Класс у них всё-таки собрался дружный. Дни рождения и важные даты были записаны практически у каждого: у кого в ежедневниках, у кого в телефонах. Маринетт знала, что даже спесивая Хлоя точно в курсе, когда у её «идеологической соперницы» Дюпэн-Чэн день рождения — а это чего-то, да стоило.

Но не объяснишь же одноклассникам, что Маринетт решилась на внеплановый подарок просто из-за того, что у неё было плохое настроение и она заранее закончила футболку?

Урок тянулся, как резина. Маринетт нервно смотрела то на подарок, то на часы над доской. Секундная стрелка ползла слишком медленно. Алья сбоку то и дело тыкала подругу, чтобы та ответила на вопрос учителя или же обратила внимание на саму Сезер: ей явно не нравилось, что подруга была такой нервной.

Звонок Маринетт встречала с облегчением и ещё большим нервным напряжением. Как такое было возможно, она и сама не знала.

Алья, едва учительница отпустила подопечных на перемену, сразу же нависла над Маринетт растрёпанным коршуном:

— Ну, что случилось?

— Я…

— Даже не думай говорить, что ты «в порядке», потому что это явно не так! «Потерялась во времени»! Ага, как же!

Маринетт прикусила язык — именно это она и хотела сказать Алье, но после подобного замечания она просто не могла использовать эту формулировку. К тому же, Сезер неплохо знала свою подругу, а Маринетт совсем расклеилась этой ночью…

Чёртов Бражник.

Было бы отлично схватить Алью за руку, вывести из класса и, может быть, из школы. Завести в какое-нибудь кафе, где очень много народу, — или же где была только одна несчастная, уставшая официантка, — и признаться, наконец, что Ледибаг и Маринетт Дюпэн-Чэн — это один человек.

Сразу бы стало легче. Маринетт была в этом уверена.

«Я Ледибаг», — кричала она Алье в своей голове. «Мне плохо, потому что я — Ледибаг, и мой заклятый враг может оказаться не самым плохим человеком в мире! Все мои убеждения рушатся, я ничего не понимаю, я боюсь акум, мне страшно, плохо, одиноко!»

— Плохой сон, — вместо этого сказала она Алье, прямо смотря ей в глаза. — И плохие мысли.

— О чём?

— Сон или мысли?

— И то, и другое.

Алья опустилась рядом и взяла Маринетт за руку, прижимаясь к ней. Нино, явно греющий уши на их тихом разговоре, немного повернулся и искоса посмотрел на девушек.

— Сон не помню, — точнее, Маринетт просто не смогла бы придумать что-нибудь правдоподобное за те пару секунд, что у неё были, — а мысли… ну, они про супергероев.

Знакомая тема придала Алье уверенности: Сезер вернула не только своё самообладание, но и лисью усмешку на пухлые губы.

— Что, ты, наконец, поняла, что влюблена в Кота Нуара?

— Кто влюблён в Кота Нуара?

Конечно же, Адриан не мог выбрать другой момент, чтобы войти в класс. Вздох Маринетт был полон смирения.

— Маринетт! — тотчас отозвалась Алья.

Улыбка Адриана была слишком довольной, на взгляд Маринетт. Алья тоже выглядела так, будто получила рождественский подарок посреди лета.

— Что, серьёзно?

Дюпэн-Чэн вытащила руку из объятий Альи и возмущённо посмотрела на подругу. Всякую меланхолию словно смыло волной возмущения. Как она вообще… подруга, называется! Сказать любви всей её жизни, что она влюблена в другого!

— Мне НЕ нравится Кот Нуар! — поспешно сказала Маринетт.

Улыбка Адриана чуть потускнела, так что Дюпэн-Чэн поспешила исправить ситуацию:

— Точнее, он мне нравится, но не в этом смысле. То есть, как он вообще может не нравиться? Он же отлично выглядит, сильный, смелый, забавный. Но как потенциальный парень? Нет!

— Кстати, привет, Адриан, — вставила Алья.

— Да, Адриан, привет, — продолжила возмущённая Маринетт. — Вот ты бы был намного лучше в роли парня! Никаких каламбуров, шуточек, несерьёзного поведения в опасных ситуациях, и вообще, с тобой можно спокойно гулять… а не прыгать… по… крышам…

Осознав, что и кому она говорит, Маринетт затихла. Адриан смотрел на неё широко раскрытыми глазами. Лицо у юноши было нежно-розовым от смущения.

