Мальчик продолжал жевать. При этом лицо его скривилось, а из глаз текли слёзы. Он вытирал их ладонью, вместе с этим, отправляя в рот очередной кусок.

Так он и сидел, прислонившись к дереву. Ел и плакал. Ел и плакал. Пока не заснул.

Солнце скрылось за верхушками деревьев. Уже начинало смеркаться, когда две тёмные фигуры крадучись подобрались к спящему мальчику.

– Ну что там? Живой? – высокий худой мужчина в старой грязной одежде спросил шёпотом, насторожённо оглядываясь по сторонам.

– Да. Вроде, живой. Спит, просто. – Подросток лет пятнадцати склонился над Доксуном. – Наверное… О! Смотри, хённим! Это же… Золото!

– Где? – Высокий наклонился. Стараясь рассмотреть, прищурился и тут же отпрянул, отдёрнув за руку молодого спутника. – Не трогай!

– Ты что, хённим! Мы же теперь разбойники! Да за такой медальон… Это же золото!

– Это не просто золото. Эта вещь о многом говорит.

– Что же такого она говорит?

– Для таких, как мы… Да и не только для таких… Эта вещь говорит: «Беги! Беги далеко и очень быстро!»

Подросток озадаченно посмотрел на старшего товарища, потом – на спящего Доксуна.

– И что? Мы просто уйдём?

Высокий, прикусив губу, задумался.

– Нет, ну… продать-то мальчишку можно. – Высокий посмотрел на спящего, потом – на молодого спутника. – Но штуку эту не трогай. Забудь, что она вообще была. И не проболтайся нигде, если жить хочешь. Понял?

– Понял, понял.

– Ну, если понял, то давай! Держи ему ноги! – Высокий поморщился и вытащил из-за спины мешок.

Зыбкая серая мгла к ночи стала рассеиваться, открывая чёрное, но ясное небо, усеянное яркими звёздами. Такими же яркими, как искры догоравших брёвен, время от времени поднимавшихся ветром. Ветер постоянно менял направление и иногда уносил искры в сторону края площадки. Туда, где на зелёной траве, раскинув руки, лежала женщина в коричневом платье.

Она была сейчас далеко, на крыльце своего дома в Пхеньяне. В раскрытую дверь было видно, как муж сидит за столом и что-то пишет тонкой кисточкой. У пруда с рыбками, смешно перебирая ножками, ходит её сын. Она подумала: «Почему он такой маленький? Ему ведь уже почти десять». Вдруг ворота распахнулись, и во двор вошёл человек в золотой парчовой накидке. Он подошёл к её сыну и, взяв за руку, повёл к воротам. Она закричала, но крика не было. Она обернулась к мужу, но его там не было. Прогремел гром, и весь двор заслонила от солнца огромная тень. Гигантский ворон с тремя лапами налетел на человека в золотой накидке и, вырвав ребёнка из его рук, взмыл вместе с ним к небу. Она закричала: «Док… су-ун!»

Одна искорка, всё же долетев, опустилась на лицо молодой женщины. Оюн открыла глаза…

Принято считать, что цикады поют. Людей проживающих, в тех широтах, где они не водятся, наверное, данное определение вполне устраивает. Но тот, кто слышит это ежедневно на протяжении большей части календарного года, посчитал бы, что слово «пение» звучит в данном случае несколько кощунственно. Особенно когда ты лежишь весь избитый вдоль и поперёк, и у тебя и без того гудит в голове. Когда ты желаешь только одного – уснуть и забыться, чтобы не чувствовать боли и не помнить, откуда она взялась. И вот этому твоему, казалось бы, довольно простому желанию не суждено сбыться… Потому что эти маленькие демоны, которые, судя по всему, никогда не спят и не едят, режут своим металлическим визгом всё пространство вокруг, а вместе с ним и твою голову.

Осознав, наконец, всю несбыточность своего желания, Минсок открыл один глаз, затем – второй. Пытаясь понять, где находится, мальчик огляделся.

Большое помещение, деревянный настил. По обе стороны длинного прохода – ровные ряды соломенных матрасов.

