— Пульс в норме, побочной реакции нет. А то не дай бог была бы аллергия, тогда бы поплясали, — свет медленно загорался, а чужой баритон уже неторопливо вещал. — Общее состояние — слабость, — высокий черноволосый мужчина опустился на корточки рядом с Ре, осторожно приподнимая его веко рукой в перчатке. — Сильное покраснение и полопавшиеся капилляры, но ничего серьезного, — он говорил негромким монотонным голосом. — Не запрокидывай его голову назад, а то задохнется, дурень.
Его моментально послушались, подложив под затылок Ре что-то жесткое.
— Я поведу, — понимая, что делать ему пока что здесь нечего, Порох ловко перевалился из грузового отсека на передние сидения и, разместившись в водительском кресле, положил руку на руль, другой поворачивая ключ зажигания. Сейчас его лицо наполовину скрывал шарф, поверх которого смотрели два проницательных зеленовато-серых глаза. Под зеркалом заднего вида, непонятно зачем нужным в этой колымаге и отражавшим происходящее за спиной водителя, подпрыгивал на разноцветной пружинке игрушечный улыбчивый мышонок подозрительной розовой окраски. Мужчина вообще удивлялся совершенно непонятному сочетанию стерильной чистоты с залепленными наклейками с супергероями стенами. В бардачке рядом с пачкой сигарет и паяльником какой-то совершенно древней модели, но все еще рабочим, завалялась наполовину растерянная коробочка с фломастерами и подозрительная книга под названием «Тренинг эмоционального интеллекта».
Порох тихо хмыкнул, приспустил закрывавший лицо шарф и, сжав сигарету зубами, но не закурив, захлопнул бардачок. Громоздкая машина загудела и, тихо дребезжа, тронулась.
— У тебя есть дети, что ль? — он вырулил на дорогу и стал постепенно набирать скорость. Водить такую громоздкую машину с таким ценным грузом было для него делом новым, и Мужчина честно попытался не начать строить из себя супермена и отнестись к задаче со всей серьезностью и вниманием.
— С чего ты взял? — на какой-то момент Ганс даже приподнял голову, отрываясь от сосредоточенного изучения чужой руки. — Чип должен быть где-то тут, — тихо отчетливо проговорил себе под нос он, снова переводя взгляд на небольшую татуировку в виде штрих кода.
— Да вот, — Порох снова открыл бардачок и потряс над своей головой пачкой фломастеров, а затем многозначительным жестом ткнул пальцем в розового мышонка.
— Это не мое, это — Гретель.
— Девушка? — брови парня поползли вверх, он остановился на светофоре и, закинув локоть на спинку между сидений, обернулся.
Ганс пожал плечами:
— Это мой напарник. Ты же знаешь, что в нашем агентстве женщины не работают.
— И… сколько же ему… гм… годиков? — Порох неоднозначно усмехнулся, снова надавив на газ.
— Двадцать восемь ему годиков, — в голосе медика прозвучала слабая ирония. Тот не обижался, не злился, а скорее попросту подшучивал над временным коллегой. — Сейчас перестроишься в правый ряд, и мы окажемся на нужной трассе, она ведёт к мосту, — размеренно объяснял мужчина, держа одну руку на сонной артерии пострадавшего. — Жаль, что у нас нет водителя. Мы бы с тобой по пути разобрались, а то он сейчас очнется, придётся заново… — другой рукой он размеренно раскладывал на столике содержимое аптечки, на поворотах постоянно норовящей уехать куда-то в сторону, придерживая ту коленом.
— Ганс, млять, ищи чип и не отвлекайся, — не отрывая глаз от дороги, скомандовал Порох. Несмотря на внешнюю относительную безмятежность, он сильно нервничал, но не мог позволить страху взять над собой верх. — Нашелся тут Гай Юлий, — мужчина вывернул зеркальце так, чтобы видеть своего собеседника. — Потом инструменты разложим, как подъедем, сейчас на дороге будешь трястись, как таракан в центрифуге, асфальт разъебанный, как моя жизнь, какие операции в пути вообще?
— Есть, капитан, — Мастер спокойно воспринял чужое раздражение, он прошелся пальцами по худым рукам Ре. — Когда мы начнем операцию, он очнется от боли. Этот фургон рассчитан на применение анестетиков разной степени воздействия, тут нет ремней, которыми можно было бы зафиксировать больного.
