— Я бы с радостью, Мурринетт, но этот кот всё-таки не совсем уж бродячий. Меня будут искать, если обнаружат пропажу, а я и так слишком уж задержался. К тому же, может быть, сегодня миледи всё-таки появится на патруле, не могу пропустить.

— Задержался?.., а сколько времени?

Быстрый взгляд на настенные часы заставил Маринетт взвизгнуть. Почти десять! По вторникам именно в десять они с Котом начинали патруль, а ведь у неё даже Тикки не накормлена!

Да Маринетт вообще выпала на три дня из жизни со всеми этими акумами и электричеством! Чёрт возьми!

Она села на кровати и очень серьёзно посмотрела на Кота. Нуар, уловив перемену в её настроении, нахмурился и также выжидательно уставился в ответ.

— Сегодня Ледибаг появится, — с обычной для героини уверенностью сказала Маринетт. — Ты только её дождись, ладно? Она может немного опоздать.

Нуар склонил голову к плечу. Складка между бровей у него разгладилась, уголки губ приподнялись в улыбке. Он расслабился, в глаза вернулся знакомый Маринетт задорный огонёк.

— Знаешь, не понимаю почему, но тебе я верю.

— И правильно делаешь.

Маринетт взяла Кота за руки и сжала его затянутые в перчатки пальцы. Хотелось сделать хоть что-то для напарника, как-то подбодрить его, помочь… да хоть с чем-нибудь. Но единственное, с чем Маринетт могла действительно помочь Нуару — это с её собственными поисками.

— Знаешь, у меня назначена встреча. Сегодня в десять.

— О, а не слишком поздно?

— Да нет, в самый раз.

Она продолжала держать его за руки и внимательно всматривалась в зелёные глаза напротив. Нуар от этого начал нервничать: хвост-ремень заходил из стороны в сторону, кошачьи ушки принялись мелко подрагивать, губы сложились в тонкую линию.

А ещё он принялся щуриться, что бывало только в одном случае.

— Кот, тебе что, больно?

— Голова просто раскалывается. Видимо, перенервничал за сегодня.

Маринетт успокаивающе погладила Кота по предплечьям. Тикки рассказывала ей, что головная боль — один из наиболее распространённых симптомов сопротивления магии. Мало кто из людей согласен был терпеть мигрень лишь ради того, чтобы раскрыть чужую тайну.

У прошлых Котов, бывало, головная боль становилась хронической. Они мучались годами, пытаясь узнать личности своих напарниц, и каждый день становился для них сущим адом. Меньше всего Маринетт хотела бы такой судьбы для своего Кота.

— Ладно, — она стиснула его предплечья, — ладно, Кот.

Она встала на кровати и широко распахнула окно на крыше. Нуар, всё ещё щурясь, смотрел на неё снизу вверх — и эта сцена отчего-то напомнила Маринетт об Адриане.

О её милом, любимом, солнечном мальчике, который так её обидел. Пусть и сам того не желая.

— Иди на улицу, Нуар. На воздухе тебе будет легче. Мне обычно помогает от головной боли.

— Погоди, а как ты хотела, чтобы я остался, если у тебя встреча назначена на десять?

Маринетт неопределённо пожала плечами. Она хотела бы, конечно, сказать, что встреча у неё, как бы, назначена с ним, но не смогла открыть рот. Магия, чёртова магия.

— Думай сам, — сказала она вместо этого. — А вообще, давай, давай, иди уже. Ты уже задерживаешься, не находишь?

Зелёные глаза метнулись к настенным часам, потом Нуар поморщился. Он допрыгнул до окна, не вставая, зацепился руками за раму и подтянул себя на улицу. Маринетт успела схватить Кота за хвост и легонько дёрнуть, привлекая внимание.

Нуар перевернулся и свесил голову вниз.

— Что-то не так, Принцесса?

Его лицо опять было близко к её, только на этот раз оно было перевёрнуто. Нуар ведь буквально висел вниз головой.

Не удержавшись, Маринетт ткнула Коту в нос. Нуар чуть не свалился обратно на её постель: такое раньше позволяла себе исключительно Ледибаг.

— Спасибо, котёнок, — улыбнулась Маринетт. — Ты меня буквально спас сегодня.

— Всегда рад быть на страже твоего хорошего настроения, мурцесса, — растерянно ответил Нуар, быстро моргая. — Ну я пойду. Всё-таки. Приятного вечера.

— Будет ли вечер приятным, зависит от тебя, — улыбнулась Маринетт.

