Возражать никто не стал, и уже через полчаса они все вместе грелись у созданного Роном зачарованного пламени внутри самодельной горелки. Оно было безопасно, но согревало получше тех чар, что пытались создать Гарри и Гермиона. Также в рюкзаке у него нашлось немного хлеба, который они поровну разделили на троих. К вечеру всё более-менее начинало налаживаться.

В своём стремлении исправить то, что натворил, Рон был упорен и несгибаем. Всеми силами он старался задобрить Гермиону: вызывался помочь ей в любом пустяке, принимал её сторону в разногласиях с Гарри по поводу дальнейших действий, пытался неловко шутить. Интуитивно он напал на нужный след на пути к её прощению, заговорив о Люпине.

— Он нашёл меня на следующий день, — признался Рон. — Я уже не был таким агрессивным: влияние медальона закончилось и мне стало стыдно за то, как с вами разругался. Ремус как будто знал, что так будет. Мы столкнулись в одном трактире, откуда меня выставили и чуть было не надавали по шее, когда я пытался там тайно переночевать. Без мантии-невидимки это было проблематично.

Они с Гарри переглянулись и каждый тихо усмехнулся, вспомнив, как в былые времена они пролезали в «Кабанью голову» в Хогсмиде. Да, это был третий курс — год, когда Дурсли не подписали разрешение, когда все боялись появления Сириуса Блэка, когда Ремус был их преподавателем. Гарри под мантией с помощью карты Мародёров выбирался в «Сладкое королевство», а Гермиона с Роном издалека разглядывали Воющую хижину. Тогда же невидимый Гарри обсыпал Малфоя снежками и заставил того бежать, сверкая пятками. Их приключения теперь казались такими безобидными. Не то, что в этом году.

Ей вспомнилось, как они однажды столкнулись в Хогсмиде. Гермиона и Рон делали вид, что идут вдвоём, пытаясь скрыть следы, оставляемые Гарри, а Люпин шёл им навстречу из «Трёх мётел» и не собирался проходить мимо. Вообще-то его редко видели за пределами школы: он предпочитал гулять в окрестностях замка подальше от многолюдных мест. Шестикурсницы из Райвенкло как-то рассказывали, что видели его читающим в полном одиночестве около Чёрного озера, а Невилл обмолвился, что однажды столкнулся с профессором, выходящим из Запретного леса. Люпин вёл себя очень осторожно, чтобы никто не догадался о его тайне. В Хогсмиде, как потом узнала Гермиона, было много лишних ушей, слышавших вой нового оборотня слишком близко к воротам Хогвартса. Поэтому он старался лишний раз не появляться там.

В другой раз Гермиону непременно бы заинтересовало, что подвигло профессора сменить маршрут выходного дня, но тогда её слишком беспокоило незаконное путешествие Гарри. Она говорила односложно, взволнованно, так, что Люпин даже поинтересовался, всё ли с ней в порядке, и настоятельно посоветовал ей больше отдыхать.

— Твоё эссе заняло целый вечер, — пожаловался он в шутку. — Где ты нашла столько информации о вампирах?

— Эм… этой темой очень интересуются в магловском мире, — пролепетала Гермиона. — Я обратилась к разным культурным сферам и попыталась рассмотреть предмет исследования как можно шире…

— Я так понял, — усмехнулся Люпин. — Мне было очень интересно почитать об этом, но впредь, Гермиона, прошу тебя ограничиться одним свитком. Если хочешь что-то обсудить, заходи в мой кабинет. Только не забывай давать себе время для отдыха. Перегрузка опасна для организма.

— Хорошо, сэр, я постараюсь, — она неловко захлопала ресницами. Что действительно опасно для нервов, так это её друг — злостный нарушитель всех школьных правил, которого она прямо сейчас пыталась скрыть от преподавателя.

Однако Люпин воспринял её беспокойство иначе.

— Только не обижайся, — добавил он мягче. — Я не хочу ограничивать твоё стремление к знаниям и, как учитель, очень рад такой любознательности. Просто побереги себя. Ведь удовольствие приносит не только учёба, так?

Рядом стоявший Рон звонко прыснул, за что тут же был награждён укоризненным взглядом. Не хватало только Гарри, чтобы они втроём атаковали её упрёками за вечное прозябание в библиотеке. К счастью, Люпин не собирался дальше развивать эту тему. Он будто бы заметил кого-то вдалеке, после чего поспешил распрощаться с ними.

