А может, она даже давала ему автограф. Она, вообще-то, довольно много и часто расписывалась, если было время и желание. Нуар же вроде говорил, что он её преданный фанат, и что у него дома куча супергеройского мерча. А может, они даже фотографировались, ведь Ледибаг старалась не отказывать фанатам в такой малости.

И она его не узнала. У него стоит их совместная фотка, — если она всё-таки есть, конечно, — около кровати или на рабочем столе, а она его даже не узнала без маски. И что, если он сильно меняется! Ведь его поведение наверняка остаётся прежним!

Хотя, её не остаётся. Она без костюма более неуклюжа и частенько косплеит мямлезавра. Может, Нуар тоже меняется?

Невесёлые размышления прервал короткий стук. Маринетт приоткрыла люк и встретилась взглядом с матерью. Сабин улыбалась как-то по-особенному тепло и по-домашнему, чайные глаза блестели, на щеках был слабый румянец. Она совсем не напоминала себя в последние несколько дней, и теперь Маринетт была рада, что её мама наконец вернула себе прежнее жизнелюбие и оптимизм.

— О, Маринетт, ты встала? Я принесла вам с Котом печенье и молоко, милая, поешьте, пожалуйста.

— Он уже ушёл.

— Правда? Как жаль. Ну, тогда тебе придётся съесть двойную порцию.

Маринетт приняла из рук матери поднос, полный печенья, бутербродов, сырных круассанов и фруктов. На нём едва уместились две кружки, полные молока — так много Сабин положила еды.

Желудок у Маринетт скрутило от голода, и девушка облизнулась. Рот наполнился слюной, живот поджался в предвкушении. Не мудрено: после нападения акумы Маринетт так и не поела нормально.

Субботняя ночь, воскресенье, понедельник и почти целый вторник. Фактически, она три дня не ела, даже воду пила только из-за того, что Тикки слишком уж сильно психовала и настаивала. «Водный баланс» и всё такое.

— Ты столько плачешь, что у тебя воды в организме скоро совсем не останется! — пищала Тикки, скрывая за ворчливостью искреннее беспокойство. — Ну, ну! Пей воду, Маринетт, иначе я заставлю тебя съесть всё, что твой отец продаёт в пекарне!

Тогда от мыслей о еде желудок тоже поджимался, но не от голода, а от сильнейших приступов тошноты. Сейчас же…

— Кажется, я съем всё это сама, — заметила Маринетт, закрыв люк.

— Нет-нет, — хмыкнула подлетевшая к ней Тикки, — печенья определённо мои.

Они по-быстрому перекусили, Маринетт крикнула родителям, что ложится спать и задёрнула шторы. Вспышка трансформации была, как и всегда, очень яркой и совершенно розовой. До тех пор, пока тело не облепил красный костюм, Маринетт даже не представляла, что до смерти соскучилась по ощущению волшебства в венах.

Ладно, все акумы мира стоили того, чтобы быть Ледибаг. Она готова сражаться, падать и терпеть удары током, лишь бы не отпускать это волшебство из своей жизни. И, конечно, лишь бы оставаться рядом с Нуаром, этим противным, вечно каламбурящим, сумасбродным, сексуальным Котом!

— Стоп, что?..

Она что, действительно только что назвала Нуара сексуальным?

— Вот же чёрт.

Серёжки насмешливо запиликали.

— О, ну хотя бы ты молчи.

Маринетт нашла в комнате пакет и сложила в него фрукты, что не успела доесть ранее. Туда же отправился подарок для Нуара, который она наконец доделала: прекрасный Талисман Удачи, за её авторством. Она так вложилась в него! Даже Тикки признала, что у Маринетт вышла не простая обычная поделка, а самый настоящий амулет.

Всё для её котёнка.

Она выскользнула на улицу тем же способом, что и Кот недавно. Часы неумолимо показывали половину одиннадцатого, и Маринетт могла только просить у Нуара прощения. Говоря откровенно, она даже надеялась, что Кот не стал её дожидаться в их обычном месте встречи.

Но, конечно же, он её ждал. Сидел на самом краю крыши, смотрел на проезжую часть и тихонько мурлыкал под нос какую-то привязчивую песенку из популярной сейчас попсы.

