— Я люблю тебя, Рафи.
Она смотрела на меня своими прекрасными серо-зелёными глазами. Этот взгляд и слова поселились где-то в сердце, внушая спокойствие и нежность.
— И я тебя, дорогая, — простонал я, выгибаясь.
Из глотки рвался тихий рык. Софа тоже порыкивала, сильнее вжимая меня в себя и царапаясь. Эта диковатость заставляла сильнее её хотеть.
Через полчаса мы стали одеваться. Софочка усадила меня в своё кресло, села мне на колени, разведя бёдра в стороны, и стала застёгивать рубаху. В области живота она замедлилась. Положила мне на брюшко ладонь и ласково похлопала.
— Я думала, мне показалось, что ты потяжелел. — девушка обняла мой живот. — Ты определённо потолстел, мой пончик.
— Не обязательно меня подкалывать. — буркнул я, опуская глаза.
— Я разве подкалываю? Рафи, сладенький, мне очень нравится, что ты полненький. Надо говорить тебе это почаще. Я люблю тебя, пирожок. И хочу тебя с твоим жирком и авторитетным животом. И если ты не знал, то это, — она нежно похлопала мне пузо, — признак достатка и хорошей жизни. Так что не стесняйся, дорогой.
Я поджал край губ, стараясь сдержать смущённую улыбку. Софа завязала мне галстук и взъерошила волосы.
— Мой сексуальный полицейский.
— Моя сексуальная плюшка.
— Плюшки не сексуальные.
— Кто сказал? — я сильно поцеловал её. — Ты очень даже.
— Рррррафи, ты наррррываешься? — порыкивала она, взяв меня за галстук.
— Возможно.
— Шальной январский мандарин.
Софа чмокнула меня в щёку и стала расчёсываться перед зеркалом. В дверь раздался стук.
— Детектив Флейм! — раздался женский голос.
— Дома ляжем спать пораньше? — попросила Софочка. — Мне сегодня кошмары всю ночь снились, я не выспалась.
— Я помню, — ответил я, вспоминая, что сегодня раз пять просыпался от того, что меня пихали и толкали. — Конечно ляжем. А, кстати! Забыл сказать, послезавтра тебе в больницу. Я отвезу.
— Хорошо, — она чмокнула меня в щёку и поправила воротник. — Люблю тебя.
— А я тебя.
Я открыл дверь, впуская в кабинет офицера Лили Блоссум, вечно тревожную, но пунктуальную молодую женщину. Очень худую и невысокую. Я вернулся к себе в кабинет, где меня поджидал Сэм, которому просто стало скучно.
Вечером Софа по приходу домой свалилась на диван и заскулила.
— Дорогая? Софочка, что такое? Тебе больно? — я подскочил к ней и взял за руку.
— Тяжко как-то… очень есть хочу.
— Сейчас что-нибудь нафигачу, что ты хочешь?
— Нет, не эту еду. Мясо. Много.
— Я не понял… я понял. Ты обратишься, правильно?
— Мгм. Мне нужно побольше еды, я почему-то голоднее обычного.
— Может, я лучше с тобой пойду?
— Нет, нас заметят. Ты очень крупный в теле оборотня, тебя за километр видно и слышно.
— Я… я не знаю, как реагировать.
— Это комплемент. Ты большой, сильный и страшный волк. Я лучше сама быстро побегаю, поем и вернусь. Постараюсь следов не оставлять.
— Лучше постарайся по шее не получить.
— Ты за меня волнуешься? — болезненно улыбнулась она.
— Ну естественно!
— Я аккуратно, сладенький. К утру вернусь, мой пончик, — она поцеловала меня.
Через час она вышла из дома, и в окно я разглядел удалявшийся в сторону леса рыжий силуэт. Наутро я проснулся один. Софа не вернулась.
Я сначала подумал, что она наверное в лесу превратилась в человека, заснула, и скоро вернётся, хоть в глубине души и нарастало беспокойство. Думаю, я до конца жизни буду сильно за неё трястись после того, что сделал с ней. Оставив на плите завтрак, на всякий случай я написал ей, что ушёл, и пусть она на работу сегодня не приходит и отсыпается, и ушёл. Там с утра пораньше на меня налетела Сесилия, запнувшись и рухнув мне на живот.
— Извините, шериф, — виновато и томно сказала она, упираясь ладонью мне в пузо, а второй оттягивая от ключицы рубашку. — Я вас не ушибла?
— Нет, — я взял её за плечи и поставил ровно. — Могу я пройти к себе?