— Тогда договорились? — он подмигнул Гермионе, обернувшись на ходу. — И кстати, этот новый фильм о Дракуле меня заинтриговал: обязательно посмотрю.

Куда направился Люпин, она уже не видела, а потом забыла спросить. Спустя столько лет ей снова вдруг стало интересно, что (или кого) он тогда увидел за их спинами и почему так быстро ушёл. Может, там был Сириус? Впрочем, зимой Люпин ещё не знал про выжившего Петтигрю и считал своего лучшего друга убийцей. Заметь он Блэка, его лицо непременно переменилось бы, а Гермиона точно помнила, что он остался спокоен, только заторопился, как бывает с людьми, которые кого-то ждали и наконец получили знак. Если они ещё встретятся, она обязательно расспросит его о том случае. Если…

— Ремус не захотел вернуться с тобой?

Гермиона вздрогнула, услышав этот вопрос не в своей голове. Она удивлённо взглянула на Гарри: почему он об этом спросил? Неужели тоже пожалел, что прогнал его?

— Он сказал, что мы справимся втроём, — пожал плечами Рон. — Сказал, что Дамблдор поручил это нам, а он своим вмешательством может только всё испортить.

— Это не так! — горячо возразила Гермиона.

— Конечно, не так.

Их взгляды с Роном встретились, и она поняла, что он согласился с ней искренне, а не ради примирения. Может, ему и не хотелось бы этого признать, но с Люпином они справлялись гораздо лучше. И, по правде сказать, им нужен был дельный совет о том, что делать дальше. Люпин подкинул бы идею, он помог бы… Но не стал возвращаться.

Пожевав щёки, Рон опустил голову. Ему нечего было добавить, а Гермионе и того оказалось много.

Её новая идея едва их не сгубила. Бедный мистер Лавгуд готов был сдать Гарри Поттера Пожирателям Смерти, чтобы вернуть Полумну. Зато успел раскрыть им тайну Даров смерти. Гермиона не думала, что может поверить в такую чепуху и согласиться с тем, что герои детской сказки существовали на самом деле, но факты упрямо складывались в подтверждении этой безумной теории. Знак на книге Дамблдора не был случайностью, к могиле Игнотуса Певерелла её намеренно привели, Люпин говорил, что символ в доме Поттеров был связан с древней легендой. Мантия Гарри действительно отличалась от других, не износившись за десятки лет. И всё крутилось вокруг Годриковой впадины — места, с которым тесно связаны три брата из сказки, Гарри Поттер, Дамблдор и Волдеморт. Таких многократных совпадений просто не бывает.

Они бы отправились туда. Вернулись бы в Годрикову впадину ещё раз, чтобы попытаться найти новые подсказки. Безрассудная идея, сумасшедшая. Но вместо этого Гарри, сам того не зная, обнаружил их местонахождение, назвав Волдеморта его именем, и вместо поиска истины они отправились прямиком в подвал Малфой-мэнора. А Гермиона — на пытку к Беллатрисе.

Через десять минут после первых Круциатусов она перестала различать степень боли. Всё вокруг слилось в единый горячий пульсирующий клубок. Её тело — оно ей больше не принадлежало — ломалось и скрючивалось, существовало где-то отдельно от разума. Руки, ноги, может быть, живот или спина — источник невозможно было определить, да в этом и не было надобности. Новый спазм — новый крик, зацикленные в бесконечность. Беллатриса уже не спрашивала про меч и хранилище. Она наслаждалась пыткой, упивалась стонами и смеялась. Запах крови, выступившей на бледной предплечье Гермионы, вызвал у неё восторг.

— Некоторые волшебники утверждают, что кровь волшебника и грязнокровок ничем не отличается, — Беллатриса оскалилась, смотря на свою жертву сверху вниз. — Может, посмотрим получше?

Она наклонилась к Гермионе и приставила свой острый нож к её горлу. Что ж, не самая героическая будет смерть. Гермиона прикрыла глаза, делая вдох полной грудью в короткой доле мгновения без боли. Ей вспомнилось счастливое лицо Ремуса, сидящего напротив в доме на Гриммо. Если это последняя мысль в её жизни, то она должна ей насладиться.