Как всё сложно-то, боги. Иногда Маринетт хотела быть просто тупой девчушкой, думающей только о блёстках, мальчиках и макияже. Никаких тебе акум, никакого спасения мира, никаких Граней и боли после сражений. Знай себе вздыхай по Адриану и выбирай новую помадку.

Она снова встряхнулась и всё-таки взяла себя в руки.

— Обход города, — сказала Ледибаг. — Традиционный маршрут, ладно? Он как раз проходит через все высокие точки Парижа, так что мы в любом случае найдём акуманизированного, хотя бы издалека увидим.

— Хороший план, — одобрила Таролог. — Но я не участвую. После использования карт мне надо восстановиться, хотя бы недолго. Поэтому вынуждена вас покинуть.

Она растрепала волосы Кота и кивнула Ледибаг на прощание, прежде чем кинуть себе за спину карту Шута. Уход Таролога был таким же, как и ранее: она просто вошла в раскрывшийся портал к шагающему мужчине и мелкой тявкающей собачке. Едва Таролог оказалась по ту сторону, как разлом реальности схлопнулся с едва различимым шипением.

Кот задумчиво потёр подбородок.

— Интересно, это и есть те Грани, о которых говорил Плагг?

— Всё может быть, — Ледибаг пожала плечами. — Во всей литературе по Таро, которую я листала с друзьями, говорилось, что старшие арканы представляют мироустройство или что-то вроде того. Может, карты и есть те самые Грани, между которыми всё натянуто?

— Это уже нечто вроде философии.

— И у нас нет на неё времени. За мной.

Они добежали до привычных по ночным обходам крыш и встали на свой традиционный маршрут. Прыгать по знакомым черепицам было приятно, Ледибаг даже успокоила сильно бьющееся сердце. Кот тоже вошёл в ритм: Маринетт заметила, что напарник прекратил мельтешить и теперь каждый его прыжок и взмах шестом стали скупыми и точными.

Внизу творилась вакханалия, по-другому Маринетт происходящее не могла назвать. Акуме было всё равно, на кого влиять, так что сексом занимались буквально все подряд, вне зависимости от пола или возраста. Ей оставалось только отводить взгляд от особо нелицеприглядных картин, потому что единственное, что могла сделать в этой ситуации Ледибаг — это победить акуму и использовать Чудесное Исцеление. Всё.

Как-то пытаться вмешиваться в происходящее внизу было не просто бессмысленно, но и опасно. Если акума воздействовала на мозг человека, то последствия вмешательства Чудесных могли быть самыми разными, от помешательства до смерти. А на Чудесное Исцеление Маринетт всё же старалась особо не полагаться, сама не зная почему.

Просто иногда ей казалось, что Исцеление — это какой-то ограниченный ресурс, и что энергию он черпает не из бесконечного источника. Тикки её мысли не подтверждала, но и не опровергала, потому что не знала сама: в прошлом города были не такими большими, как нынешний Париж, и акумы не успевали так уж сильно набедокурить.

— Чудесное Исцеление всегда справлялось, — говорила квами. — Но ты можешь быть права в своих суждениях, я тебя обманывать не буду. Даже я сама не всё знаю о способностях и ограничениях Ледибаг.

Такие слова непременно расстраивали Маринетт, сколько бы Тикки не напоминала о том, что не является всезнающей.

— Как же так?

Тикки обычно смотрела на подопечную старыми мудрыми глазами и улыбалась, так, как могла бы улыбаться языческая Праматерь.

— Творец создаёт человека и выпускает его в жизнь, чтобы тот познал себя и свои возможности. Почему ты считаешь, что с квами ситуация обстоит иначе?

Единственное, что Тикки знала о Чудесном Исцелении — это что оно всегда срабатывало, вне зависимости от сложности разрушений. Внутреннее ощущение Маринетт квами немного беспокоило, но не слишком сильно.

— Ты же леди-удача, — говорила Тикки, чтобы успокоить Маринетт во время очередного приступа паники. — Даже если с Чудесным Исцелением что-то будет не так, всё образумится. Ты справишься, потому что Фортуна на твоей стороне.

Маринетт, которой не слишком везло в жизни, в любви и в школе, на это только кисло улыбалась.

