Последний действительно походил на био-отца, тоже чувствовалась к-рутская кровь – ростом чуть ниже Рейнса, шире среднего керийца в плечах. Черты лица были немного резче, как и у Орена Оберна, хотя маска пренебрежения, нет-нет да и проскальзывавшая на записи у регента, отсутствовала – скорее доброжелательная нейтральность, выставленная как непроницаемый щит.
Капитан не носил бороду, как и шевелюру до талии – прямые золотистые волосы не закрывали даже шею, пара прядок падала на лоб, делая облик менее официальным.
Вообще, Исан Ш’ии выглядел уверенно, но не пытался доказать своим подчинённым, что он хозяин положения. Или этим он прикрывал брезгливость, как хорошо воспитанный аристократ, оказавшийся среди плебеев? Лэнси не мог сказать наверняка, не мог рассмотреть истинных эмоций Ш’ии. На удивление, никакой персональной ненависти в душе к нему поначалу не возникло, хотя от вида капитанских нашивок на форме офицера, которому было всего двадцать три цикла, покоробило.
Полковник, как ни странно, смотрел на Ш’ии чуть ли не с отеческой любовью, что Лэнси озадачило – даже если Катри’а по званию полагалось почитать императорскую семью, то никто не заставлял его быть искренним.
Приветственное слово нового КАГа было кратким, но с акцентом: следует чтить субординацию во всех её проявлениях. Хотя Лэнси не был уверен, что это сработает со своенравными к-рутами.
– Как тебе Ш’ии? – спросил Рейнс уже в каюте, раздеваясь без всякого стеснения.
– Золотой мальчик, – ухмыльнулся Лэнси.
– Полковник рассказывал, что он подростком командовал эсминцем на войне с Духами, – с сомнением возразил Рейнс; полукровка был прекрасно сложён, вид портил только покрывавший всё тело густой золотой пушок.
– Про Рэеллинов чего только не рассказывают, – закатил глаза Лэнси, расстёгивая китель.
– И то правда. – Рейнс повернулся к Лэнси спиной. – Чего не отнять – красивый.
– Разве? – поёрничал Лэнси, хотя в этот момент кривил душой – Ш’ии тоже показался ему по-керийски красивым, несмотря на смешанную кровь.
– Разве нет? – сосед, аккуратно сложив форму на полку, посмотрел на Лэнси с вызовом. – Понимаю императора…
Рейнс стал его любовником на второй день – причин для отказа не нашлось, просто сняли напряжение после первого совместного полёта в связке. Правда, Лэнси во избежание всяческих недоразумений сразу предупредил сослуживца:
– У нас просто секс, ничего больше.
С этим условием Рейнс радостно согласился, даже выдохнул с облегчением, видимо, тоже ничего большего не планировал, чем ничуть Лэнси не удивил.
А вот Ш’ии поразил и компетенцией, и манерой поведения. Пилотом, судя по нескольким вылетам, он тоже был неплохим, разговаривал с подчинёнными предельно корректно, никак не подчёркивая своего превосходства. При этом все подчинённые, даже казавшиеся диковатыми к-руты, приняли его стиль общения и не старались проверять границы дозволенного.
Для Лэнси это, напротив, послужило вызовом – КАГ был младше, ещё и являлся сыном Орена Оберна, что само по себе вызывало желание зацепить его, задеть за живое.
«Сорок третий» курсировал между тремя крупнейшими колониями – Нериде, Орти и Карос – больше для устрашения. После войны с Духами Империя наладила тёплые дипломатические отношения с ближайшими соседями – майольцами, а пираты в сектор Нериде заглядывали редко, куда больше их водилось в смежном секторе Р-201, охраной которого занимался Союз. Патрульные вылеты истребителей проходили группами по четыре машины, реже – по шесть.
– Вопросы есть? – спросил Ш’ии в конце утренней планёрки.
– Капитан, скажите, почему ваш супруг на Керии, а вы на крейсере? – Лэнси предполагал, что брак императора договорной, специально выбрал место, куда ужалить получится больнее.
– Лейтенант Дэ’анн, – в глазах Ш’ии на долю секунды полыхнул гнев, но голос сохранил спокойствие, а на губах заиграла улыбка, – плохая память вас как пилота, увы, не красит. Полковник неделю назад всем объявил, что должность на «Сорок третьем» я занимаю временно. На период модернизации эсминца, которым командую, и лечения лейтенанта Нелана.
