– Исан, пожалуйста… – взмолился Лэнси, посмотрев на него, и просьба была услышана: тот опрокинул его на кровать и взял инициативу в свои руки.

Мешавшая контакту тел футболка болталась на шее, Исан отвлёкся и забыл о ней, принявшись покрывать поцелуями кожу Лэнси. Лэнси, чувствуя полную власть любовника над собой, стонал и растворялся в ощущениях. Ко второму заходу Исан растерял остатки осторожности и брал его уже как к-рут – резковато, настойчиво, вдавливая в постель всем телом, но Лэнси лишь сжимал пальцами его ягодицы и разводил шире бёдра, желая более глубокого проникновения. Доверял. Знал, что Исан не сделает ему больно.

Очнулись они, когда в спальне стало совсем уже светло – разгорячённые, скользкие от пота тела, так подходившие изгибами друг другу. По-прежнему нависая, Исан вылизывал шею Лэнси, но засосов не оставлял.

Пора было выходить из состояния эйфории, и Лэнси, запустив пальцы в щекочущие кожу длинные волосы, заставил Исана остановиться.

– Нужно таблетки принять, – сказал Лэнси, поймав затуманенный взгляд, новая страстная грань Исана ему нравилась.

– Можно не пить, – улыбнулся Исан, сбрасывая посторгазменную пелену. – Я жду ребёнка.

– Что? – Лэнси мигом очнулся и попытался выбраться из-под Исана.

– Что? – Его мягко удержали, а одна бровь Исана вопросительно изогнулась. – От Верна. Четыре стандартных года уже.

– Почему не сказал? – от изумления Лэнси не знал, как реагировать.

– Прости, – Исан погладил его по щеке, – не хотел, чтобы ты чувствовал себя ещё более обязанным.

– Поэтому твой отец был против развода?

– Типа того, – усмехнулся Исан и устроился полулёжа. – Верн за время моего отсутствия успел жениться, и ему наш брак тоже мешал. Мы договорились, что как родится сын, отправлю его на Керию. Вряд ли ситуация здесь выправится за два-три года.

– Но Исан… – Лэнси вновь потерял дар речи.

– Ты не хочешь встречаться с беременным? – шутливо прищурился Исан.

– Нет, ты что, – замотал головой Лэнси. – Просто как ты?..

– Всё нормально, Лэнси, – улыбнулся Исан и встал с постели. – Пойдём в душ?

Усталость после секса приятно разливалась по телу, хотя Исан уже не помнил тех времён, когда не испытывал недомогания. И виной было даже не отсутствие регулярного секса, который на таком сроке уже не являлся острой необходимостью, а ни на минуту не отпускающее нервное напряжение. И благополучного разрешения проблемы Исан, увы, не видел. Авар был далёк от спокойствия, общество по-прежнему раскалывалось, только сейчас противоборствовали сторонники каст и те, кто сознательно решил отказаться от традиций в пользу будущего равноправия своего народа. Для многих аварцев решающим аргументом послужило появление корабля рэнделов, уверовали в волю создателей и подчинились ей, но оставались и те, кто заявлял, что Империя специально это инсценировала, использовав секретное оружие.

Избранное при содействии Империи правительство состояло из представителей обеих противоборствующих частей аварского общества, к примеру, там вновь оказалась Марут, хотя Исан был уверен, что именно экс-лидер касты созидателей направила войска покарать жителей Эрренс. Нойд встал во главе правительства – тоже верил в благоволение рэнделов из-за отказа от каст, но Исан был искренне рад, что бывший член касты воинов не смешивал религиозные устои с решением повседневных государственных проблем. Напротив, воодушевлённый, он решал возникающие конфликты твёрдой рукой и, конечно, активно пользуясь помощью имперцев.

А конфликтов было очень много – и порой они вели к новым кровопролитным столкновениям. Имперские корабли патрулировали всю территорию Авара – благо она была довольно компактной, – чтобы гасить всполохи стычек и заодно отгонять пиратов и мародёров. Аварскую регулярную армию тоже помаленьку восстанавливали, но очень тщательно отбирали кандидатов – чтобы не дать оружие в руки тех, кто готов пойти против законной власти.

