— Не может быть!

Она не сдержала вздоха облегчения от увиденного: перед ней лежал большой кусок драконьей кожи, в который был завёрнут увесистый клубень аконита. Вот так удача! Не раздумывая ни секунды, Гермиона замотала его поплотнее и бросила в сумку. Воодушевлённая она хотела продолжить поиски. Но из открытого окна до неё донесся звук приближающихся тяжёлых шагов. Старуха Зельда возвращалась домой. За считанные секунды до того, как открылась дверь, Гермиона успела буквально выпрыгнуть в окно, на ходу схватив лежащих на подоконнике серебряный нож.

К палатке она вернулась позже, чем рассчитывала. Уже опустились сумерки и сидящий около костра Гарри встретил её с беспокойством.

— Отчего ты так улыбаешься? — спросил он, немного сбитый с толку её внезапно поднявшимся настроением.

— Всё хорошо, Гарри, — поспешно успокоила его Гермиона и погладила по плечу. — Просто привела в порядок мысли и отдохнула.

Сказав это, она обернулась к палатке и увидела наблюдавшего за ней всё это время Люпина: его взгляд был отнюдь не таким непонимающим, как у Гарри. Напряжённые лобные доли, задумчиво сведённые брови. Будто крепко о чём-то задумался. Гермиона решила сделать вид, что она тут не при чём. Поёжившись от холода, она села поближе к огню и начала рассматривать потрескивающие угли.

Удачная вылазка на самом деле придала ей сил. Ночью, после того как все улеглись, Гермиона не могла сомкнуть глаз. Она и не собиралась спать — ей предстояло ещё сварить зелье, желательно до рассвета, чтобы к полудню оно успело остыть и Люпин мог принять первую порцию. Но даже если бы в этом не было необходимости, ощущение собственного превосходства бушевало в её груди: надо же, ей в одиночку удалось пробраться в чужой дом, найти не просто аконит, а завёрнутый в драконью кожу, да ещё и незаметно ускользнуть! Всё, что она сделала, было не просто нарушением правил — Гермиона преступила настоящий закон, пойдя на отчаянную для себя меру. Украденные ингредиенты у Снейпа, конечно, тоже были кражей, но тогда у неё не было другого выхода. Разве в этот раз он был? Она очень сомневалась, что старая отшельница любезно позволила бы ей взять у неё корень аконита для зелья или решилась бы его хотя бы продать. Да и денег у Гермионы почти не осталось.

Было уже далеко заполночь, когда она выскользнула из палатки. Растущая Луна на безоблачном небе холодно ей улыбалась, но освещала путь. В кустах шиповника её ожидало приготовленное заранее оборудование. Вместо медного котла пришлось приспособить кастрюлю, которую Гермиона до последнее не хотела портить: после приготовления зелья её уже нельзя будет использовать в прямом назначении. Опять-таки, если бы у неё был выбор… Увы, пришлось ею пожертвовать. Рядом с кастрюлей лежал пузырёк с настойкой мандрагоры — только бы его хватило на нужную пропорцию! Лунный камень случайно нашёлся в шкатулке с её украшениями: она и забыла, что мама когда-то дарила ей браслет с перламутровым сердцем. Мамин подарок было жаль ещё больше кастрюли.

Гермиона снова всё внимательно осмотрела: мерные стаканы, ложки, пробки для склянок, сосуд для готового зелья. Она запустила руку в сумку и вытащила оттуда два маленьких флакона: в одном были волосы Люпина, предусмотрительно собранные ею прошлой ночью, пока он спал, а в другом — его слюна вместе с остатками вечернего чая. Совсем не блестящий улов. Впрочем, это лучше, чем ничего.

Со всеми рецептурными хлопотами на приготовление зелья ушла целая ночь. Днём могло бы получиться быстрее — не пришлось бы подсвечивать себе палочкой и напрягать зрение, чтобы высмотреть в полутьме нужную пропорцию. Хорошо, что руки не дрожали. Каждый новый этап вызывал у Гермионы лёгкий мандраж, но она с завидной силой духа брала себя в руки и продолжала. На слабость не было лишней минуты.

Уже начало светать, когда она прикрыла дымящуюся кастрюлю крышкой, последний раз убедившись в том, что всё сделала верно: голубой дым, не самый приятный запах. Всё соответствовало описанию из книги. С чувством глубокого морального удовлетворения, Гермиона оставила всё на своих местах и отправилась обратно.

