваю.

– А мне здесь нравится, – пошел он по пляжу, оглядывая скалы, – уютное место, никто не найдет и не потревожит.

– Можете оставаться, ваше превосходительство, – сделала я кривой реверанс, – а мы пойдем.

– Вы останетесь, – пригвоздил он меня своей фразой.

– Что вы хотите? – попятилась я от него, врезавшись спиной в скалу.

Он подошел близко, также близко, как в тот раз в комнате. Я закрыла глаза, пытаясь отогнать от себя образ того, что тогда видела. Но капли воды, стекающие по накачанному телу, никак не хотели уходить из моего воображения.

– Не трогайте меня. Пожалуйста, – пробормотала я, выставляя ладонь, не давая ему приблизиться.

Он поставил руки около моей головы, прислонился всем телом ко мне и прошептал на ухо:

– За то, что ты была в моей комнате, ты должна… Ой! Ай!

Он отскочил от меня, издавая непонятные звуки. Я позволила себе открыть глаза. Передо мной фавн, герцог и великий благодетель прыгал как на углях, пытаясь увернуться от ракушек, метко бросаемых детьми.