— Что ты чувствовал, когда убивал её? — её голос предательски дрогнул впервые за эти сложные минуты.
— Я чувствовал себя обманутым, — кардинал сглотнул, словно что-то застряло в его горле. — Я ощущал гнев и ярость, разочарование… и никакой жалости.
Слёзы полились по щекам девушки, как бы она не старалась их сдержать. Ришелье смотрел на неё, не зная, что делать дальше. Вот и всё. Если она сейчас уйдёт, его сердце просто разобьётся.
— Клара, это ничего не значит, — едва смог произнести он.
Она сделала шаг к нему, став вплотную, и крепко прижалась к его груди. Мужчина осторожно обнял её в ответ, давая понять, что не собирается отпускать её.
— Ты думаешь, я могу поступить так же? — она подняла на него свои заплаканные глаза, и что-то остро кольнуло его сердце. — Ты боишься, что я окажусь такой, как она?
Кардинал болезненно скривился. Он не мог признаться ей, что это именно то, чего он боялся больше всего.
— Я никогда не посмею предать тебя, Арман, — прошептала она, блуждая взглядом по его лицу. — Никогда и ни за что. Я умру прежде, чем предам тебя. Ничто. Ничто в целом свете не изменит моего решения.
Вместо какого-либо ответа Ришелье склонился к её губам, оставляя на них горьковато-сладкий поцелуй. Пусть так. Пусть она снова останется с ним. Пусть так будет всегда.
========== 9. В шаге от безумия ==========
Комментарий к 9. В шаге от безумия
Кхе-кхе, вы ещё помните, что есть такая работа? Что ж, с готовностью принимаю тапки в свою сторону, ибо самой стыдно, сколько вы ждали этой проды. Но надеюсь, она стоила таких ожиданий.
Терпения, мои дорогие, мы уже на финишной прямой;)
*На самом деле мать Ришелье звали Сюзанна де Ла Порт. Но вряд ли простой мушкетёр мог знать об этом.
Время летело неумолимо быстро. Клара невольно удивлялась этому, прокручивая в памяти некоторые воспоминания. Какой насыщенной стала нынче её жизнь. Прошло уже больше месяца со дня её знакомства с кардиналом. Леди Освальд не вела счёт их встречам, но каждый раз, когда снова получала вести из Пале-Кардиналь, она с трудом могла вытерпеть томительно долгую поездку до дворца. Для неё очередное свидание с кардиналом было сродни глотку свежего воздуха. Чуть она переступала порог его комнат, на её лице возникала торжествующая улыбка, щёки розовели, а в глазах блестел озорной огонёк нетерпения. Такая зависимость могла стать губительной для них обоих, что немало волновало и самого Ришелье.
Кардинал пусть и был в последнее время очень занят государственными делами, но всё равно каждый вечер его мысли обращались к леди Освальд. Он всё чаще задавался вопросом: кто же она на самом деле? Если и есть в этом мире совершенство, то это определённо была Клара. Если Бог создал идеальную женщину, то ей тоже непременно была она. Если дьявол сумел сотворить в ответ самый искушённый соблазн, то только Клара могла стать его воплощением. Так кто же она? И как эта женщина умудрилась полностью завладеть самым каменным сердцем Франции?
Но как всегда обстоятельства были против планов даже самого кардинала. Визит отца Луки из Рима наделал много шума. Ришелье прекрасно понимал, зачем на самом деле в Париж прибыл его «старый друг». Все эти дары и фальшивые улыбки было лишь мишурой, прикрывавшей гнилую подноготную. Рим беспокоился о том, что начинает терять абсолютный контроль над Франции. И сам кардинал этому немало поспособствовал. Несмотря на свой духовный сан, Ришелье всегда ставил на передний план свой долг, как сына Отечества, нежели церкви. Как Первый министр Франции он хлопотал как раз-таки о независимости страны и её благополучии. Религия пусть и не утрачивала своего значения для него, но с одними только молитвами и божьей помощью государством нельзя было управлять. Идти по пути, надиктованному Папой из Ватикана, Ришелье тоже не собирался. Так что приезд Луки был более, чем ожидаем. Единственное, чего кардинал ещё не успел узнать, — какой неприятный сюрприз привёз с собой гость из Рима.
