Короче говоря, напарник тоже не слишком помогал успокоиться. И, несмотря на всё это, Ледибаг всё равно не могла признаться Нуару в том, что её волшебство барахлит.

Палач бродил по улицам в безуспешных поисках Ледибаг. На изредка попадавшихся ему на пути горожан он обращал внимания не больше, чем на мух, роем вьющихся вокруг его нелепой фигуры. Парижане, спасшиеся от его внимания, старались как можно быстрее спрятаться в каком-нибудь переулке или и вовсе в канализации.

Кот поковырялся когтем в зубах, — на завтрак у Чудесных была китайская еда с пересушенной курицей и недоваренной лапшой, которая прилипала к эмали намертво, — и посмотрел на напарницу.

— Что делать-то будем? Надо как-то уже заканчивать всю эту грустную историю.

Ледибаг кивнула. Они действительно затянули, редко когда акума так надолго заставляла их напрячься. К тому же, непреложный факт: чем дольше одержимый бесчинствует, тем больше Ледибаг придётся восстанавливать.

— У меня есть идея, — шёпотом сказала героиня, не отрывая взгляда от фигуры Палача. — Но в исполнении она трудная.

— Идея? Это уже отлично.

— Ага, конечно.

Маринетт прикусила губу и кинула быстрый взгляд на Кота. Нуар выглядел уставшим, не спасало даже волшебство костюма: тёмные круги под глазами, намёк на морщинки между бровей, застывший взгляд, а поверх всего этого — распыленные остатки хорошего настроения. Конечно, после Исцеления все эти признаки сметёт волной волшебства, но вот тяжесть взгляда вряд ли исчезнет так же легко.

— Я хочу стравить Палача и Упыря.

— Отлично. И как мы это сделаем?

Ледибаг пожала плечами. Цель-то она обозначила, но вот что делать дальше — понятия не имела.

Легко сказать «стравить акум». По факту это сделать практически нереально: одержимые слишком зациклены на разрушениях и уничтожении парижан, чтобы реагировать друг на друга. Конечно, у Палача были небольшие разногласия с подчинёнными Упыря, но ведь с самим-то Упырём никаких проблем не было!

Значит, надо их создать.

Ледибаг погладила свою маску, затем прикусила кончик большого пальца и нахмурилась. Она была уверена, что у неё тоже есть та самая морщинка между бровями, как у Кота; точнее сказать, не морщинка, а только её обозначение, намёк на сложную жизнь и тяжёлые размышления. И поделать с этим ничего было нельзя: Чудесное Исцеление, увы, здесь пасовало.

Она посмотрела на Кота.

— Из-за чего у Упыря и Палача наибольшие разногласия?

— Территория и кровь, — как само собой разумеющееся ответил Нуар. — Если упрощать, то люди.

— Люди…

Ледибаг уставилась на далёкий горизонт. Они с Котом сидели достаточно высоко, чтобы ничего не перекрывало обзор, и героиня могла видеть вплоть до самой границы молочного купола. Разные по высоте дома почему-то напоминали ей костяшки домино и клавиши фортепиано одновременно. А фортепиано сразу же напомнило об Адриане — ласковом, улыбчивом, слабом человеке, в которого Ледибаг, — Маринетт, — всё ещё была влюблена без памяти.

Интересно, жив ли он?

— Миледи, — Кот тронул Ледибаг за плечо и, немного замявшись, привлёк к себе. — Не знаю, о чём ты думаешь, но всё будет хорошо.

Она тихо хмыкнула. Кот был прохладным и приятным, как холодильник летом.

— Что, так заметно?

— Ну вообще-то да. Но ты правда не волнуйся, мы всегда выигрываем. Мы же главные герои этой истории, разве нет?

Вздох Ледибаг был тяжёлым и сиплым. Воздух после последней фразы Кота словно раскалился или замёрз, и теперь обжигал язык и лёгкие.

Они главные герои истории.

А кончится ли эта история хорошо?

Паника накатывала снежной лавиной. Уже знакомая с признаками своего расстройства, Ледибаг обмякла в руках Кота и закрыла глаза. Нуар не подвёл: обвил лапами талию напарницы и прижал к себе, не давая упасть. При этом он ещё и следил за тем, чтобы их фигуры не выходили за границы укрытия и не привлекали внимание Палача.

В такие моменты Нуар был крайне ответственным котом, с этим Ледибаг поспорить не могла.

