Обычно с омегами было понятно. Предлагают — бери. Иное дело — Лютик. Ну на кой чёрт ему понадобилось враньё? Мальчишка слишком верил ведьмаку, верным псом таскался с ним в самые опасные места, смотрел преданно и восторженно, хоть периодически бывал капризным эгоцентриком. С ним так было нельзя.

— Прости, — Лютик не узнавал свой голос. — Прости, Геральт… — он снова мелко задрожал — руки не держали. Но вместо того чтобы лечь обратно, он ухватился за видневшийся из-под плаща ведьмака жесткий ремень и обнял мужчину за бедра, прижался щекой к низу чужого живота, вдыхая одуряющий запах, от которого его снова затрясло.

— Лютик! — мужчина предостерегающе рыкнул, но замер. В паху начинало сладко тянуть. Геральт непроизвольно качнул бедрами, но стальной хваткой сжал тонкие запястья барда, отодвигая того от себя и сверля свирепым взглядом.– Ты что творишь? Я тебя только от этих ублюдков вытащил. Надо было оставить?!

Бард ахнул от боли и непонимающе захлопал глазами, смотря на сжимающие его запястья крупные пальцы. Его отстранили. Буквально оттолкнули. Ведьмак отпустил руки Лютика, чуть отходя в сторону от кровати, но на всякий случай стоя достаточно близко.

— Не надо оставлять… Я не специально… — парень закусил губу и на пару секунд крепко зажмурился. — Я не виноват, что у меня… — он обхватил себя за плечи, мелко трясясь, буквально ощущая, как одеяло под ним пропитывается его же запахом. Тело горело, перевозбуждение все чаще переходило в болезненные спазмы. Он вжал голову в плечи, шумно сглатывая, едва понимая, что именно говорил ему Геральт.

Лютик был красив, сейчас — особенно. Пожалуй, мог дать фору множеству женщин, которых ведьмак знал. Юлиан обладал прекрасным голосом, стройным, но не худощавым телом, частично открытым сейчас из-за сорванного в соседней комнате камзола. Он изящно и легко двигался, сочинял искусные баллады, капризно надувал губы и являл собой, по сути, едва ли не идеал омеги.

— Ты потом сам же скулить побито будешь, как наваждение спадёт. Не надо тебе оно… Да и даром, что похож на девицу — никто бы возиться с тобой не стал, — Геральт, забывшись, чуть подступил ближе.

Лютик уже не слышал, он снова откинулся на подушку и часто задышал, не помня себя, бессознательно сжимая болезненно стоящий член сквозь одежду. У парня, определённо, был жар. Скажи ему — никогда бы не поверил, что способен при ком-то так бесстыдно скулить, но он делал это не специально, сейчас он был готов на что угодно. Геральт явно не понимал того, что это было первой полноценной течкой Юлиана. Видимо считал, что бард придуривается «как все омеги». Как там выразился корчмарь?..

Лютика прогнуло, он поморщился. От таких ярких ощущений мозги начинали плавиться.

— Ты этим за враньё наказан, — склонившись над омегой, произнес мужчина совсем уж отстраненным жёстким тоном, насколько хватало затуманенного сдерживаемой похотью рассудка. Он молча скинул с плеч запылённый плащ и опустился на край кровати, слушая, сдвинув брови, болезненные стоны омеги, переходящие в откровенный скулёж.

— Чем, Геральт, чем?! — отчаявшись, воскликнул Лютик, не зная, какое уж положение занять, чтобы возбуждение хоть чуть-чуть отпустило, он поджал ноги к груди, лёжа на спине, весь буквально сжимаясь и стискивая зубы от переходящего в боль жара. — Что родился такой проблемой?.. — бард втянул носом воздух и с громким стоном выдохнул.

Альфа слегка потупил взгляд, припоминая, сколько успел в сердцах наговорить барду перед тем, как тот ушёл в неизвестном направлении, да еще и полностью безоружным. Да, в этом, определённо, была вина Геральта, но кто виноват, что омега оказался настолько безмозглым?

— …Кто бы согласился таскаться по таким опасным местам с омегой, Геральт? Явно не ты, — Лютика снова скрутило. Он едва не взвыл, пару раз ударяясь затылком об подушку, чуть не плача. – Что бы ты во мне видел? Кого ты бы во мне видел? Приятное зрелище? Нравится? — Юлиан вцепился ногтями в одеяло. — Я ради тебя столько лет себя травил, чтобы смотреть как ты эту тварь… О-ох, твою же… Я ничего от тебя не хотел, ничего.