— Анестезию делать нельзя. Вколем после извлечения, — отрезал мужчина, нервно постукивая пальцами по рулю, невольно морщась от раздражающего повизгивания дворников о лобовое стекло. Дождь все еще усиливался. Небо будто прорвало. — Думаю, мы попробуем обойтись хлороформом, а потом вкатим лошадиную дозу анестетика и обработаем ему… руку же?
— Да, руку. Главное во-от в этом месте не задеть вены и мышцы, а то будет неприятно, у него-то тут кожа да кости, даже резать особо нечего, — мужчина выложил на столик батарею шприцов. — Не надо будет лошадиной дозы, но я все же заранее приготовлю препарат, который вгонит нашего пациента после извлечения в сон. Только он потом отходить от этого будет дня два: головокружения, тошнота и прочее подобное — обычные последствия сильного наркоза. А, к сожалению, в данном случае он просто необходим.
Мужчина молча со знанием дела кивнул, сильнее сжимая пальцы на руле.
— Маршал будет в ярости, — подметили сзади, и Порох стиснул зубами так и не зажженную сигарету. — Если, конечно, узнает. А он узнает, — Ганс замер и склонился чуть ниже, нацепляя висящие на шее очки на свой прямой, можно даже сказать греческий, нос. — Чип обнаружен. Не знаю, почему все так о них паникуют. От этих штук очень просто избавляться.
— Это обычный человеческий страх. Думаю, большинство даже не пытается.
— А у тебя обостренное чувство справедливости, Порох?
— Вероятно, — рыжий тяжело глубоко вздохнул. — А, насчет Маршала… у тебя есть какие-то предложения?
Мужчина поднялся, стянув перчатки и отпустив руку Ре, запястье которого безжизненно упало. Аптечка на очередном повороте медленно удребезжала от Ганса в дальний угол, на что тот лишь покачал головой и отодвинулся от кушетки, открывая встроенный под нее ящик:
— Не думаю, что тут я смогу тебе помочь, Порох, но, если у меня будет какая-то информация, то, возможно, я тебе ее и дам… Так. Перекись, спирт, бинт, вата и еще кое-что на крайний случай, — задумчиво произнес он. — Большим не располагаю.
— Главное — заразу не занеси, остальное не важно, — нервно хохотнул мужчина, резко тормозя. — Приехали, — грузовая машина остановилась. Стало слышно, как стучит по крыше мощный ливень.
— Семь лет стажа военно-полевого хирурга. Ни одного заражения, — медик немного устало опустился на пол и прислонился спиной к стене, прикрывая глаза. — Давай, дуй сюда. Будем думать, что с этим красавцем делать теперь.
Порох, снова проявив чудеса йоги, влез в грузовой отсек и осмотрелся:
— Темновато тут у тебя, — он задумчиво пожевал фильтр сигареты, сунув руки в карманы. — А ты что, устал, что ль?
— Знаешь, что о тебе сказал бы старина Зигмунд? — Мастер приоткрыл один глаз и хмыкнул, увидев на лице парня напряженное раздумье. — Не знаешь? Лучше тогда и не знать. А мне дай пять минут настроиться на работу, — он снова закрыл глаза.
— Прекрасно… — взволнованно покрутившись, так и не найдя себе применения, Порох присел на край кушетки, молча склонившись к Ре, убирая влажные волосы с его бледного осунувшегося лица, и замер, буквально прикипев взглядом к чужим бескровным тонким губам. Пациент даже сейчас выглядел немного напряженно, и Порох мягко коснулся его щеки пальцами.
«Еще чуть-чуть и его лицо исказит жуткая боль», — подушечкой большого пальца Порох едва ощутимо провел по нижней губе Ре, почувствовав чужое едва теплое дыхание на своей коже.
Мужчина отстранился, тяжело втягивая носом воздух, неотрывно смотря на объект своей заботы.
«Удивительно», — промелькнуло у него в голове, но его размышления прервал неожиданно зашевелившийся, выходящий из временного анабиоза Ганс:
— Сейчас приступим, — Мастер поднялся, отрезал кусок бинта, смочив его хлороформом, и на несколько секунд прижал к лицу пациента. — Этого не хватит, но сопротивляться ему будет сложнее, а отсутствие сильного сопротивления будет в данном случае нашим помощником, — хирург натянул новые перчатки, смочил вату спиртом и растер им кожу вокруг чипа. Он взял в руку скальпель, задумчиво окидывая Ре взглядом. — Так, Порох, на всякий пожарный надень перчатки — руки скользить не будут — и возьми кусок бинта. Побольше. Да, этот в самый раз. Сверни его в трубку и сунь парню в зубы, а то он может себе их поломать или, чего хуже, случайно язык себе откусить или губу.
