— Ты чего тут? — спросил Сэм.

Я молча поднял руку с окровавленной простынью. Сглотнул комок в глотке.

— Это… это её?

— Ну а чьё еще?

— Слушай, не надо киснуть, нельзя. Давай, — он стал тормошить меня за плечи, — вызывай своих копов, криминалистов, всех на свете, и будем искать.

— Некого искать, Сэм! — вскочил я, прижимая к себе простынь. — Она… я её убил!

— В смысле? — потерялся парень.

— Я блять оборотень, — я опустился на кровать, которая скрипнула под моей тушей. — Ночью я вломился к ней, выебал, а потом сожрал, господи, какая же я мразь!

— Ты с чего взял вообще? В прошлый раз ты не хотел ей вредить.

— Я сегодня… стоп, в смысле? Какой прошлый раз?

— Позавчера ночью ты превратился, но к Софе ты не был особо агрессивным.

— Превратился… ты всё видел?! Ты всё знал?!

— Ну да. Софит рассказала. Теперь я могу вас называть «оборотни в погонах», и это даже не оскорбление, а констатация факта. — я огромными гляделками таращился на Сэма. Тот же ободряюще улыбнулся, хлопая моё плечо. — Вызывай народ. Ты не мог её убить.

Я сглотнул.

— Ты не понимаешь… я делал с ней ужасные вещи. Я себя как животное вёл, и она меня терпела. И сегодня, сейчас в участке, я… меня… — я осёкся. Не надо. Пока не надо говорить про то, что я съел человека. Я найду того бету, остановлю смерти, и потом во всём признаюсь.

— А разве люди, да и оборотни тоже — не животные? Как я понял, главное отличие вас с Софой от меня, это то, что во время полнолуния инстинкты превалируют над разумом, и остановить это не в ваших силах. Не в твоих. Она вроде вполне себя контролирует. Но это от того, что у неё опыта больше. Я не успел у неё узнать всего, но знания биологии, википедии, пары фильмов и фанфиков позволяют мне предположить, что у вас обострены человеческие чувства — обоняние, зрение, слух, правильно?

— Правильно, — вяло согласился я.

— Ну так чё ты просто след не возьмёшь?

— Во-первых, я не пёс! А во-вторых… а, ну да… — Сэм ухмыльнулся и открыл было рот для ехидного комментария, но я заткнул его жестом и поднёс к себе простынь. Пахнет Софой, кровью, гелем для душа, феромонами, мной, лесом и землёй. Отпрянул и подошёл к окну, пытаясь уловить запахи на улице. Подул лёгкий ветер, неся в себе нотки, от которых кровь прилила к щекам. — Надо идти в лес. Оттуда пахнет одеждой Софочки.

— Погнали.

Мы вышли из дома и стремительно направились к лесу. Там я шарахался от одного дерева к другому. Пахло Софой, но с примесью ещё какого-то запаха, постороннего. Наверное, это её запах в виде оборотня.

— Стой… хух… подожди ты, — окликнул меня уставший Сэм. — Хрен догонишь, блин.

— Да? — изумился я.

— Конечно! Ты как полоумный вперёд понёсся, я еле успеваю.

— Я как-то не заметил.

— Так и запишем: превращение в оборотня даёт ускорение и отупление.

— Всё, иди сюда, — я хрустнул пальцами, готовясь отвесить ему леща.

— Детей бить нельзя.

— Чего?!

— Того!

Тут я услышал тяжёлое дыхание и хруст веток где-то неподалёку. Встрепенувшись, я рванул на звук. Через несколько минут стремительного движения я остановился. Сильно пахнет кровью. Мне это не нравится. Тут в кустах началась какая-то возня. Я напрягся и потянулся к кобуре с пистолетом, и в следующий миг на землю кто-то выпрыгнул, задыхаясь. Мне снова захотелось заплакать, только в этот раз от счастья.

— Софа! — я шустро опустился к ней и приподнял, держа на руках и коленях. — Софа, Софочка, булочка, пышечка моя, как я рад тебя видеть, солнышко!

Она была в крови, в волосах куча мелких веток и сухих листьев, пижама изорвана в клочья, едва закрывая пышную белую грудь и бёдра, но она живая. Моя маленькая любимая девочка жива, больше мне ничего не надо. Софочку сильно трясло, она слабо подняла голову и потянулась ко мне ладошкой.

— Рафи… милый…

— Чш-чш-чш, — я поднялся на ноги и поцеловал её в лоб. Перехватил на руках поудобнее. — Сейчас мы придём домой, вызовем тебе врача, и всё станет прекрасно.

