— Нет уж, мне кажется, перерыв закончен. Давай-ка, котик, самое время заняться работой.

— А я надеялся, что мы поговорим, — надул щёки Нуар.

— Ты свой шанс проспал.

Она замахнулась и кинула игрушку. Йо-йо зацепилось за одно из полицейских заграждений, совсем рядом с Альей. Естественно, Сезер мгновенно вскочила и побросала учебники. Вместо французского у неё в руках оказался телефон.

Хорошо ещё, что столбики заграждений были дико тяжёлыми и даже не покачнулись, когда Маринетт использовала их как опору. Приземлившись рядом с Альей, она приветливо улыбнулась юной журналистке.

— Ледибаг! — практически взвизгнула Сезер. — Я не зря ждала столько времени! Прокомментируете ситуацию с этой акумой?

За почти год супергеройской деятельности Маринетт неплохо научилась отвечать на различные вопросы. Папарацци внезапно оказались ещё одной вещью, с которой пришлось смириться — ну, помимо фотографий Ледибаг с интересных ракурсов.

— Мы не понимаем, что происходит, — легко призналась Маринетт. — Акума ничего не требует, не разрушает и вообще ничего не делает.

— Что вы с Котом будете делать?

— Сначала просто попробуем поговорить. Потом по ситуации.

Нуар, наконец спустившийся с крыши, подошёл к Ледибаг и замер за её плечом. От него так сильно пахнуло жаром, что Маринетт показалось, будто бы спандекс на её спине начал плавиться.

«Горячий парень,» — подумала она с ноткой весёлого раздражения.

— Есть ли что-то, что вы хотите сказать своим фанатам? Сегодня здесь собралось потрясающе много народу!

Маринетт кивнула. Да, было кое-что, что ей хотелось бы донести до парижан — раз и навсегда.

— Я разочарована, — сказала она с самым равнодушным выражением лица, на которое только была способна.

Алья глупо моргнула, затем её брови сошлись к переносице. Сезер, будто чувствуя собственную вину, неуверенно поправила волосы. Рука, держащая телефон, профессионально не дрожала.

— Разочарованы?

Кот за спиной Маринетт почти неслышно фыркнул.

— Да, именно. Я разочарована. Парижане настолько не ценят собственные жизни и наши с Котом действия, раз решили посмотреть на акуму вблизи. Вы все, — обратилась Маринетт к гипотетическим зрителям, — знаете, на что способны одержимые. Вы знаете, что они опасны, и что мы с Котом не всегда успеваем прийти вовремя.

— Но есть же Чудесное Исцеление, — совсем уж растерянно пробормотала Алья.

— Есть. Однако сегодня… если бы акума решила напасть? Вокруг было столько людей, что могли быть жертвы. Массовые смерти, понимаете? Чудесное Исцеление не всесильно, хотя мне жаль это говорить. Не уверена, что, если бы произошло что-то по-настоящему опасное, оно бы всё исправило.

Маринетт отвернула голову, разглядывая акуму. Девушка прекрасно знала, что этот ракурс был одним из лучших для неё: так она смотрелась достаточно загадочно и возвышенно. И разочарованно, конечно же.

Спасибо Джулеке, которая начала увлекаться фотографией после снятия фотопроклятия. Теперь каждая из девушек в классе Маринетт точно знала, как нужно становиться и поворачиваться для самых разных случаев.

— О, я… я прошу прощения… за всех, кто пришёл.

Алья выглядела настолько расстроенной, что у Маринетт на секунду защемило сердце. Чтобы хоть немного разбавить гнёт атмосферы, Ледибаг снова повернулась к Сезер лицом и даже немного улыбнулась.

Кот, судя по излучаемому им довольству, просто наслаждался зрелищем.

— Я не очень люблю внимание, — осторожно сказала Маринетт, — но сегодня я была польщена. Не знала, что мы с Котом Нуаром настолько популярны. Это приятно, но… пожалуйста. Пожалуйста! В следующий раз, когда появится акума, просто не подходите к нему. Лучше возвращайтесь домой и будьте в безопасности.

Она махнула рукой на прощание и легко перепрыгнула через полицейские заграждения. Нуар следовал за ней без слов, пока Алья, оставшаяся за их спинами, скомкано прощалась с подписчиками и собирала свои учебники.

