Перед сном Никита решил заглянуть к детям. Осторожно приоткрыл дверь в спальню Ярика и заметил дремлющую в кресле «няньку» — женщину средних лет в строгом темно-сером платье. Сын посапывал в кроватке, разметав во сне ручонки; пальцы его иногда вздрагивали, словно пытались жить своей жизнью.

Услышав шорох за спиной, Никита повернулся и укоризненно прошептал:

— Оксана, почему вы не ложитесь спать? Или собрались всю ночь в кресле провести?

— Ой, Никита Анатольевич, — выпрямившись, смущенно пробормотала нянька, лихорадочно убирая прядь волос за волосы, — сегодня Ярик что-то плохо засыпал, куксился, и главное — все время куда-то в угол смотрел, то улыбается, то хмурится. Как взрослый, а сказать ничего не может.

«Забавные у меня дети, — усмехнулся Никита. — То Полина углы изучала, теперь Ярослав принялся нянек пугать. И ведь не в первый раз. Надо Дуарха предупредить, чтобы не вздумал открывать здесь ход в Навь. Что же его привлекает в Ярике?»

— Все в порядке, Оксана, — успокоил женщину волхв. — Одаренные дети с младенчества начинают осваивать энергетику эфира. Вы даже не представляете, насколько они чувствительны к магическим полям. Так что не пугайтесь и привыкайте к особенностям таких деток. Вдруг еще придется нянчить. Или такого желания больше нет?

— Да что вы, Никита Анатольевич! — зарделась Оксана, вскочив с кресла. — Как можно!

— Отдыхайте, — волхв махнул рукой и вышел наружу. Неслышно ступая по плотно пригнанным друг к другу половицам, скользнул к другой двери, оказавшейся чуть приоткрытой. Полина с Мишкой хоть и не боялись оставаться в темноте, Тамара все равно просила оставлять небольшую щель.

Странное ощущение испытал Никита. Каждый раз, когда невидимые коготки беспокойства вцеплялись в сердце, он шел к дочери, пытаясь в ее словах найти ответы к грядущим событиям. Понимал, насколько глупо выглядит, но не мог себя одернуть или перебороть. И даже испытывал стыд от мелкой слабости. Хорошо, Тамара ничего не знала. К его удивлению, Полина стойко держала секреты ночных бесед с отцом.

Дочка спала. В темноте, разбавленной слабым светом от уличных фонарей, ее густые каштановые волосы казались сейчас черными, словно оперение ворона. Подложив ладошку под щеку, Полина чему-то улыбалась во сне. Теплая волна любви, затопившая сердце, избавила его от ноющего беспокойства. Стальные коготки спрятались, стало легче дышать. «Какой же она будет, вступив в пору девичьего расцвета? — мелькнула мысль. — То, что Полина унаследовала черты матери в большей мере, внушает приятное беспокойство. Как будем отбиваться от кавалеров, если переедем в Петербург?»

О проблемах, сопутствующих одаренным детям, он старался не думать. Ну, Ведунья, и что? Ее знания грядущего еще нужно уметь расшифровать.

Мишка заворочался на своей постели, что-то пискнул по-заячьи, и Никита подошел к нему, поправил съехавшее на пол одеяло. Умаял их Фрол за день. Жестковат старик в своих обучающих методиках. Не делает послаблений, как будто не замечает, что детям еще и четырех не исполнилось. И все же забавно наблюдать, как они мелкими гусятами ходят за ним, впитывая немудреные слова волхва о выживании одаренных в мире, где полно таких же, как они сами. Простейшие наставления, написанные кровью его предшественников, уже сейчас ложились на благодатную почву. И Никита был благодарен Фролу, взявшему на себя такую обязанность. Правда, Мишка недоволен больше, чем сестра, что их энергию направляют не на создание новейших магоформ, а на каждодневное заучивание основ. Ну да, кто бы сомневался! «Ножи ассасина» крепко запомнили в «Гнезде»!

Никита опасался только одного: как бы Фрол не стал закреплять теорию практикой, на которой четко и ясно будет показано, что происходит с теми, кто забывает, как магия может навредить одаренному. Бывший боевой волхв принадлежал той школе, которая не чуралась подобных методик. Прадед упоминал про такие вещи вскользь, неохотно.