— Ну конечно, сэр, — она повернулась боком, прижавшись спиной к стене в тесном коридоре, и шагнула в сторону, сильно вжимая свою грудь в мою, и так проскользнула к выходу.
Я зашёл к себе. Сел за стол и приступил к работе, проверяя кучи отчётов, заявлений, прошений об отпуске и заключений из морга. Шло время. Вечером я вернулся домой и понял, что Софа так и не пришла. Где она? Почему до сих пор не появилась? Я вызвонил Сэма и вместе с ним, доверив ему серебряный нож, пошёл искать Софит. Моя милая булочка, куда ты пропала?
От лица Софии спустя сутки
Мне очень плохо. Сильно болит желудок и грудь, тяжело дышать. Ночью во время охоты я услышала выстрелы, а затем прямо под моей лапой захлопнулся серебряный капкан. Я испугалась и стала убегать, ловя по пути какие-то дротики. Через полчаса мне стало тяжело двигаться, глаза стали слипаться, и я вырубилась. Очнулась я в тесной клетке с серебряными прутьями. Деревянным был пол, верх был из чего-то очень толстого и тяжёлого, вроде бетонной плиты. На шею что-то давило. Ощупав её я поняла, что это ошейник. Я была на цепи в этой клетке. Тело уже было человеческим. Мне страшно. Где я нахожусь? Кто меня поймал? В комнате зажёгся яркий свет. Моя клетка стояла в белой комнате со стеклянной стеной, в которой были небольшие круглые отверстия. Видимо, для воздуха. Меня ослепило на несколько секунд. Протерев глаза, я увидела, что перед клеткой стоит высокая беловолосая девушка. Сесилия?
— Проснулась, солнышко, — ядовито ухмыльнулась она, скрестив руки на груди.
— Ты… почему я здесь? — спросила я, пытаясь подняться. Получилось только сесть. — Сесилия?
— Почему? — она наклонилась, просунула руки сквозь прутья и взяла меня за подбородок. — Тебе объяснить, волчонок?
Я отпрянула от её ладони и нахмурилась.
— Отпусти живо.
— Или что?
— Узнаешь.
— О, я не такая тупая, чтобы вправду взять и отпустить тебя, псина. Я знаю, что ты оборотень, и что едва освободишься, мне не жить.
— Я… я… — стало страшнее. Откуда она знает? — Как ты узнала?
— Мы с тобой уже увиделись. Судя по всему, ранила я тебя хорошенько, — она посмотрела на шрам на моём боку.
— Ты… это была ты! Я знала, что с тобой что-то не так! Я была права!
— Ты была права. И дала себя поймать. — фыркнула блондинка.
— Если ты сию секунду не отпустишь меня, я… я… я призову стаю!
— У тебя нет стаи. Я знаю, что вы трое — не члены стаи. Ну же, зови своего толстого дружка. Пускай приходит. Ты облегчишь мне работу.
— Какую нахуй работу?
Она выпрямилась и убрала волосы с глаз, пронзая меня презрительным и ненавистным взглядом.
— Моё настоящее имя — Гэбриэл Ван Хельсинг. — ну блять естественно! Твою мать, мало мне было оборотней и убийств, так теперь ещё и потомок охотника на монстров заявился. Кто писал сценарий моей жизни? Если бог действительно есть, и это сделал он, то у него отвратительное чувство юмора. — Мой предок истреблял тебе подобных тварей, защищая род людской от вашей тирании. Моя семья продолжает его традиции.
Я невольно фыркнула.
— Каково вам видеть насмешливые взгляды?
— А каково тебе быть подстилкой для всех волков в округе? — мне стало обидно и я насупилась и отвернулась. Услышала усмешку. — Ты кажется, хотела звать своих? Чего же ты молчишь?
— Ты убьёшь меня, да?
— Пока ещё нет. Только изучу.
— Правнучка Ван Хельсинга плохо знает оборотней?
— Правнучка Ван Хельсинга прострелит твою волчью башку, если будешь бесить.
Я сглотнула и отодвинулась подальше. Спину стало немного жечь, я слишком близко придвинулась к прутьям. Я не хочу здесь быть, я хочу домой. Белобрысая ухмыльнулась, видя моё уныние.
— Что это такое? Волчонок заскучал по дому?
— Пошла на хуй.
— Давай вежливее.
— На хуй своего деда, отсоси и убейся об стену.
— Ты слаба. Давно не ела, я так понимаю. Но я и до тебя видела ослабевших оборотней, ты чем-то отличаешься. Ты какая-то особенно уязвимая.
