Маринетт ещё с минуту лежала и судорожно хватала ртом воздух. Лёгкие словно слиплись, в них был пожар, а ещё они никак не хотели нормально работать. Девушка то пыталась наполнить себя кислородом, то заходилась болезненным сухим кашлем, то давилась слюной и снова задыхалась.

Стало немного легче, когда ей удалось перевернуться на живот и подняться на карачки. Кот лежал рядом и не шевелился, только изредка втягивал воздух через зубы и давил стоны.

И, как будто в насмешку, пошёл снег. Крупные хлопья падали на обожжённую холодом спину Маринетт, покрывали белым пухом костюм Нуара и казались сказочно-ненастоящими. С гудящей головой Дюпэн-Чэн подползла к люку в комнату и распахнула его настежь.

— Кот, — прохрипела она, — за мной.

Нуар простонал что-то неразборчивое, но определённо несогласное. По его телу пробегали крупные волны дрожи и зелёных искр, его выгибало, он едва соображал — и всё из-за его идиотского плана, чтобы впечатлить акуму. Чёрт возьми, Маринетт знала, что эта идея была идиотской, и что Чудесное Исцеление будет барахлить, и что не стоит лишний раз рисковать, и что…

Спохватившись, Маринетт оглянулась вокруг. Тикки! Где Тикки?!

Благодаря богов за яркую расцветку подруги, девушка подползла к квами и аккуратно подняла её на руки. Малышка была вымотана и спала так глубоко, что даже не пошевелилась, оказавшись в ладонях подопечной. Возможно, Маринетт бы запаниковала, но она всё ещё была в состоянии Ледибаг, пусть и без костюма. Её мозг работал быстро и был таким же холодным, как и снег. Паника… её можно и на потом отложить.

Она убрала Тикки в сумочку и расчётливо посмотрела на напарника. В целом, Кот лежал довольно удобно: если она упрётся спиной в прутья балконной ограды, а ногами в бок Нуара, да ещё потом поднапряжётся, то у неё получится толкнуть Кота как раз в сторону открытого люка.

Других вариантов всё равно не было. Она не могла оставить напарника на холоде в таком состоянии, а падение с лестницы не считалось настоящей опасностью для Чудесных. Всё-таки их тела были покрепче обычных человеческих, да и костюм защищал, по крайней мере у Кота. Вот же несправедливость: костюм Ледибаг был тонким и проницаемым, тогда как Нуар оказался в самых настоящих доспехах.

Мысленно попросив у Кота прощения, Маринетт устроилась у прутьев и упёрлась ногами в бок Нуара. На мощный толчок ушли её последние силы, так что когда Кот буквально свалился внутрь комнаты, Маринетт только порадовалась: получилось.

Она подняла глаза к небу и тяжело вздохнула, прежде чем встать на карачки и поползти в сторону люка. О спуске по довольно крутой лестнице она даже думать не хотела — ей заранее становилось плохо.

И, да. Каждая ступенька стала для неё настоящим испытанием. Хорошо ещё, что она не забыла прикрыть люк — возвращаться для этого она бы точно не стала, несмотря на угрозу пневмонии.

Кот в комнате уже не напоминал полузомби. Он сидел, привалившись спиной к креслу, и смотрел на то, как Маринетт сползает по ступенькам. Молча — плохой признак, если учитывать, что обычно Нуар трещит просто без умолку.

Да и глаза у него были… какими-то тёмными.

— Я свалился на твой балкон? — спросил он.

От его голоса Маринетт ощутила себя неуютно. Но что ей оставалось? Только бравировать и показывать уверенность, которой совершенно не было:

— Да уж. И, вообще-то, прямо на меня.

— Мне надо зализать прощение? — ухмыльнулся Нуар.

Его зубы показались Маринетт очень острыми, а зрачки — излишне хищными. Вся его фигура внезапно оказалась слишком звериной, лишь по очертаниями напоминающей человеческую. Даже волосы были растрёпаны больше обычного.

Маринетт криво улыбнулась и привалилась спиной к лестнице, благо та была достаточно крутой и сидеть оказалось удобно. Кот по-животному встал на четыре конечности и встряхнулся, будто хотел скинуть со шкуры лишнюю воду. По костюму у него бегали зелёные искры, чёртов остаток чужой акуманизации и её проклятия.

Кот приблизился к Маринетт и уселся рядом с ней на корточки. Ухмыльнулся, смотря на подругу, и вдруг качнулся к ней. Остановился за пару сантиметров до столкновения носами — близко, лицо к лицу, руки упираются в ступени по обе стороны от её головы.