Он услышал её ещё до того, как она приземлилась на крышу. Кот резко обернулся и мгновенно вскочил на ноги. Он так широко и счастливо улыбнулся, что у Маринетт на секундочку замерло сердце. Ну как, как можно было оставаться равнодушной, когда Нуар так улыбается ей одной?

Эй, там, наверху! Почему она влюблена в Адриана, — чёрт, он тоже улыбается совершенно по-особенному, — а не в Нуара? Как всё было бы проще, будь наоборот!

— Мы были бы красивой парой, — сказала она Коту вместо приветствия.

Нуар взял её руку и поцеловал пальцы.

— Мы будем, миледи, дай мне только немного времени.

Она покачала головой. На возражения просто не было сил, если честно.

— Прости, что не появлялась.

Нуар запечатлел ещё один поцелуй на её руке, после чего потёрся о пальцы кончиком носа. Прижал её ладошку к своей щеке и мечтательно вздохнул.

— Ты же вернулась в итоге, Багги-Бу, так что всё нормально. Но вот то, что ты не отвечала на мои сообщения — это верх неосмяутрительности! Я же волновался!

Ей стало неловко, так что она отвела взгляд. Да, тут она была не права. Представляя себя на месте Кота, Маринетт была уверена, что она бы точно вся бы извелась. Если бы Кот стал причиной смерти кого-либо…

Хорошо, что этого не произошло. Плохо, что, кажется, в будущем Нуара ожидает то же самое, что пережила сама Маринетт. Она бы предпочла, чтобы напарник не сталкивался с убийством и тем более не убивал бы сам.

Время было позднее, так что Париж готовился к своей яркой ночной жизни. В окнах зажигались и гасли лампочки, горожане ложились спать или собирались на тусовку. В одной из квартир в доме, на котором стояли супергерои, страстно стонала и ругалась немка.

Звуки были, как в порно.

— Гм, саундтрек совсем не для романтики, — нейтрально заметил Нуар. — Как насчёт сменить крышу?

Ледибаг фыркнула на его смущение. До тех пор, пока тема секса не касалась её саму, Маринетт могла быть достаточно равнодушной.

— Это же Париж, котёнок, город любви и страсти. Тебя смущают звуки? Тут в каждом доме такой, как ты сказал, саундтрек.

Кот закатил глаза и достал шест.

— И всё-таки, миледи, я настаиваю. Начнём обход?

Ледибаг улыбнулась.

Они перебрались на другую крышу, где стоны немки подхватила француженка. В следующем доме развлекались подростки, потом супергероям повезло напасть на гомосексуальную пару, также предающуюся удовольствию.

— Да что ж такое-то, — ругнулся Нуар, уловив дёрнувшимся ухом очередную порцию стонов, — они воркуют, как голуби месье Рамье, честное слово!

Ледибаг достала из пакета яблоко и внимательно осмотрела его со всех сторон. Фрукт был неправильной вытянутой формы, с ярко-красной прочной шкурой и слабым ароматом. Голода Маринетт, глядя на яблоко, совсем не чувствовала.

— Смирись, котёнок, это Париж, город удовольствий.

— Раньше что-то люди не предавались «удовольствиям»!

Ледибаг посмотрела на напарника поверх яблока.

— Раньше ты просто не обращал на это внимание, котёнок. Но я тебе точно говорю, что в каждом доме есть хотя бы одна квартира, где занимаются сексом или собираются начать заниматься сексом. Это нормально, такова жизнь. А краснеешь ты совершенно очаровательно.

Кот пробурчал что-то нечленораздельное.

— Что, прости? Котёнок?

— Не используй это слово. «Очаровательно».

— Почему это?

— Потому что я его использую для описания своей знакомой и мне довольно странно слышать его в свой адрес.

— И кто же тебя очаровал, котик?

Кот замялся. Всего на секунду, но это заинтересовало Ледибаг. Обычно Нуар без проблем отвечал на любой её вопрос, а тут вдруг ему потребовалась целая секунда, чтобы собраться с мыслями и решить, стоит ли отвечать напарнице.

— Маринетт Дюпэн-Чэн. Ну, ты можешь помнить её по акуме Злолюстратору. Ну, тот, который рисовал, помнишь? Натаниэль Куртцберг, довольно сложный случай. По-моему, его акуманизировало из-за Хлои Буржуа, дочки мэра. Помнишь?

— Я помню всех акум без исключения, — растерянно сказала Ледибаг. — И девушку помню. Ты считаешь, что Маринетт очаровательна?