Маринетт же была уверена, что её щёки красные, как два помидора.

Ситуацию спас Нино: абсолютно не смущаясь, Ляиф пожал Адриану руку, а потом вложил в слабую агрестову ладонь подарочный пакет.

Маринетт было приятно видеть, как мгновенно Адриан переключился на анонимный сюрприз. При этом ей стало немного грустно: её солнечный мальчик слишком быстро забыл о самой Дюпэн-Чэн. Но ревновать к самой себе казалось девушке крайне неразумно, так что она сосредоточилась на выражении лица любви всей её жизни.

— Сегодня разве вторник? — спросил Адриан, недоверчиво смотря на свёрток.

— Сегодня определённо четверг, бро. Мы тут со всем классом гадаем, не забыли ли мы о какой-нибудь важной для тебя дате.

— Нет, ничего такого.

— Ну, значит тебя просто решили порадовать. Раскрывай давай, пока звонок не прозвенел.

Адриан сел на лавочку боком к девушкам и спиной ко всему остальному классу. Светлые брови были нахмурены. Морщина ещё больше усилилась, когда Агрест открепил записку и прочитал её.

Маринетт была готова умереть.

Почему Адриан нахмурился, прочитав то, что она написала? Ему не понравилось признание? Он недоволен тем, что она писала без шаблона? Он против внеплановых подарков? Он… да что не так-то?

Не разворачивая подарок, Адриан встал из-за парты и пошёл… Маринетт едва не проглотила язык: парень подошёл к Хлое.

Буржуа выглядела не менее удивлённой, чем Маринетт себя чувствовала.

— Что-то не так, Адрикинс?

— Можешь посмотреть?

Он протянул Буржуа листок, который Хлоя взяла кончиками пальцев.

— Конечно могу… ты решил мне признаться в любви? Почему не твой почерк?

— Почерк… это записка от подарка. Сегодня не по шаблону. Может, ты узнаешь, кто написал?

Сердце Маринетт ухнуло в пятки. Буржуа действительно знала почерк каждого в классе: выучила на спор, на который девушку развёл Ким. К тому же, Хлоя могла подделать любой из почерков — это было второй частью их пари.

Заполошно вспоминая, не оставляла ли в строчках признания приметные чёрточки или завитушки, Маринетт едва не пропустила ответ Хлои:

— Нет, Адрикинс, совсем никак. Человек явно постарался, буквы практически идеальные. Единственное, что могу сказать — твой даритель волновался. Слишком сильно давил при написании.

Адриан скомкано поблагодарил подругу детства и вернулся на своё место. Листок с признанием он аккуратно сложил и убрал в задний карман джинсов.

— Бро, это что сейчас было?

— Ну, я попросил помощи у Хлои… она не смогла мне помочь.

— Да это я и сам видел. Что случилось такого, что ты обратился к ней? — Нино поправил кепку и посмотрел на друга абсолютно круглыми глазами. — Сам же говорил, что она навязчивая, и с ней лучше не контактировать.

— Я не так говорил, — огрызнулся Адриан. — Просто… ну, мне показалось странным, что подарок не во вторник. Вдруг что-то случилось? И записка…

— Что в записке? — слишком серьёзным тоном спросила Алья.

Смотрела она при этом не на Адриана, а на Маринетт. Если бы Агрест и Ляиф не были так заняты друг другом, парни бы обязательно заметили это — и тогда прощай, конспирация Маринетт. Дюпэн-Чэн сделала большие и страшные глаза, но Алья не отвела взгляда, а только нахмурилась ещё больше.

Адриан, неуверенно оглянувшись по сторонам, достал из джинсов бумажку и передал её Алье. Та, прочитав, отдала записку Нино, Нино — Маринетт. После послание вернулось ко владельцу и снова было спрятано в карман.

Сезер выглядела более спокойной, а вот Нино, напротив, хмурился почти так же, как и Адриан.

— Ну, что думаете? — спросил Агрест.

— Что-то явно случилось, — заметил Нино. — Записка плюс подарок в четверг, а не во вторник. Но, вроде бы, даритель не собирается резать себе вены или что-то вроде того, верно?

Маринетт и Алья недоумённо переглянулись. Адриан, услышав про вены, значительно побледнел.

— Резать? Не слишком ли? — с сомнением спросила Сезер. — Ну, то есть, как вы вообще пришли к такому выводу? Просто записка, признание и всё такое. Не слишком поспешно вы думаете о суициде? Это я тут обычно тороплюсь с сенсациями.