— Молодец новик, да? — усмехнулся Арсений, взглянув на напарника.

— Шустрый малый, далеко пойдет, — подтвердил Тагир.

Селиван счел нужным промолчать. Господин Коваленко предупредил его о странных стариках, с которыми ему предстояло работать. Андрей Станиславович не объяснил, чем именно придется заниматься, развел руками и сказал лишь, что эти люди приехали по заданию Назарова. Ну, а кто это такой, Селиван хорошо знал, и теперь пытался совместить разрозненную информацию воедино. Сейчас, когда эти тренированные и хорошо развитые физически, несмотря на возраст, пожилые мужчины заинтересовались купцом второй гильдии Шалвой Тенгидзе, стали появляться какие-то мысли.

Улица Речная шла не вдоль Туры, что было бы логичнее, а почему-то перпендикулярно ей, начинаясь от пристани и уходя на север. Цветочный павильон находился в длинном ряду оптовых складов и привлекательно сверкал большими витринными окнами, за которыми уютно цвели разнообразные растения, а на прилавках в оцинкованных ведрах стояли огромные букеты роз, хризантем, гладиолусов, пионов.

Ресторан «Тавадури», куда, по словам Селивана, любил приезжать Шалва, расположился на противоположной стороне дороги на пологом холме, удачно вписавшись в местный ландшафт. С одной стороны, рядом не было скопления грузовых фур, от которых по прилегающим улицам разметывало дорожную пыль, а с другой — с открытой веранды, опоясавшей двухэтажное кирпичное здание, можно было созерцать красоты реки и густого соснового леса на противоположном берегу. Да и свежий ветерок летом добавлял комфорта.

Арсений пристроил машину возле забора из профильного листа, скрывавшего территорию оптовых баз, рядом с десятком таких же запыленных легковых автомобилей и юрких пикапов.

— Задача такая, — Тагир повернулся к притихшему Селивану. — Настраивай свою технику и начинай снимать, как только увидишь этого Шалву. Фотографируй каждый контакт этого грузинского купчика. С кем разговаривает, кому руку протягивает, с кем за столом сидит…

— Понял, — парень вжикнул застежкой сумки и извлек на свет тяжелый, солидный на вид, фотоаппарат с длинным объективом. Навел его на фасад ресторана и проворно закрутил пальцами кольца настройки.

— Через стекло твоя техника снимать может? — спросил Арсений. — Как бы объектив блики не поймал.

— Сможет, не переживайте, господа, — откликнулся Селиван. — Кстати, Шалва уже здесь. Его красный «Руссо-балт» уже здесь. В Верхотурье никто не ездит на таких машинах. Тенгидзе местное купечество не очень привечает, даже не знаю, почему. Он не переходит им дорогу, не перебивает клиентов, потому что цветами, кроме него, никто не торгует. Разве что господин Петухов, снабжающий магазины свежей тепличной продукцией — огурцами, помидорами, зеленью — может считаться его конкурентом.

— Ну да, совсем рядом укроп и розы, — хмыкнул Тагир. — Ладно, шутки шутками, но где Шалва?

— Да на веранде он, — Селиван защелкал затвором. — Сидит с какими-то двумя азиатами, мило болтает.

— Снимай, сынок, снимай! — оживился Арсений, даже приоткрыв окошко. — И его собеседников тоже не забудь крупным планом взять. Взгляни-ка, дружище, повнимательнее, на этих красавцев. Чистой воды ханьцы.

Тагир только хмыкнул на это замечание, признавая правоту Арсения. Оба китайца были широколицыми, с желтоватым оттенком кожи. Один из сидящих отличался сильно приплюснутым носом и похожими на пельмень губами. Он все время прикладывался к длинному бокалу с каким-то соком, откинувшись на спинку стула, и молчал, не вмешиваясь в разговор своего товарища с купцом Тенгидзе.

Второй китаец очень походил на человека, описание которого потайникам дал Никита. Худощавый, с узкими скулами, на солнце поблескивает лысый череп. Вероятно, это и был тот самый мистер Хи. Он почти не открывал рот, предпочитая больше слушать, да постоянно крутил головой по сторонам. Даже на большом расстоянии чувствовалось напряжение одного из главных инфорсеров. Он словно на иголках сидел. Немудрено — забрался в чужой курятник, когда хозяин неподалеку.