Совсем неуместно всплыло дело строптивой графини Де Ларок. Непокорная дворянка со своими идеями широкого просвещения очень не вовремя дала о себе знать, тем самым доставив кардиналу дополнительную головную боль. Эмансипация женщин была категорически недопустима. Ришелье, безусловно, был покорён умными и незаурядными представительницами слабого пола, но при этом не желал расставаться с убеждениями о то, что их место в обществе рядом с мужчинами, но не наравне.
К своей же глупости графиня на допросах не отказалась от своей позиции. Она была настойчива и тверда в своих словах, и кардинал, быть может, в любом другом случае мог снизойти и простить её дерзкие выходки. Но увы. Одним из пожеланий Луки, как представителя Ватикана, было наказание Нинон по всей строгости закона. Ришелье был вынужден назначить суд и проявить на заседании всю сокрушающую силу своей жестокости. Перед Богом он готов был поклясться, что пусть и испытывал лёгкую неприязнь к Де Ларок, но пощадил бы её, будь такая возможность. Теперь же, когда иного выхода не было, Ришелье надеялся только на одно — Клара ничего не должна была узнать об этом.
Суд над Нинон продолжался томительно долго. Жара, стоявшая на улице с самого утра, прожгла воздух даже в тенистом помещении, нагревая прежде ледяные камни и заставляя всех присутствующих потеть вдвойне не только от волнения. Кардинал же был относительно спокоен. Он вёл заседание в привычной манере, особо не распаляясь даже для того, чтобы произвести впечатление на Луку. Ришелье снова допросил Нинон, которая не сменила дерзость на покорность, наивно полагая, что ей всё сойдёт с рук. Очевидно, она думала, что у кардинала нет никаких доказательств её вины. Но как горько ошибалась молодая графиня. Ей было совсем невдомёк, какой козырь Ришелье берёг для неё на десерт.
— Суд выслушает свидетельство мадам Де ла Шопель, — произнёс кардинал, сделав большой глоток воды, чтобы хоть немного сполоснуть пересохшее горло.
Когда в зал суда вошла Мистресс, он не смог сдержать торжествующей улыбки. Графиня Де Ларок ещё даже не подозревала, каким громким будет её фиаско. Ришелье отозвал Миледи из Лондона ещё две недели назад, предчувствуя, что её актёрские способности очень пригодятся в этом деле. Кто, как не она, мог так удачно втереться в доверие к Нинон и выведать все её тайны.
— Что ж, поведайте нам, мадам Де ла Шопель, — кардинал смаковал этот момент, уже прокручивая в воображении, что будет дальше, — о вашем пребывании в салоне графини.
Миледи чуть обернулась к Нином и приняла её благословляющий взгляд. Это даже немного напугало Ришелье, который на мгновение усомнился в теперешних намерениях его главного агента. Но затем, когда Мистресс наконец посмотрела ему в глаза, к кардиналу пришло долгожданное облегчение. Она знала, что делать. В её взгляде плясали черти из самой преисподней, и казалось, что весь мир может рухнуть только по щелчку её пальцев.
Кардинал пригладил бороду, предвкушая триумфальное соло Мистресс. Представление началось, и зрители очень кстати оказались все на своих местах.
***
Каждое слово, вылетавшее из уст Мистресс, разбивалось звонким стеклом о стены зала суда. Капли холодной воды, капающие на сухое тело страдальца, мучимого жаждой. Каждая фраза — приговор Де Ларок. Зелья, разврат, колдовство. Миледи плела тонкую паутину своего рассказа без каких-либо колебаний и смущений. Каждое откровение — крепкий узелок на верёвке для Нинон. Всё складывалось на удивление гладко. Ришелье молча восхищался талантом Мистресс, невольно вспоминая её прежние роли и задания. Она всегда справлялась на «превосходно». И сейчас свою партию она великолепно отыгрывала. Шах и мат.
Оживление мушкетёра относительно Миледи насторожило кардинала, впрочем, всё равно ничуть не сбавило его уверенности в успехе. Конечно, неприятной новостью оказалось, что Мистресс имеет что-то общее с Атосом в прошлом, ибо теперь её можно будет использовать далеко не во всех делах, да и то с большой осторожностью. Но всё же партия была сыграна до конца и даже появление Королевы не могло сильно повлиять на ход событий.