Масштабные теракты нивелировали многие совместные достижения правительства Авара и Империи – аварцы действительно являлись фанатиками, не жалевшими своих жизней ради убеждений. И они забирали десятки других жизней – тех, кто выбрал новую реальность без каст.

Судебный процесс над зачинщицей аварской революции затягивался – Инно вела себя на заседаниях вызывающе, и самое страшное, многие бывшие члены касты воинов её до сих пор поддерживали несмотря на массовую гибель соотечественников по её вине. Марут тоже аккуратно противодействовала правосудию: у Исана не было прямых доказательств, но он догадывался, что этих властных аварских женщин сейчас объединяет одно желание – вернуть касты. По-хорошему, требовались жёсткие меры, но Империя и так показала себя не с лучшей стороны, хотя из Союза её всё равно не исключили, признав смерть миротворцев достаточным аргументом для вторжения на чужую территорию. Это тоже выглядело фарсом на сцене большой политики, как и позиция проявить милосердие к той, что хладнокровно отдала приказ уничтожить населённую планету и собиралась подвергнуть аналогичной участи ещё одну из-за разницы во взглядах на мироустройство. По мнению Исана, больше всего в данном случае уместен был военный трибунал, который непременно вынес бы смертный приговор, но у Империи были связаны руки – казнив негласного лидера касты воинов, оккупанты уподобятся Инно в безжалостности.

Исан не знал, какие меры ещё можно предпринять, потому старался отключить эмоции и действовать по согласованному вместе с Реем и Верном плану. Правда, не всегда получалось – в моменты, когда его вновь посещали видения, становилось донельзя тревожно. Исчезнув, рэндельский корабль оставил его разум на время в покое, а потом сны вернулись – точнее, это были уже другие сны. Словно Исан находится во мгле западни, тело обволакивает вязкая масса, хочет закричать – голоса нет, а путы стягиваются тем туже, чем сильнее он пытается из них выбраться. Беспомощность Исана всегда нервировала, а скрывающаяся в сновидениях неизвестность пугала. Со временем он перестал барахтаться – и паутина позволяла телу безвольно висеть на упругих невидимых нитях и слушать мерный звенящий рокот, сквозь который иногда пробивались голоса.

По-настоящему жутко Исану стало, когда он поделился своими видениями с Реем – и тот показал, что видел, пока находился без сознания. То же самое. Только видения у Рея после пробуждения пропали. Всё это казалось странным: Исан не был на корабле рэнделов, не имел ментальных способностей и вообще не мог найти причин, почему его не оставляют сны.

Въевшаяся в мозг Рея идея о возвращении рэнделов не казалась Исану абсурдной – тоже знал, что создатели вновь обратили взор на своих детей. Но когда и как они должны появиться, понятия не имел. От ментального воздействия Рея страшные сны уходили на пару недель, и становилось легче. Мысли о рэнделах по-прежнему продолжали вытеснять всё остальное из его головы – Исан испытывал угрызения совести, что пустил отношения с Лэнси на самотёк, но психотерапевт успокаивал: в их случае излишняя навязчивость может сыграть только во вред.

И оказался прав – Лэнси сам пошёл навстречу в сексе, стоило Исану отдать ему инициативу. Получилось именно так, как представлялось: правильно, без неловкости и излишней нежности. Теперь Исан отдыхал с Лэнси телом и душой, заботясь о нём, вытаскивая на поверхность из-под колючей оболочки истинную сущность, и главное: получал отдачу. В отличие от всего, чем он занимался раньше и что делал сейчас на Аваре. Когда они наконец преодолели разделявший их психологический барьер, то занимались сексом – или, можно сказать, любовью? – почти всё свободное время, не могли насытиться друг другом. Правда, Исан всё же иногда сдерживался – он был полукровкой, а физические данные Лэнси соответствовали среднестатистическим керийским.

После бурного секса сон был глубоким – почти не мучили кошмары, но плохое самочувствие не отпускало, впрочем, за ребёнка Исан не беспокоился: ни у кого из родителей не было проблем с вынашиванием и родами. А вот мысли о создателях возвращались раз за разом, прочно застряв в голове.