— Эндрю, ты же видел его вещи. Там нет ничего омежьего. Совсем. Нет, Нил, тебе нужно раскрыть свою сущность, — о, кому как не Ники это знать. — Эндрю, нам нужно в торговый центр. Нормальный. Нил, у тебя даже нет духов! И косметики. Ты хоть представляешь, как необычно можно подвести твои глаза? Какого они у тебя цвета?

— Синие, — выдает на автомате Эндрю и пытается заставить себя не вспоминать еще раз, как именно он увидел их впервые — в свете фар Жана, и как теперь он никогда не сможет их забыть.

— Ники, я все равно сижу дома. Зачем мне одежда? Я не буду подводить глаза! — Нил все еще отстаивает свою независимость, но в таких вопросах Ники готов переть, как танк. — Мы только привлечем лишнее внимание!

Это правда. Нил всегда привлекает к себе внимание, хотя и не понимает этого — не спасут ни мешковатые штаны, ни толстовка. А вместе с наряженным и накрашенным Ники — это будет слишком дремучая смесь. А если Нил еще и глаза подведет…

Эндрю раньше не обращал такого внимания на омег: ну есть косметика, хорошо, нет — ну ладно. Главное, чтобы им нравилось. Ники красился, потому что находил в этом какое-то медитативное успокоение. Провести социологический опрос среди каких-либо других омег шанса не было.

— Ники, у меня нормальные штаны, отдай их сюда! — Нил уже злится, это слышно по голосу, но все еще старается удержать себя в руках. Ники лишь хихикает в ответ.

— Эндрю, мне плевать, что ты там думаешь сейчас. Мы поедем, — и Эндрю знает, что Ники уже не остановить.

— Нет.

Раздается звук трескающейся ткани и громкое шипение Нила. Ники охает, видимо, схватка выиграна.

— Ты. Порвал. Мои. Штаны, — о, теперь Нил действительно зол.

— Господи, Нил, бейби, котик, малыыыыыш, — в нотках Ники уже звучит паника. Эндрю слышит топот, звон посуды и закономерное падение телефона.

— Эндрю, — Нил отвоевывает телефон. — Эндрю, этот идиот порвал мои штаны. Любимые.

“Единственные, стопроцентно выдающие тебя за бету”, — добавляет от себя Эндрю.

— Нам нужно в магазин, — в голосе нет просьбы, скорее констатация.

— Вы не можете туда поехать. Я не освобожусь до вечера.

— Я позвоню Мэтту. Эндрю.

И все — это капитуляция. Нил произносит имя настойчиво, все еще не прося, но в его эмоциях кроется уверенное решение. Приказ. О, альфа не может отказать своему истинному. Как можно запрещать маленьким миленьким омежкам шоппинг? Как можно отказать им в такой мелочи?

Эндрю успевает зафиксировать, что Нил становится опасным. Если его собственный контроль сыпется от такого простого тона, то что будет, если Нил добавит в свой голос хотя бы нотку просьбы? Хотя бы чуть-чуть подыграет или, не дай бог, выдавит слезу? Эндрю, видимо, будет готов целовать ему ноги. Ладно, это не самое страшное, что может случиться.

Ему нужно покурить. Понятно, что он согласен, понятно, что Ники опять выиграл, понятно, что мальчики поедут в молл. Но ему хочется хотя бы немного отдалить момент своего полного поражения. Это не просто белый флаг — это полная передача всей своей собственности, всех своих желаний, самоличное уничтожение всех границ.

Сигарета не помогает. Как и не помогает то, что Нил просто молчит на другом конце линии. Он не пытается повторить свою просьбу/приказ, не начинает хныкать, как это бы уже сделал Ники. Нет, он просто ждет.

— Вас отвезет и привезет Мэтт. Ни с кем не разговаривать, только магазины, без лишних телодвижений.

Эндрю стыдно за самого себя.

У него нет сил слушать восторженные вопли Ники, так что он просто сбрасывает звонок, выбрасывает так и недокуренную сигарету и решает развеяться на дороге.