— Вынюхивает, гаденыш, — Тагир постучал пальцами по приборной доске, о чем-то задумавшись. — Арс, не хочешь прогуляться, кофейку выпить?

— Попробую, — потайник закряхтел, вылезая из машины. Аккуратно закрыл дверцу, попинал переднее колесо и неторопливо зашагал к ресторану, чтобы через пару минут пройти мимо охранника в плотно застегнутой кожаной куртке и скрыться за стеклянными дверями.

— А чего это он? — удивился Селиван.

— Попробует поближе рассмотреть нашего клиента, — охотно пояснил Тагир. — Ты продолжай работать, сынок, продолжай. И за солнышком следи, чтобы оно неожиданно нашу точку не раскрыло. Тот человек очень опасен, об этом всегда помни.

— Уже понял, — поежился парень и снова уткнулся глазом в прорезиненный видоискатель, тоскливо прокручивая в голове не самые радужные мысли. Пытливый ум не сразу, но все же связал разрозненные ниточки последних событий с двумя странными типами, появившимися после взрыва конторы в центре города. Если Селиван правильно понял, ради чего эти эпатажные старики таскают его с собой, скоро в Верхотурье будет жарко. И кому-то из тех, кто причастен к атаке, не поздоровится.

Петербург, сентябрь 2015 года

На встречу Юля собиралась с большой опаской и недоумением. Да, скорее недоумение превалировало над опасностью влипнуть в новую неприятную историю. Но игнорировать дружелюбное приглашение княжны Меньшиковой, вернее, госпожи Назаровой, тоже казалось неприемлемым…

Конверт с солидной магической печатью в виде руны «замок» и с оттиском кланового герба Назаровых перед обедом вручил Юле посыльный. Лиза Воронцова попробовала дать ему чаевые, на что гонец сказал «оплачено», сел на велосипед и укатил дальше по своим делам.

Лиза была девушкой скромной и ненавязчивой. Как только Юля примостилась в уголке гостиной на диване, она решила уйти, чтобы не мешать своим присутствием.

— Лиза, останься, — мягко попросила Васильева и жестом показала, чтобы Воронцова присела где-нибудь рядышком, пока она будет читать письмо. — Хочу услышать твое мнение.

— О чем? — сев в кресло напротив, поинтересовалась Лиза. — Мне кажется, письмо сугубо личное.

— Да это Никита Назаров, — поморщилась черноволосая красотка, постукивая конвертом по ладони, колеблясь от желания узнать его содержимое или вовсе разорвать на кусочки. Но вот только магическая печать смущала. Такая серьезная защита говорила о серьезности же намерений писавшего, хотя имени на беленой плотной бумаге не было. Девушка знала о свойствах подобных печатей. Они как сигнальная метка в сетевой почте. Прочитал — позеленело. Не прочитал — так и будет чернеть перед глазами иконкой закрытого конверта. А непрочитанное письмо подобного свойства — явное оскорбление человеку, защитившему честь Юли и давшему свободу ее семье. — Хочет, наверное, встретиться со мной.

— Так открой и прочитай, — пожала плечами Воронцова. — Не понимаю, почему ты игнорируешь Никиту.

Лиза не стала распинаться перед гостьей, каким доверием пользуется молодой волхв в ее семье, и какие бы слова нашли отец, мать и даже старший брат Андрей, чтобы у Юли Васильевой и мыслей дурацких не оставалось насчет Назарова.

Юля вздохнула и резким движением надорвала край конверта. Она подозревала, что магическая печать каким-то образом настроена на ее ауру, иначе бы письмо просто осыпалось пеплом, попытайся прочитать письмо кто другой. Назаров такой выдумщик…. Печать «признала» девушку (что подтверждало ее версию об использовании «личной» ауры).

Она извлекла сложенный вдвое листок. Каллиграфический почерк слегка смутил Юлю. Ей показалось, к письму приложила руку женщина. Хмыкнув от своей догадки, она внимательно прочитала послание, уложившееся в десяток строк.

— Тамара предлагает встретиться на нейтральной территории, — чуть удивленно пояснила девушка Воронцовой, ожидавшей ответа. — Сегодня вечером в клубе «Диадема».