— Холодно очень, — тихо и слабо сказала она. — Т-там, в дупле… достань пожалуйста…

— Каком дупле? — не понял я. — Ты про что?

— Вон, — она еле-еле показала рукой вправо.

Там стояла сосна с небольшим дуплом. Запустив туда руку, я нашарил что-то их ткани. Вынул. Это оказались её штаны и свитер. То есть, она распихала шмотки по лесу, чтобы когда из оборотня превращается в человека, голой по лесу не бродить? Гениально, можно мне так же? Одевая булочку и оценивая глубину и серьёзность ран, я заметил на самом верху левого бедра шрамчик. Она соврала тогда. Она не падала в детстве с велосипеда. Это укус. Я аккуратно надел на неё серые свободные штаны, вновь подхватил на руки и пошёл обратно, по дороге подобрав запыхавшегося Сэма. Мы прибыли ко мне домой. Мамы уже не было. Я уложил Софочку на кровать, поцеловал и стал вытирать её кровь. Потом Сэм её осмотрел.

— Офигеть, они прям на глазах затягиваются, — сказал он с нотками восторга.

— Не все, — Софочка взялась рукой за бочок, на котором была глубокая рана. С ней Локвуд долго возился, обрабатывая и перевязывая. — Нгх, мамочки, умираю.

— Булочка, — я взял её руку. — Сладенькая, потерпи немножко, пожалуйста. Скажи на милость, что было ночью? Это я тебя так?

— Нет. — она легонько поглаживала тыльную сторону моей ладони пальцем. — Ночью… ко мне ворвался бета. Он чуял, что тебя нет рядом, и можно делать всё, что хочется. Мы подрались. Сначала я его ранила, потом он меня. Мы выбежали на улицу, я помчалась в лес и хотела найти тебя. Видимо, бета и я добежали до границы города, или я куда-то не туда свернула, но я плохо помнила ту часть леса. Раздались выстрелы, сначала попали в него, по визгу я поняла, что стреляют серебром. Я испугалась и хотела сбежать, но передо мной откуда-то выскочил человек. По-моему девушка. У неё был серебряный кинжал. Она ранила меня здесь, — Софа погладила бок, — заживать будет долго. Меня никогда раньше не ранили серебром, не могу сказать, сколько именно будет заживать. Бета оттолкнул меня от девушки и мы стали убегать. Врассыпную. Под утро мне стало очень больно и я вырубилась. Потом поплелась домой и нашла тебя.

Мне очень хотелось найти человека, который ранил и без того настрадавшуюся булочку, порвать, сожрать, а потом подарить Софочке его голову. До меня только сейчас дошло, что я низко порыкивал. Как это происходит? Почему я это совсем не контролирую?

— Похоже, про оборотней уже знают не только здесь, — задумчиво сказал Сэм.

— Нда уж. Не оставишь нас? — попросил я.

Шатен вздохнул и вышел. Я же улёгся к Софочке, тихонько её приобняв и начиная целовать.

— Моя пышечка, моя дорогая, я думал, что съел тебя. Как я рад, что ты жива.

— С чего ты взял, что съел меня? — ласково улыбнулась она и прильнула ко мне щёчкой.

— Понимаешь, я… я…

— Ну-ка стой, — она уткнулась мне в шею и принюхалась. Затем лицо её обрело скорбное выражение. — Ты оборотень… настоящий… как я. — она посмотрела мне в глаза и погладила по брюшку. — Ты кого-то съел.

— Я знаю, — с диким чувством вины сказал я.

— Откуда?

— Меня вырвало мясом, кровью и чьим-то пальцем.

— Мой бедняжка, — Софочка придвинулась ко мне и обняла живот. Легонько похлопала его и стала гладить. — И животик бедный. Ненасытный, вечно голодный, так ещё и тошнит.

— Ну да, серебром пырнули её, а бедняжка я, — прокомментировал я.

— Я не тебе а пузечку это говорю.

— А, конечно, точно. Это же вовсе не часть меня.

— Моя любимая часть, — Софа чмокнула меня в пузо. — Любимая и мягонькая.

— Я не говорил там, что у тебя слегка странноватые фетиши?

— Хочешь сказать, что тебе не нравится?

— Нет, не хочу. — буркнул я смущённо. — Но я теперь… я убил человека и даже не помню этого, я теперь официально оборотень, мою девушку… волчицу… как теперь выразиться хоть? Короче тебя чуть не грохнули, слишком много херни произошло за пару дней, и я не знаю, ненавидеть мне себя теперь, или радоваться, что мы с тобой одного вида.