Поцеловал детей, он пошел в свою спальню, заметив с верхних антресолей, как по гостиной расхаживает дед Фрол. Не спится старому волхву, опять о чем-то размышляет. Усмехнувшись, Никита плотно закрыл за собой дверь, и только теперь почувствовал, насколько устал за последние дни. Бесконечные прыжки из Вологды в Петербург, погоня за боевиками «Лотоса», склока с Шереметевыми, и легкая обида на Юлю Васильеву — все это сплелось в тугой клубок противоречий, каждый из которых предстояло решать по отдельности, тянуть каждую ниточку по отдельности.

Тамара спала, отвернувшись к стене, укутавшись в одеяло. Она была еще «мерзлячка». Никита провел руками над женой, переходя на режим магического зрения. Легкие всполохи зеленого умиротворенного цвета играли с искорками золотисто-оранжевых язычков пламени, а где-то в середине, под солнечным сплетением шевелилось пятно невозможно яркого цвета, как будто в космической пустоте взорвалась звезда, насыщая пространство буйством энергии. «Не лезь туда, — прошелестел чей-то бесплотный голос. — Это пока не твое…»

Его ладони взмыли вверх, пальцы сжались в кулаки. Улыбнувшись, что чутье не обмануло, Никита не стал ложиться рядом. Осторожно ступая по ковру, он миновал «совещательную комнату» и открыл дверь в спальню Даши.

— Я знала, что придешь, — отложив блеснувший глянцем журнал на тумбочку, улыбнулась жена. — Не спится? Ощутила твое беспокойство…

Никита сел на краешек кровати, и Даша тут же, приподнявшись, приобняла его за плечи, уткнулась носом в макушку.

— Вы самом деле считаете, что мне нужна еще одна жена? Я не ожидал такого разговора, действительно. Не ко времени.

— Насчет меня ты вообще не переживай, — выдохнув, откликнулась Даша. — Я уже говорила, что выросла в мире, на такие вещи не обращающем внимание. Две жены или четыре, а к ним в довесок пара наложниц… Это само собой разумеющееся. Тамаре тяжело, согласна. Она меня-то первое время изучала как букашку на открытой ладони. Исподволь, чтобы не обидеть. Тебе легче, ты большую часть времени проводишь с мужчинами, занимаешься своими делами. Нам же приходилось притираться друг к другу. Мы все страшные собственницы, и вместе держимся благодаря тебе.

— И все же?

— Ты не просто так познакомился с Юлей. Значит, возникли какие-то мысли, желания. Если необходимо создать семью по древнему кону Ордена — действуй.

— Нет, так не пойдет, — решительно мотнул головой Никита. — Приводить в дом еще одну жену только ради соблюдения неких древних обрядов и уставов я не хочу.

Теплые ладони легли на его грудь и нырнули под расстегнутую вверху рубашку.

— Тебе покажется странным, — промурлыкала жена в ухо Никите, — но теперь не только ты решаешь, каким быть нашей семьей. Появился очень сильный фактор, влияющий на выбор жизненных приоритетов. Конечно, войну врагам объявлять будешь ты, не спорю. И содержать свой клан — тоже твоя забота. Как и положено мужчине.

— Подлиза, — рассмеялся Никита, имея в виду совершенно другое. Умела Даша воздействовать на его чувства и желания легкой манипуляцией Силой в нужное время. — Васильева меня видеть не хочет. Пусть остынет.

— Ничего подобного, — возразила Даша. — Мы уже договорились встретиться на нейтральной территории. Предоставь дело нам. Оценим, обсудим ситуацию, а потом сверим свои ощущения, взвесим все «за» и «против». Ты пока со злодеями разбирайся.

— Я чего-то не знаю, — задумался Никита. — Не вижу логического обоснования в вашей задумке поговорить с Васильевой. Наоборот, вы всячески должны препятствовать моему сближению с Юлей, и активно отговаривать от поспешных шагов.

— Васильевы сейчас свободны, — заметила жена, прильнув к Никите. — А, значит, более всего готовы дать тебе клятву верности.

— Ну и что? Они живут в Устюге, где власть Бельских довольно прочная. Зачем мне очередная стычка с союзником Шереметевых? Это обстоятельство сдерживает меня, как и нежелание Юли встречаться со мной. Я не могу понять человека, если не контактирую с ним вживую, не ощущаю его чувства и желания.

— Ты еще живешь на два мира, — догадалась Даша и неуверенно спросила: — А тебе нравилась княжна Колычева?