– Я и сейчас так думаю, – признался Кирьян, не в силах объяснить своего желания – увидеть юную атшару. – Мне просто любопытно.

– Ну, ладно, – без энтузиазма согласился Скарт. – А с чего ты решил, что принцесса в такое время будет прогуливаться в горах? Она наверняка сейчас десятые сны досматривает.

– Я узнал об этом от симпатичной катьярки – одной из приближённых дам старшей атшары, – признался Кирьян. – Она рассказала, что принцесса каждое утро отправляется в горы на обучение к какому-то уж больно расчудесному мастеру, который живёт отшельником где-то в ущелье.

– В такую рань? – усомнился Скарт.

– Сказано было так: пока не взошло солнце над расщеплённой скалой, принцесса должна подняться по тропинке восточного склона, а потом свернуть в сторону ущелья к жилищу своего учителя, – слово в слово повторил Кирьян. – Вот тебе скала, – он небрежно махнул рукой за спину, – вот тебе ущелье, и по времени – как раз тот самый момент. Кстати, – с интересом покосился на друга, – утром юная атшара идёт одна, а вот вечером её обычно встречают братья. Ты ведь не хочешь снова столкнуться с Дайрином?

Младший принц славился скверным характером, был несдержанным и чуть что лез в драку, при этом ему было всё равно, кто тот катьяр, который ему по какой-то причине не понравился.

Скарт весь напрягся: вот кого-кого, а младшего принца он терпеть не мог. Последний раз, когда он с ним столкнулся, это было в прошлом году на празднике Цветов на Водопадах Жизни. В этот день каждая катьярская семья привозит своих юных дочерей на смотрины, тем самым показывая, что в их доме есть невеста на выданье.

– А ты уверен, что она сейчас будет одна? – спросил Скарт, у него от одного воспоминания о той давней стычке каждая волосинка на теле вздыбилась. «Щенок!» – мысленно обругал он несдержанного катьяра. Ладно бы, они не поделили юную прелестницу, а то ж передрались из-за какого-то пустяка! Правильно говорят: чем моложе катьяр, тем он безбашенней. – Что-то мне эта затея нравится всё меньше и меньше.

– Тише, – попросил Кирьян, замирая и стараясь не дышать; на тропинке показалась девушка, которая волоком что-то тащила по земле и чудно ругалась. – Она здесь.

Мужчины во все глаза уставились на юную атшару.

– Да чтоб тебя! – Тания в сердцах выругалась: только что у неё оторвалась вторая лямка от заплечной сумки, наполовину заполненной круглыми речными камнями, первая отлетела ещё в тот момент, когда она только ступила на горную тропинку. – Вот что теперь делать? – Подняла голову, пытаясь рассмотреть, где уже находится солнце. – Блин, так и опоздать недолго.

Шёл пятый день обучения. Каждое утро Тания должна была принести с реки тридцать круглых речных камней, при этом она их сама не собирала, а просто приходила к нужному месту и забирала готовую кучку. Но это ещё не всё. Она должна была приходить на занятие до того, как солнце полностью поднимется над расщеплённой скалой. И если опаздывала, то всю тренировку проводила в специальных нарукавниках и поножах с грузами. С такими чудными приспособлениями не то что размахивать тяжеленным шестом, но даже ходить трудно было.

Как Тания и предполагала, Вейн Линг оказался суровым учителем, но все его задания имели смысл. Она прям чувствовала, как её руки крепнут с каждым взмахом шеста, а ноги наливаются силой. Да, ей приходилось неимоверно тяжело, но она была бесконечно благодарна Тагире за то, что та нашла ей этого мастера.

Тания подхватила сумку с земли и зашагала в сторону кустарника, возле которого обычно немного отдыхала после крутого подъёма, но сегодня у неё для этого совсем не оставалось времени. Просто она решила немного разгрузить сумку, надеясь, что учитель не заметит, что камней не тридцать, а двадцать, например.

«Всё равно в общую кучу ссыпаю», – успокаивала она себя.

Нет, она не хотела халявить, но нести груз, держа перед собой, было крайне сложно, да и медленно. И словно в подтверждение её мыслей, порванная сумка выскользнула из рук, и Тания едва успела отскочить, чтобы ей не отбило ногу.