Волна за волной паника захлёстывала сознание девушки. Маринетт отстранилась от самой себя и словно со стороны наблюдала за тем, в каком ужасе мечется её разум. Кот с таким же безграничным терпением держал её безвольное тело в своих объятиях и целовал кривящиеся губы — не столько для собственного удовольствия, сколько для того, чтобы Ледибаг сохраняла тишину.

Она не чувствовала оттенка зимы, который сопровождал все поцелуи Нуара. В этот раз было солёно: её собственные слёзы закатывались в рот, принося с собой железистый вкус.

Вот ещё одна загадка: если слёзы Ледибаг были ненастоящими и неощутимыми, то почему они имели вкус соли и крови?

В какой-то момент Маринетт, отстранённая от собственного тела, внезапно поняла, что снова может вернуть управление. Небольшим волевым усилием она словно соединилась с собой, ощутила руки и ноги, лицо, зажмуренные глаза и Кота рядом. Нуар был прохладным, приятным, сильным, его губы казались словно из свежевыпавшего снега, а клыки мягко кололи её язык в опасной ласке.

Поцелуй из обречённого стал нежным, затем страстным и в итоге — просто потрясающим.

Ледибаг закинула руки Коту на плечи и притянула ещё ближе. Нуар вцепился в девичью талию, вжимая в себя, давая почувствовать не только его животную силу, но и такое же неудержимое желание — Кот был возбуждён. Маринетт не знала, было ли это влиянием эмоций и момента, — в плохом смысле, — или же Нуар просто поддался инстинктам, но это словно отрезвило её. Разум стал таким же чистым и холодным, как дыхание напарника, и Ледибаг отстранилась.

— Акумы, — напомнила она, стараясь выровнять дыхание.

Кот кивнул, но рук с её талии не убрал. Он дал Ледибаг немного отстраниться, однако всё ещё не выпускал из своих когтистых объятий.

— Они сражаются за людей, — сказал Нуар. — За их кровь и жизни. И людей осталось очень мало внутри купола. Вопрос времени, когда Упырь и Палач начнут грызню за территорию и охотничьи угодья.

— Палач сейчас охотится на меня, — не согласилась Ледибаг. — До остальных ему дела нет.

Кот пожевал губу. Выглядел Нуар как ребёнок, провинившийся перед строгим родителем.

— Я обсуждал это с Плаггом.

— И?

— И он предложил способ, который поможет с этим.

— И? — более требовательно повторила Ледибаг.

Кот цыкнул.

— Мне этот способ не понравился. Тебе он тоже не понравится.

— Это уже мне решать. Говори.

Кот отпустил её талию и отступил на пару шагов. Нуар снова хмурился, хотя всего минуту назад он выглядел почти счастливым и достаточно умиротворённым.

— Плагг предложил дать палачу то, чего он хочет. Дать ему тебя.

— Что?

Кот потёр ладони и криво улыбнулся.

— Он предложил дать акуме тебя, — повторил Нуар. — Ну, то есть не совсем тебя, а обманку. Чтобы он вздёрнул кого-нибудь, кто будет максимально на тебя похож, и успокоился с твоими поисками. Это даст нам место и время для манёвра.

Маринетт подняла брови, но ничего говорить не стала. Такой способ решения проблемы действительно был больше присущ Плаггу, нежели её Котёнку: Нуар обычно пытался спасти всех и вся, не желая использовать принцип меньших потерь. Плагг же, учитывая все его прожитые столетия, заметно очерствел сердцем.

Хотя, возможно, это было всего лишь свойство характера. Тикки ведь была того же возраста, что и Плагг, однако отличалась гораздо большим миролюбием и гуманностью.

Но идея была, откровенно говоря, очень даже неплохой. Нынешние поиски Палача в самом деле не давали Чудесным «места для манёвра»; по городу приходилось передвигаться с оглядкой. Опаска натолкнуться на акуму заметно портила нервы героям и мешала нормально думать. Что уж говорить о составлении сколько-нибудь грамотного плана!

— Кого Плагг предлагал вместо меня?

— Хлою Буржуа.

Несмотря на личную антипатию, Маринетт кивнула. Отличный выбор, если задуматься. Хлоя, как настоящая фанатка Ледибаг, пойдёт на подобную авантюру, — в Буржуа всегда было веры в Чудесную героиню больше, чем у самой божьей коровки, — к тому же, у неё есть отличный косплей-костюм и какой-никакой опыт в копировании Ледибаг. Хлоя не будет сомневаться в просьбе героини и бесстрашно пойдёт на смерть, если та скажет, что это необходимо.