Словно услышав мысли напарницы, Кот потянулся и издал звук, отдалённо напоминающий мурлыканье.

— Ты так быстро научился мурчать?

— Ну, я же обещал тебе, что попробую…

Маринетт снова вздохнула и села рядом с Нуаром. Как-то обыденно её рука потянулась к его волосам, Нуар подался к ней, и в итоге Ледибаг принялась лениво поглаживать растрёпанную кошачью шевелюру.

— Каким шампунем пользуешься, котик?

Нуар не ответил. Маринетт немного придвинулась, чтобы заглянуть напарнику в глаза, и тихонько усмехнулась: Кот и вправду сильно устал, если уснул настолько быстро. Сама Маринетт засыпала так всего пару раз за всю жизнь, но отлично помнила, какой тяжёлой была её голова в эти моменты.

Акума на площади продолжала парить. Карты кружились вокруг, толпа медленно редела. Мелькали фигурки полицейских, напоминающих овчарок: те так же разгоняли стада не слишком умных овец.

Маринетт подтянула колени к груди и умостила на них подбородок. Продолжая лениво перебирать светлые прядки, она устало размышляла о тщетности бытия.

Ну, в самом деле. Они с Нуаром только-только победили Мусоралочку. Поотшибали себе всё что только можно было, даже Кот не до конца оправился: ощутимо берёг левую руку и старался не слишком размахивать конечностями. От этого движения напарника стали по-хищному скупыми и точными, как касания скальпеля опытного хирурга. Это даже завораживало, если уж говорить откровенно. У Маринетт болели рёбра и намекала о себе мигрень. И тут — новая акума, к тому же, какая-то ненормальная! Если так можно сказать про акуму.

Спать было нельзя, чтобы ничего не пропустить. Конечно, Маринетт предполагала, что она проснётся, если акума вдруг решит выйти из «режима ожидания», но лучше быть наготове. Будь коммуникатор Ледибаг подключён к интернету, можно было бы хотя бы поискать информацию о картах Таро — просто для того, чтобы знать, с чем герои могли столкнуться. Но связи со всемирной сетью не было.

Кот завозился во сне, перевернулся на бок и, не просыпаясь, подполз поближе к Маринетт. Хвост-ремень вёл себя как живой: лениво покачнулся и обернулся вокруг бедра Нуара, стукнув пряжкой о коленку. Кот на мгновение открыл глаза, но почти сразу же вернулся обратно в царство сновидений.

От безделья Маринетт принялась вспоминать прошедший день. Память услужливо подкидывала улыбки Адриана и то, как он заступился за своего тайного поклонника перед Хлоей. Приятно, что уж говорить. Однако вслед за этими несомненно приятными и дорогими Маринетт воспоминаниями сразу же всплыло другое: Алья, библиотека, Ледиблог в телефоне подруги и небрежно брошенный вопрос:

— Как думаешь, Адриан — гей?

От одного только воспоминания во рту у Маринетт пересохло и стало кисло. Конечно же, Дюпэн-Чэн знала о том, что есть нетрадиционные типы отношений, это ведь Франция, страна любви. Будучи коренной парижанкой, Маринетт с детства могла найти в толпе множество пар, которые приехали в её родной город только за бесконечной романтикой и сияющей по ночам Эйфелевой башней. Зачастую парочки оказывались однополыми.

Но предположить, что Адриан — гей? Это было выше её понимания. Он всегда был таким обходительным, добрым, честным, — таким джентльменом! — красивым, умным, обаятельным, находчивым… и при этом совершенно точно не обращал внимания на то, что его окружает множество красивых девушек.

Нет, Маринетт говорила не про себя. Но та же Алья? Джулека? Аликс? Да даже Хлоя — хоть Буржуа и была стервой, но при этом нельзя забывать, что стервой она была очень красивой. И всегда за своей красотой следила едва ли не больше, чем за Адрианом.

А ещё было много-много других фанаток. И не всегда они были одного возраста с Маринетт: Дюпэн-Чэн лично видела, как к Адриану подходили за автографами зрелые, шикарные женщины, чьи фигуры были достойны абсолютно любой журнальной обложки. Красивые? Нет. Сногсшибательные, потрясающие — да. Сексуальные!