— «Возвращайтесь домой и будьте в безопасности», — практически нараспев повторил слова Маринетт Кот, когда они отошли на достаточное расстояние. — Ты явно стала лучше в подборе слов, миледи. Это точно не наши первые интервью.

Маринетт дёрнула уголком губ, когда вспомнила первые, — провальные! — попытки разговоров с папарацци. Она смущалась, заикалась, невпопад замолкала и вообще позволяла Нуару вести беседу так, как ему заблагорассудится. Кот, по крайней мере, не возражал. Вообще-то, тогда он выглядел как человек, которому часто приходится давать всевозможные интервью и быть на публике.

— Моя девочка стала совсем взрослой, — продолжал весело тянуть Нуар. — Уже без запинок общается с журналюгами… Я горжусь этими изменениями, миледи.

Последнее Кот произнёс без усмешки в голосе, так что Ледибаг позволила себе немного улыбнуться.

— Я тоже рада, что больше не за-за-заика-каюсь, Кот.

— Хотя, должен признать, миледи, это было достаточно ми-ми-ми-ло.

Они подошли к акуме, остановившись примерно за тридцать метров от неё. Карты, цыганские одежды, распахнутые глаза. Ни следа от голографической бабочки на лице.

— Она вообще не шевелилась? — задумчиво спросил Нуар.

— Нет, насколько я поняла.

Поза у одержимой была достаточно открытой: прямая спина, немного запрокинутая голова, слегка разведённые в сторону руки, расслабленные ноги. Ладони были также открыты и повёрнуты вперёд. Акума словно пыталась сказать о собственной безобидности, но Маринетт таким «заявлениям» привыкла не верить. Не бывало по-настоящему безобидных одержимых, даже более или менее простая акуманизация Джулеки грозилась стать началом конца.

С одной стороны, подумаешь — всего-то превращала всех подряд в ярко-розовую кукольную девчушку. С другой… Маринетт не хотела бы жить в мире, где не было места индивидуальности. Высказывание Джулеки в духе «все как я» дурно попахивало социализмом.

— Ладно, Кот. Видишь что-нибудь необычное?

— Кроме неподвижной акумы? Вряд ли.

Он стал озираться по сторонам, а после и вовсе опустился на четвереньки, принимаясь бегать туда-сюда. Буквально носом вынюхивал, есть ли что-то «необычное», что выглядело крайне мило и забавно. Ледибаг тоже оглянулась по сторонам пару раз, но её внимание постоянно возвращалось к одержимой.

Почему та не двигалась? Обычно люди под акумами пытались воплотить свои желания или отомстить обидчикам — в зависимости от того, что стало причиной подселения бабочки. То, что творилось сейчас… что ж, это было впервые. Ледибаг и Кот Нуар победили порядка ста одержимых, а может и больше, но ещё ни разу они не были в растерянности. Обычно они всегда знали, что нужно делать.

И, всё-таки, что-то привлекало Ледибаг в одержимой. Было нечто, за что цеплялся глаз, как когда Маринетт использовала Супер-Шанс. Чёрно-белое жучиное зрение в этот раз не давало подсказок, оставляя предметы монохромными. Никакого красного в чёрную точку, только серое. Серая одержимая, серая пирамида Лувра, серые карты, серое небо…

Карты.

— Нуар! — окликнула напарника Маринетт.

Кот оказался рядом в следующую секунду. Выглядел он собранным и готовым то ли нападать, то ли отражать нападение. Ни следа былой игривости, когда он осматривал площадь, как маленький котёнок.

Заметив, что ничего не происходит, Кот вопросительно шевельнул ушами. Маринетт всегда было интересно: как он двигает ими, если ушки были всего лишь бутафорией, частью костюма? Как и хвост, впрочем…

Она считала, что это магия.

— Подними меня на уровень с ней, пожалуйста.

— Без проблем. Я, кстати, нашёл карту.

Он отдал Маринетт картонку. Девушка повертела её в руках, рассматривая находку.

Обычная карта. Наверное. Она никогда ещё не видела карт Таро, потому что не интересовалась эзотерикой: сначала тема магии девушку просто не интересовала, а после появления в жизни Тикки этой самой магии стало слишком много. Так что теперь Ледибаг не могла сказать, нормально ли выглядит та карта, что она держала в руках.