Ведьмак удивленно распахнул глаза: сам того не осознавая, он жадно неотрывно наблюдал за тем, как в блеске свечей тяжело вздымается влажная от пота обнаженная грудь. Все эти годы бард всего лишь старался завоевать себе в глазах Геральта авторитет?

— Так уж «ничего»? — Лютика хотелось ударить, приложить об пол, искусать до крови, но вместо этого ведьмак коснулся широкой ладонью чужой горячей щеки. Тот вздрогнул. К руке Геральта хотелось прижаться, ее хотелось вылизать, вцепиться в него ногтями, зубами и никогда не отпускать. Но Лютик всегда был так слаб.

— Геральт, — срывающимся голосом зашептал он. — Я хотел тебе помочь, я столько… — бард поджал губы, подавляя потрясенный стон, когда чужие пальцы опустились к его груди, — столько следовал за тобой. Ты — единственное и самое важное, что у меня есть, — он часто заморгал, пытаясь совладать с собой. — Но я готов был уйти… тебе так сильно этого хотелось. Я ушел.

— Бестолковый… — глухо прорычал альфа, сильным резким движением приподнимая подрагивающее тело и рывком затаскивая Юлиана к себе на колени. — И сколько лет подряд ты вливал в себя эту гадость?

Юлиан на пару секунд замер, смотря в чужие мечущие молнии глаза влажным покрасневшим взглядом. Губы не слушались. Он хотел было уже ответить, но Геральт буквально впился в его рот поцелуем, едва ли не насилуя того своим умелым настойчивым языком. Лютик чуть не взвыл от сильного спазма, с хриплым стоном постыдно кончая в штаны. Обмякнув, он прогнулся, вжимаясь обнаженным торсом в не самое приятное наощупь ведьмачье снаряжение, но ему уже было плевать.

Бард чуть отстранился. Ведьмак опустил взгляд. Мокрые липкие пятна расползались по красивой ткани штанов: омега действительно тёк как впервые. Это заставляло Геральта страстно желать сейчас же повалить его на кровать, и, почти не раздеваясь, отыметь как последнюю шлюху. Но он сдержанно слушал.

— С п-… — Лютик стиснул зубы, — с первой течки. Мне было семнадцать, — все же ответил, шепча в паре сантиметров от чужих еще влажных после поцелуя губ. — Я хотел скрыть, что она началась. Но рано или поздно меня бы просто сплавили в чужой дом… Я не хотел, — Лютик тяжело сглотнул.

Решившись, парень уткнулся в чужую шею над воротом носом, шумно втягивая воздух:

— Ты пахнешь как Господь Бог, — вцепившись в наплечники, омега с нажимом влажно провел по кадыку языком. — Если бы ты мог почувствовать, как я тебя хочу..

Ни один альфа, ни единый запах не вызывали у него такой одуряющей, выносящей последние мозги реакции. С самой первой встречи он был убежден, что в лице ведьмака встретил своего Истинного, но мало того, что этот простак умудрился связать себя с чертовой магичкой, так еще и считал, что Лютик был за свое спасение ей по гроб жизни обязан. Геральт никогда не видел настолько очевидных вещей, что барду казалось, что тот над ним попросту издевается.

«Я — твой, Геральт. Я. Не она.»

Ему уже было плевать, что скажет Геральт. Но ведьмак красивым сильным движением опрокинул его на кровать, заставляя жалобно застонать и подкинуть бедра, в попытке прижаться теснее. Лютик только что кончил, но течке было плевать, внизу все снова зашлось приятными судорогами. Парень хрипло протяжно ахнул, но резко зажал рот ладонью, лишь крупно беззвучно подрагивая, когда альфа принялся стягивать с себя легкие ведьмачьи доспехи.

— И как тебе только дури хватило скрыть от меня такое, — жёлтые глаза с расширенными зрачками смотрели на него с неприкрытым желанием и тенью тревоги: срок приёма подавителей и то, как упорно даже в таком положении пытался рассказать об этом альфе Лютик… Всё это вызывало смутное беспокойство, подкреплённое теперь общим, не совсем обычным состоянием Юлиана. Кое-что о магических средствах Геральт знал и сам. Оставалось только надеяться, что омега научился хотя бы немного разбираться в этом и не вливал в себя доверчиво всё подряд.