Пошарив рукой рядом с собой, Минсок понял, что лежит на своей постели в казарме учебного центра хваранов. Он расслабился и снова прикрыл глаза. В голове полетели, одна за другой, картинки прошедшего дня…

– Минсок, сзади!

Он не успел обернуться и получил сильный удар по спине. Деревянный меч, хоть и не может разрубить человека, но окажись он в руках взрослого умелого бойца, а не четырнадцатилетнего подростка из отряда соперников, то такой удар мог стать последним в жизни Минсока. Он закричал и упал на одно колено, опираясь на свой такой же деревянный меч. Удар был по спине, но почему-то потемнело в глазах. Минсок стоял на одном колене и, пытаясь отдышаться, жадно хватал воздух ртом. Его никто не добивал. Не потому, что это было запрещено, правила боевых соревнований были жёсткими, а потому, что его противника оттеснил командир его отряда – Сохён. Он был крепким высоким подростком. И, в отличие от Минсока, уже сейчас блестяще демонстрировал качества необходимые настоящему воину. Поэтому, для него не было большой проблемой взять на себя противника Минсока, в дополнение к своему.

Стук деревянных мечей, крики подростков, поднятая десятками ног пыль… Большая квадратная площадка в центре бревенчатого форта с разноцветными флагами отрядов. Это была учебная база и резиденция хваранов.

Хвараны. Деятельность этой элитной молодёжной организации была направлена на воспитание лучших представителей силлаской молодёжи, способных в будущем повести за собой нацию, став оплотом и защитой государства. Они изучали военное дело и основы морали того времени. Занятия эти в основном заключались в постоянных физических тренировках, направленных на выработку выносливости и укрепление духа учеников.

Минсок никогда не хотел стать хвараном. Все эти тренировки казались ему неимоверно скучными. Поэтому ему всегда больше остальных доставалось в схватках, и во время марш-бросков по окрестным горам он всегда приходил к финишу последним. А ещё, иногда Минсок высказывал странные мысли, которые не вписывались в привычное понимание окружающих, а лишь вызывали постоянные насмешки.

В общем, в отряде «Летающих магов» Минсок был самым слабым звеном, да ещё и с репутацией не вполне нормального человека. Правда, самого Минсока всё это мало волновало. У него была другая проблема. Некое обстоятельство, разрушившее его прежнюю гармоничную жизнь, а также все надежды и планы.

В проделанной дыре своего соломенного матраса Минсок хранил самую дорогую ему вещь. Он почти не имел возможности пользоваться этой вещью теперь. Но ощущение её присутствия рядом приносило Минсоку спокойствие и надежду. Это была маленькая бамбуковая флейта. Давно, в детстве, он получил её в подарок от своего дедушки. Вскоре дедушка умер, так и не успев научить внука пользоваться инструментом. Но мальчику повезло. Оказалось, его мама в дни своей юности играла на похожей флейте. Она научила его извлекать звуки из маленького инструмента и слышать музыку. И музыку эту Минсок слышал теперь, и даже видел, буквально во всём. И в дожде, и в колышущейся траве, и в прыгающих с ветки на ветку воробьях… Если бы Минсок только мог, то он бы остался в этом мире волнующих звуков навсегда и даже, возможно, сделал бы это своей профессией… Но. Дворянский титул его отца бесповоротно ставил крест на такой желанной и несбыточной перспективе.

Теперь Минсок попал в совершенно другой мир. Здесь не было ни плавного течения реки, ни лёгких взмахов веера в руке матери, ни соседской девочки, качающейся на качелях… Здесь были только резкие крики, топот десятков ног, да стук деревянных мечей. И музыка… исчезла. Всё пространство вокруг заполнила пустота с какофонией бессмысленных звуков.

А теперь ещё, вдобавок ко всему: боль в спине, разбитая голова и эти проклятущие цикады… Минсок вздохнул и обречённо опустил голову на матрас.

Сильный, но тёплый ветер шелестел разноцветными флагами над фортом. На площадке внизу сошлись в контрольной схватке оранжевые «Летающие маги» и зелёные «Стражи царства». По всем сторонам, за пределами площадки, ровными квадратами выстроились остальные отряды хваранов. На трибунах вокруг ристалища разместились высшие военные чины и члены Совета дворянства.