Около палатки её ждал сюрприз: Люпин сидел у входа, устало подпирая голову рукой. Издалека казалось, что он спит, но стоило ей приблизиться, она поняла, что он в лучшем случае чутко дремал. Когда остатки осенней листвы зашуршали под её ботинками звонче, Люпин мгновенно открыл глаза и вскочил на ноги.

— Где ты была, Гермиона? — спросил он требовательным тоном.

В его взгляде было прежде невиданное ожесточение. Гермиона растерялась под властным напором его вопроса, который застиг её врасплох.

— Я… — неуверенно потянула она. — Я только вышла…

— Неправда. Я слышал, как ты уходила ночью.

Голос его был твёрд и холоден. Люпин никогда не говорил с ней строго, даже в формальных обращениях во время учёбы он никогда не позволял себе на неё давить. Теперь же он с порога дал ей понять, что подловил её и был крайне недоволен происходящим.

— Ты следил за мной? — удивилась Гермиона, ещё рассчитывая перевести стрелки разговора в свою пользу.

— Нет, я ждал тебя здесь, — ответил он помягче, но затем снова повторил с нажимом. — Где ты была?

То, что Люпин всё-таки не следил за ней, её немного успокоило. Гермиона не собиралась от него скрывать правду, но объясняться с ним прямо сейчас у неё не было никаких сил. Она так вымоталась за последние сутки, что единственное, о чём она думала, было поскорее добраться до подушки.

— Ремус, сейчас не лучшее время для… — Гермиона попыталась было мягко ему отказать, но её протянутая рука, которой она хотела коснуться его, не успела достигнуть цели.

— Я спрашиваю тебя: где ты была? — повторил Люпин громче и жёстче, отводя её руку в сторону и крепко сжимая запястье. — Куда ты сбегаешь последние два дня? Ты с кем-то видишься? Кто это?

Вопросы скоропалительной очередью выскакивали из его рта. Гермиона испуганно взглянула ему в лицо: гневное выражение Люпина затмило всю его прежнюю ласковую снисходительность. Казалось, он готов её разорвать на куски, чтобы только получить ответы. С ним никогда не было такого прежде. Даже когда он поссорился с Гарри на Гриммо, его ярость не была настолько ослепляющей.

— Вчера ты ходила вверх по реке, ночью отправилась в том же направлении, — он говорил отрывисто. — Кто там скрывается? К кому ты ходишь?

— Она ходила в Холн, Ремус.

Раздавшийся из палатки голос Рона всколыхнул их обоих. Уже в следующее мгновение он вышел наружу.

— Она расспрашивала меня про него накануне, — добавил Рон, взглянув сначала на Гермиону, а затем на Люпина. — Я не знал зачем и не заподозрил ничего такого.

Короткая ретроспектива взорвала в голове Гермионы быструю догадку. Как же! У такой резкой перемены поведения могло быть лишь оно вразумительное объяснение. Она повернулась к Люпину и уставилась на его грудь.

— Ремус, ты проносил медальон всю ночь? — испуганно спросила она, настигаемая паникой. — Сними его! Сними его немедленно!

Не успела Гермиона потянуться к медальону, как Люпин схватил её за плечи. Ей даже показалась, что на короткий миг ноги оторвались от земли. Его грубость в прямом смысле выбила почву у неё из-под ног. За неё тут же вступился Рон.

— Эй, полегче! — он решительно шагнул ближе.

Воспользовавшись промедлением Люпина, Гермиона сорвала с него медальон. Что-то блеснуло в его глазах, а уже в следующий миг он выпустил её и испуганно отшатнулся назад. Испуг отразился на его лице.

— Прости… — выпалил Люпин. — Боже мой, прости меня! Я не хотел…

Рон уставился на него с подозрениями, готовый в любой момент стать между ним и Гермионой. До неё же запоздалой волной докатилось осознание произошедшего со всем отравляющим послевкусием.

— Ничего, — произнесла она скованно. — Я понимаю, это из-за медальона. Рон прав, я ходила в Холн. Там живёт аптекарьша, варящая зелья. Я украла у неё кое-что. Чтобы сварить аконитовое зелье. Времени было в обрез и пришлось готовить его ночью.