— Знаешь, чего я хочу, Принцесса?

— Догадываюсь.

Он наклонился к её уху, куснул мочку, поигрался языком с серёжкой и зализал пострадавшее местечко. Маринетт не шевелилась, боясь спровоцировать Нуара ещё больше.

Чёртов Кот. Чёртова ситуация. Ну зачем она вообще согласилась на его идиотский план? Показали, блин, акумам, что Чудесные здесь самые крутые!

А о последствиях кто думать будет?!

— Нет-нет, мурцесса, — прошептал Нуар ей на ухо, — ты точно не догадываешься, чего я хочу. Я хочу обладать тобой, миледи.

Последнее обращение заставило Маринетт буквально застыть. Миледи? Кот обращался так только к Ледибаг. Не к Маринетт, не к другим девушкам, ни к кому вообще, кроме Ледибаг.

Она отпихнула Нуара от себя и уставилась на его лицо расширившимися глазами. Кот знакомо ухмыльнулся — слишком нежно для того, кто попал под очередную атаку одержимого.

— Знаешь, эта акума мне словно глаза раскрыла, — Нуар муркнул и потёрся щекой о плечо Маринетт. — Как можно не замечать, что ты — это ты? Те же хвостики, те же повадки, тот же голос. О, как я люблю твой голос! Но больше мне нравится, когда ты часто дышишь и совсем молчишь. Ты же из молчаливых, да, миледи?

Он рванул полы пальто Маринетт. Оторванные пуговицы застучали по полу, укатываясь куда попало, а Нуар водил когтистыми лапами по груди и животу напарницы, когтями разрывая одежду.

Маринетт не шевелилась. Просто смотрела на Кота и позволяла ему делать всё, что вздумается. Когда Нуар легко разрезал ремень сумочки с Тикки, Маринетт отпихнула её в сторону, чтобы Кот случайно не наступил на бессознательную квами в её убежище. Нуар этого даже не заметил, продолжая полосовать одежду девушки и любуясь открывающейся кожей.

— У тебя веснушки даже на плечах, — восхищённо пробормотал Кот, стаскивая с девушки остатки пиджака и футболки. — Боже, я поцелую каждую.

Не откладывая, он прижался губами к её плечу, начиная выцеловывать одному ему известные узоры. Маринетт вздохнула и осторожно положила руку напарнику на голову, ероша мягкие светлые пряди.

Кот прикусил её шею и засосал кожу. Маринетт зашипела: приятного было мало, не так она себе представляла засосы. К тому же после того, как Нуар отстранился и облизал образовавшийся синяк, кожу стало неприятно холодить. А ещё пострадавшее место болело и пульсировало.

— Без засосов, — приказала Маринетт обычным тоном Ледибаг.

Кот слегка отодвинулся от неё и посмотрел своими невозможными яркими глазами. Выглядел Нуар недовольным.

— Почему это?

— Мне не нравится, больно.

Кот прикусил щеку изнутри и медленно кивнул. Маринетт облегчённо выдохнула: как бы ни ощущал себя Нуар, он всё ещё был её котёнком. Слава квами, потому что её Кот никогда ей не навредит.

— И давай-ка на постель, — продолжила Маринетт. — Мне холодно сидеть на полу.

Он снова кивнул. Не успела Маринетт опомниться, как Нуар уже укладывал её на её же постель. Ошмётки одежды Кот скинул на пол, пока Дюпэн-Чэн ошалело моргала: она даже не заметила, когда Нуар поднял её на руки, не то что перемещение на второй этаж её комнаты.

— Так лучше? — поинтересовался Кот.

— Определённо.

Он сидел в её ногах, как самый настоящий кот, и клыкасто улыбался. Ловкими пальцами он стянул с её стоп обувь и носки, прежде чем приняться за штаны. С ними он не церемонился так же, как и с другой одеждой: подцепил когтём и разрезал вместо того, чтобы стянуть по-человечески.

Маринетт села на кровати и расстегнула лифчик, откидывая его в сторону. Бельё своё она очень любила и не хотела, чтобы Нуар его порвал в запале.

Оставшись перед напарником в одних трусиках, Маринетт ощутила себя абсолютно обнажённой — не в смысле потери одежды, а из-за ошеломляющего чувства беззащитности. Кот смотрел на неё, как на спустившуюся с небес богиню, и Маринетт неловко скрестила руки на груди, чтобы хоть как-то прикрыться.