Чудесные прошли половину города, но акуму так и не нашли. Зато везде были следы его пребывания: занимающиеся беспорядочным сексом люди. Кое-кто из пострадавших едва двигался, другие вполне бодро скакали или работали бёдрами, вызывая у Ледибаг отвращение и приступы тошноты. Во всём этом совокуплении не было не только любви, но и хоть какого-то смысла.

— Боже, как же это отвратительно, — не утерпела Ледибаг, видя очередную кучу-малу из голых тел. — Просто… ужасно.

— Я стараюсь не смотреть вниз, — заметил Кот. — Потому что если смотрю, то начинаю злиться или расстраиваюсь. В любом случае, мы же с тобой всё поправим, правда, миледи?

— Естественно.

— Ну, посмотри на всё это с позитивной точки зрения. Хотя бы нет разрушений города.

— Зато сколько будет истощений, обмороков и даже смертей…

— Смертей?

Ледибаг отмахнулась, как от чего-то неважного. Она не собиралась говорить Коту, что наверняка больше всего от этого беспорядочного совокупления пострадает множество подростков и детей. Нечего Нуару задумываться о такой мерзости, ещё разозлится и опять наделает кучу глупостей… а Маринетт хватило и одного удара током.

В этот раз, конечно, никакого тока не было, только секс и похоть. Но под атаку попадать всё равно отчаянно не хотелось.

Акуму они нашли практически в самом конце обхода города. Что же, Нуар в чём-то оказался прав: одержимая была ближе к девочке-волшебнице хотя бы из-за того, что оказалась женщиной. Но вот платья на ней не было. Наоборот, акума оказалась абсолютно голой; её тело не прикрывали даже длинные волосы до колен: те к концам разделялись на толстые пряди, которые переходили в живые змеиные головы. В целом, внешний вид одержимой напоминал то ли о средневековой ведьме, то ли о Медузе, или же о совмещении этих двух образов. Волосы были медно-рыжими, змеи ярко-зелёными и очень злыми, кожа акуманизированной оказалось белой и веснушчатой, а глаза — неправдоподобно яркими, красными.

Одержимая громко смеялась, когда видела, как люди занимаются сексом. Её это радовало сильнее, чем ребёнка рождественские подарки, и становилось абсолютно ясно, что договориться не получится. Был такой тип одержимых, которым просто нравилось то, что они творили.

Чудесные с пять минут наблюдали за тем, как акуманизированная одним взмахом руки заставляла испуганных людей разрывать на себе одежду и начинать совокупляться. За тем, как она смеялась и танцевала под рваный ритм тяжёлых вздохов и влажных шлепков.

Наблюдение дало свои плоды: Ледибаг и Кот нашли заражённый предмет. Как насмешка над их золотыми лентами, это оказался золотой же браслет на руке акуманизированной. В моменты, когда одержимая взмахом руки проклинала людей, этот браслет светился ярко-зелёным цветом и очень привлекал к себе внимание.

К тому же, это был единственный предмет одежды на девушке. Вообще единственный предмет на её абсолютно голом теле.

Чудесные, налюбовавшись на творящийся шабаш, аккуратно переползли с края крыши под защиту высоких дымовых труб. Нуар хмыкнул, повертел в руках жезл и посмотрел на напарницу. Ледибаг хмурилась — в голову героине ничего не приходило.

Наконец, она приняла своё поражение и спросила:

— Идеи?

— Как всегда, миледи. Я отвлекаю, ты бьёшь чем-нибудь тяжёлым по голове.

— Я не бью людей по голове.

— Людей нет, но это же акума. И вообще, может, Супер-Шанс?

Маринетт чуть не шлёпнула себя по лбу. Забыла о своём главном оружии, ну надо же!

На всякий случай они отползли ещё подальше, чтобы не привлекать внимание акумы. Потерять одержимую Маринетт не боялась: судя по всему, та не собиралась в ближайшее время менять дислокацию. Слишком уж акума увлеклась обращением в секс-рабов людей, по воле случая запертых в огромном магазине.

Маринетт даже представлять не хотела, какая там будет оргия. Нет уж, хватит с Ледибаг и девочки-волшебницы.

Супер-Шанс выдал небольшую клетку, в которой сидела крошечная белая мышка. Кот, увидев подарок волшебства, склонил голову набок и скривил губы.