– Ну, ёперный театр! – Она опустилась на корточки и принялась связывать между собой лямки. – А если так попробовать? – Накинула себе на шею получившуюся петлю, поднялась и попробовала идти с грузом за спиной. – Ну прям бурлаки на Волге, – похихикала она и сняла сумку с шеи. – Нет, так не пойдёт.

Тогда она выбрала десять самых увесистых камней и принялась швырять их в ближайшие кусты. Каково же было её удивление, когда на пятом метательном снаряде из кустов вдруг раздался жалобный стон. Тания от неожиданности выронила камень, и сама взвыла от боли, прыгая на одной ноге вокруг сумки.

Девушка не сомневалась: она только что кого-то ушибла камушком. В голове была только одна мысль: какой-то бедолага отошёл по нужде в кустики, а ему прилетело. Ну а что ещё можно делать в кустах в такой ранний час?

– Кто здесь? – спросила она и потянула носом, пытаясь определить по запаху, с кем столкнулась, но не смогла ничего почувствовать из-за того, что ветер дул ей в спину. Это ей совсем не понравилось! Она подняла с земли камень и осторожно попробовала наступить на ушибленную ногу. – А ну, выходи!

И тотчас запаниковала: зачем кому-то понадобилось прятаться в кустах с подветренной стороны? С опаской покосилась на тропинку, по которой пришла.

«Нет, в сторону дворца бежать нельзя, к учителю быстрее будет».

В кустах послышалась какая-то возня, словно кто-то пытался выйти, но у него не получалось.

Всё, сомнений больше не оставалось: там точно кто-то сидит. У Тании сердце молотило, как сумасшедшее.

– С тобой всё в порядке? – с тревогой в голосе спросила она; страх внезапно исчез, а воображение рисовало самые страшные картины нанесённых ею увечий. – Давай я тебе помогу, – предложила она, отбрасывая в сторону камень и неуверенно делая пару шагов к кустам.

Послышался треск, словно кто-то ломился прямиком через плотные заросли, а через мгновение ветки раздвинулись и к ней вышли двое полуголых взрослых катьяр, один поддерживал раненого товарища и что-то тихо говорил ему на незнакомом языке.

Тания испуганно попятилась, но, увидев лицо пострадавшего катьяра, залитое кровью с одной стороны, тут же бросилась на помощь.

– Боже, боже! – Она подхватила раненого под руку, по-свойски обняла за пояс; и ей было всё равно, что она едва достаёт мужчине до плеча, а под тяжестью его руки пришлось согнуться чуть ли не пополам. – Я же не думала, я же не знала, – причитала Тания, не замечая, с каким удивлением уставились на неё незнакомцы. – Что же теперь будет? Мамочки, я ведь лишила зрения честного катьяра.

Раненый подозрительно пыхтел, таращился на неё одним глазом (второй был залит кровью) и даже попытался вырваться из рук пигалицы, которая, натужно кряхтя, несла его руку на своих плечах.

– Присаживайся сюда, – Тания настойчиво потянула мужчину к плоскому камню. – Давай я посмотрю. – Насильно усадила и потянулась руками к голове незнакомца.

Мужчина был высокого роста, крупного телосложения, с густыми волосами потрясающего огненно-рыжего цвета, с лёгкой щетиной такого же оттенка на лице. Он недовольно уставился на Танию нереально зелёным глазом странного разреза.

Она засмущалась под этим изучающим взглядом, но не отступила, её даже не смутило, что ноздри незнакомца начали странно раздуваться при её приближении, словно хищник почувствовал свою добычу и готовится напасть. Но что больше всего поражало, так это полнейшее спокойствие её кошки, даже какое-то удовольствие от того, что она находится рядом с таким сильным самцом.

«Тьфу ты! Что за мысли такие странные?»

– Я не сделаю больно, – пообещала Тания и смело коснулась его головы. Рана обнаружилась справа на лбу и была прикрыта волосами, от сильного удара лопнула кожа, но кость была цела. – Надо промыть и чем-нибудь перевязать.

С сомнением осмотрела мужчин: из одежды на них были только штаны. Засмущалась, чуть дольше положенного задержавшись взглядом на рельефных кубиках плоских животов, резко повернулась и пошла к своей сумке, там у неё была вода.