Площадь опустела на две трети. Полицейские продолжали гонять небольшие компании, началось медленное оцепление территории. Несколько недовольных и излишне преданных фанатов супергероев вывели практически силой. Маринетт устало потёрла переносицу, когда заметила среди этих смутьянов Алью.

Нуар проснулся почти через два часа. Маринетт успела за это время отсидеть себе все ягодицы, належаться на тёплой крыше до умопомрачения и немножко сойти с ума от скуки, наблюдая за редкими облаками. Хоть погода была хорошая.

— Моя Леди? — спросил Кот охрипшим со сна голосом. — Я ничего не пропустил?

— Акума не шевелилась, площадь почти пустая, мне надоело здесь сидеть. Ничего нового.

Кот по-детски смешно потёр глаза кулаком и совершенно порочным образом потянулся, выставляя напоказ идеальное тело в облепляющем мышцы костюме. Поскольку пубертатный период цвёл в Маринетт пышным цветом, она ожидаемо смутилась от такой явной мужской красоты. Но глаз не отвела — она сама не знала, почему, но ей хотелось запомнить это зрелище… получше.

Движения Нуара были ленивыми и сонными. Он, совершенно не смущаясь, подобрался к Ледибаг ещё ближе, утыкаясь носом в её бедро. Маринетт порадовалась, что успела сесть до пробуждения Кота. Она бы точно сварилась бы в костюме от всепоглощающего смущения, если бы Нуар прижался к ней в тот момент, когда они оба лежали.

Чёртовы гормоны. Из-за них Маринетт в последнее время то впадала в чёрную депрессию без видимой причины, то хотела истерически смеяться. Иногда она становилась агрессивной или апатичной. И, конечно же, мало-мальски привлекательный парень хотя бы приблизительно её возраста вызывал у неё странные мысли.

Ничего особо пошлого, на самом деле. Просто хотелось как-то совсем уж по-девичьи лечь рядом и прижаться. Или чтобы её обняли сильные руки. Или просто почувствовать твёрдость юношеского тела. Обычные, не совсем ещё оформившиеся женские желания, которые сама Маринетт иногда подогревала, просматривая определённые видео на телефоне.

В конце концов, она была всего лишь подростком. С доверяющими ей родителями и безлимитным интернетом на мобильнике.

— Что будем делать с акумой, миледи?

— Без понятия. Сначала можно попробовать поговорить, наверное. Потом… ну, не знаю. Супер-Шанс?

— Или просто отлавливать карты и рвать их.

— Как вариант.

Нуар перекинул руку через её бёдра и по-кошачьи потёрся щекой о красный костюм. Маринетт ожидаемо покраснела и отвела взгляд. Её пальцы, тем не менее, начали перебирать волосы Кота.

И снова был этот звук. Не рычание и не мурлыкание, что-то среднее.

— Не знала, что ты так умеешь, — немного нервно усмехнулась Маринетт.

— Да я, ур, тоже. Ты только не останавливайся, пожалуйста. Меня давно никто не гладил.

Маринетт кивнула, хотя Кот не мог видеть этого движения, и перевела взгляд на площадь. Полицейские выгоняли последних зевак, заграждения не давали людям приблизиться к стеклянной пирамиде и акуме. И всё равно, рядом с оцеплением оставалось довольно много фанатов наготове с камерами и прочими примочками. Алья, конечно же, тоже никуда не ушла: уселась недалеко от полицейских заграждений и сосредоточенно делала домашнее задание. Французский, судя по учебнику.

Маринетт ей по-чёрному завидовала. Если бы у неё были с собой книги, то два часа ожидания могли пройти с большей пользой, в самом деле. Вместо этого все сто двадцать минут Дюпэн-Чэн просто смотрела по сторонам и иногда гладила спящего рядом Кота.

— Ну что, котик, идём к акуме?

Нуар поднял голову и посмотрел на Ледибаг большими, грустными глазами.

— Может, ты лучше погладишь меня ещё немного? Это так замурчательно, моя Леди, ты себе просто не представляешь! Лучшее, что происходило со мной за неделю!

Площадь окончательно опустела, если не считать акуму. Роджер Ренкомпри вслепую помахал рукой, показывая завершение работы полиции — на этот знак они с Маринетт договорились ранее.

Ледибаг в последний раз растрепала волосы Кота и поднялась с крыши. Сняла йо-йо с пояса и раскрутила игрушку до приятного, знакомого по многим боям гудения.