По тому, насколько покраснел Кот, Маринетт поняла одно: она опять облажалась и ляпнула что-то не то. Совсем не то. Совершенно не то.

Чёрт возьми, как же пошло это прозвучало! Она совсем не имела в виду… это! Совсем! Совершенно! Она же имела в виду, что скоро она пойдёт с ним на патруль как Ледибаг, — он, чёрт возьми, не знал, что ты являешься его Ледибаг, Марин! — и что его шутки и поведение смогут её развеселить или ещё что. Обычно в их общении тон задавал именно Нуар.

А прозвучало так будто Маринетт приглашала Кота разделить с ней постель. Твою же мать, Марин, твою же мать!

Нуар был совершенно красным, его румянец уже не скрывался за маской, а цвёл на загорелой коже вовсю. Но смотрел он… как-то по-взрослому. Прямо, не отводя взгляда, уверенно и даже как-то благодарно. Всё бы ничего, отличный взгляд, но этот румянец…

— Я это учту, Маринетт. Спокойной ночи.

Он качнулся вперёд, и подарил Маринетт перевёрнутый поцелуй в щёку. Волосы Кота мазнули девушку по подбородку и шее, лба коснулся знаменитый бубенчик. Скулы затопил румянец.

Он оставался на её коже даже спустя минуту после того, как Кот ушёл. Тикки летала вокруг головы Маринетт и звонко хихикала: не так часто её Ледибаг краснела из-за напарника. Знал бы он, кого поцеловал!

— Маринетт, — позвала Тикки, — тебе всё-таки стоит сходить на патруль, не находишь?

Маринетт издала жалобный стон и прижала руки к щекам.

— Может, пропустить?

— После того, как ты сказала Коту обязательно дождаться Ледибаг? Ну-ну. Хватит совести?

Маринетт горестно вздохнула. Нет, не хватит. Если бы она не сказала этого, то можно было бы забить ещё на один патруль. Она бы отписалась Коту, что всё в порядке, и с чистой совестью легла бы спать. Но теперь так сделать не выйдет, иначе доверие Кота будет утеряно… наверное. В любом случае, пойти стоит.

— Ладно. Ладно. У тебя есть печенье?

— Я доела последнее.

— Сейчас принесу что-нибудь.

Маринетт быстро спустилась к люку. Приоткрыла его тихо, как вор, и прислушалась к звукам, доносившимся из квартиры. Приглушённое бормотание телевизора из родительской комнаты — это новости, их никто не смотрит в семье Дюпэн-Чэн, значит Сабин и Том ещё не легли спать. Журчание воды из душа — это отец моется после рабочего дня. Мамы не слышно, значит, она на кухне.

Маринетт покусала губы. С родителями встречаться совсем не хотелось. Наверняка Сабин захотела бы поговорить о вынужденном затворничестве дочери, прозвучало бы кодовое «Хочу услышать тебя, Маринетт!», против которого девушка ничего не могла бы поделать. Разговор, которого не избежать, определённо затянется, и один бедный Чёрный Кот снова будет сидеть на крышах совершенно один, без своей леди.

Прикрыв люк, Маринетт нахмурила брови и ещё сильнее закусила губу. Рука метнулась к лицу, но девушка прервала движение, так и не коснувшись щеки пальцами. Она всё-таки решила отучать себя от этого жеста, слишком уж он был компрометирующим.

Хотя, Нуару стоило бы его увидеть. Может, это помогло бы ему узнать её?

После неудачной попытки раскрыться Маринетт стала буквально одержима идеей дать Коту знать о своей настоящей личности. К счастью, с Нуаром у неё-Маринетт были не самые плохие отношения; Кот даже иногда заходил к ней просто для того, чтобы поболтать о разной чепухе. Они пару раз пили чай и горячий шоколад на её балконе, и Нуару точно нравилась выпечка её семьи. Он обожал круассаны, как и Адриан.

А ещё Маринетт стала часто задумываться: знает ли она Нуара в его гражданском обличье? Вот Кот, к примеру, заглядывал к ней-Маринетт, хотя даже не догадывался о том, что дочка пекарей — это его Леди. А заходила ли к нему-гражданскому Ледибаг?

То есть, неправильная постановка. Ледибаг заходила исключительно к Адриану, больше ни с кем она так близко не контактировала. Но разве не могла бы Ледибаг как-нибудь спасти Нуара-без-костюма? Или, может быть, он видел её, прыгающую по крышам, пока шёл на учёбу или вроде того?