Ш’ии выбрал официальный тон, что позволяло Лэнси продолжить перепалку под взглядом нескольких десятков осторожно заинтересованных глаз, но та толика эмоций, которую он смог уловить, вызвала в душе странное потягивающее ощущение и заставила замолчать. Это было неуместно. Его вопрос был неуместным. И капитан на одну ступень с ним в общении опускаться не собирался, всем своим видом показав достоинство элиты.
Впрочем, угрызения совести оставили Лэнси довольно скоро – решил, что можно попробовать броню Ш’ии на прочность и в приватной беседе. Удобный случай выдался через неделю: «Сорок третий» пристыковался к орбитальному лифту на Нериде и почти весь экипаж на три дня отправился в увольнительную. Заявления авиагруппы визировал командир.
Лэнси подождал, пока тот поставит отметку напротив строчки с его именем на планшете, только потом заговорил:
– Капитан, разрешите спросить?
– Разрешаю, лейтенант. – Ш’ии поднял на него взгляд – вблизи черты лица казались притягательными, особенно немного полноватые губы.
– Вы полетите к мужу в увольнительную?
Лэнси понял, что достиг предела, поскольку капитан прищурился; но ожидаемого взрыва не последовало, заговорил по-прежнему спокойным тоном:
– Лейтенант, я видел ваше личное дело, могу сказать, что результаты нормативов меня впечатлили, в вашем возрасте вы уже могли бы возглавить авиагруппу. – Ш’ии показывал, что тоже умеет кусаться. – Если бы вы с таким же рвением, как интересуетесь личной жизнью командира, относились к исполнению служебных обязанностей, то стали бы уже капитаном.
– Спасибо за мнение, капитан, – голос Лэнси предательски охрип, выдавая эмоции, – но я вас не об этом спрашивал.
– Я дал нужный вам ответ. – Глаза Ш’ии скользнули по его лицу сверху вниз, холодно и оценивающе, словно капитан хотел удостовериться, что колкость достигла цели. – Свободны.
О том, что Ш’ии тоже остался на Нериде, Лэнси, конечно, узнал от других, и ничуть не удивился этому факту. Вполне вероятно, у императора с супругом прохладные отношения, раз последний не сорвался на три дня на Керию. Или, может, Лэнси просто мыслил другими категориями и не знал, как живёт императорская семья?
Словесная перепалка со старшим сыном Орена Оберна могла бы принести удовлетворение, близкое к спортивному азарту, если бы не презрение – на людях Ш’ии старался вести себя соответственно занимаемой должности, как непосредственный начальник соблюдая субординацию с подчинёнными, а вот в личном общении указывал Лэнси на его место. Открыто не оскорблял, но каждым словом и взглядом демонстрировал, что о нём думает. Вдруг капитану так же противны и весь экипаж «Сорок третьего», и вся армия, вместе взятая?
Осознание не назвать приятным, хотя Лэнси изначально был настроен негативно, даже не успев увидеть будущего КАГа. Зато тело реагировало не в угоду разуму: Ш’ии с каждым днём казался всё более привлекательным. Его красота не была хрупкой, как у многих керийцев – сам Лэнси фигурой вообще напоминал подростка, – в ней заключалась сила. Властность без агрессии. Это притягивало магнитом. Чем больше притягивало, тем больше Лэнси огрызался, злясь на себя за падкость – почему из почти сотни личного состава «Сорок третьего» ему до зубовного скрежета хотелось переспать именно с Ш’ии?
Перепалки младшего лейтенанта с КАГом замечали все: как полковник, так и пилоты. Как ни странно, даже Рейнс, с которым Лэнси регулярно занимался сексом, встал на сторону Ш’ии.
– Я всё не могу понять, почему ты так бесишься из-за него, личное что-то?
– Отъебись, – сквозь зубы ответил Лэнси.
Апофеозом безумства имени капитана стал очень реалистичный сон, в котором происходило такое долгожданное соитие – сильные руки, учащённое дыхание, голубые глаза, прямой нос и нежные губы. Лэнси не хотелось больше брыкаться и язвить, наслаждался каждой секундой, прильнул к Ш’ии, обнимая его торс бёдрами, и… проснулся.