Несколько кругов по городу, небольшой заезд по магистрали — обычно этого достаточно, чтобы немного успокоиться и привести мысли в порядок. Но не в этот раз. Зеленого маленького Жука он замечает на четвертом повороте. На втором круге он уже совершенно уверен, что следят именно за ним. При чем следят достаточно топорно и неуверенно. Но разобраться нужно. Он нарочно едет медленнее, чем мог бы, боясь потерять своего преследователя, а тому явно не хватает опыта, чтобы понять это. Да и машина слишком броская: навряд ли альфа в нее сядет. Есть очень маленькая вероятность, что это какая-нибудь влюбленная в Аарона дурочка, не сумевшая их различить.

Но это было бы слишком просто. Эндрю не привык полагаться на удачу: он в очередной раз сбрасывает скорость, паркуется возле небольшого кафе — как раз рядом с тупиковым поворотом улицы. Он слишком хорошо знает этот район, чтобы не суметь просчитать возможные пути отступления. План прост. Он заходит в кафе — крайне маленькое и явно дешевое, берет мерзкий разбавленный кофе и спокойно сворачивает в тупик. Все работает именно так, как он рассчитывает. Уже спустя минуту на улицу заворачивает невысокий парень в кепке и темных очках.

“Насмотрелся шпионских фильмов”.

Эндрю ставит кофе на выступ окна, заходит растерявшемуся парню за спину и резко поворачивает его к себе, удерживая за обе руки. Теперь, когда Эндрю может разглядеть его лицо, память наконец-то выбрасывает прямо к его ногам тот момент из клуба: пьяный омега виснет на нем мертвой хваткой. Сейчас этот самый омега дрожит перед ним, явно не ожидая, что его заметят так быстро.

— Кто тебя послал?

Надеяться на то, что его природная привлекательность покорила омегу до глубины души не приходится. До классического понимания альфы Эндрю не хватает роста, он выглядит слишком субтильно и не опасно, но это только на первый взгляд. Сил хватит придушить паренька голыми руками.

— Я… я не знаю.

Не похоже, что он лжет, но стоит удостовериться. Эндрю впечатывает его в стену и сильнее сжимает пальцы вокруг горла. Омега даже не пытается отбрыкиваться.

— Я правда не знаю, — теперь он начинает плакать. Вполне искренне, кстати.

— Как он выглядел?

— Они. Схватили меня у клуба. Около двух месяцев назад. Сказали приглядывать за тобой.

— И все?

Омега дрожит все сильнее, он уже не пытается сдерживать рыдания. Видимо, он осознал, что угрозы тех парней остались где-то далеко, а Эндрю прямо здесь — ближе чем на расстоянии вытянутой руки — и сейчас он гораздо опаснее.

Омега вздыхает, словно собираясь с силами.

— Они сказали подложить тебе в машину маячок. Я не смог тогда. Тогда они сказали следить за тобой. Мне приходят сообщения на телефон. Сегодня я должен был ехать за тобой из офиса.

Окей. С этим можно разобраться. Пока что ничего особо криминального или нового омега не сказал.

— Они были… из какой-то мафии. Якудзы, что ли. Дорогая тачка, дорогие костюмы. Сказали, если я не буду их слушаться, они убьют моего брата.

Он не прекращает рыданий. Трясущейся рукой достает телефон и медленно подносит его к лицу Эндрю. Там несколько сообщений, пара фото — со связанным парнем, видимо, где-то в подвале. Номер не известен.

— Ты знаешь, как их зовут?

— Нет. Но они пару раз звонили кому-то. Называли кого-то по имени. Итциро? Как-то так.

Эндрю резко разжимает руки. Обессиленный омега падает на асфальт, растирая горло.

Ичиро. Ичиро следит за ним. Если его тупые гончие решили таким тупым образом нанимать шпионов, то он не может знать, сколько еще таких же тупых омег гоняется за ним. Или не за ним.

Они ищут Нила. У Эндрю сразу пересыхает в горле. Как Ичиро мог знать? Не мог. Если рассуждать чисто логически, то слежка должна была начаться еще до того, как Нил появился. Но сколько они могли узнать? Следил ли за ним кто-то, когда Жан его привез? Эндрю не знает. Он был настолько занят своими делами, потом занят Нилом, что сил на распознавание чего-то большего, чем такая открытая слежка, просто не было.

Ему плохо. Слишком сильно кроет паникой, слишком сильно хочется прижать к себе Нила прямо сейчас, чтобы убедиться, что он в порядке, что ему ничего не угрожает.

Эндрю нужен план. Нужно понять, сколько знает Ичиро, сколько человек вообще могут за ним следить. Сколько человек знает про Нила.