Горчаков свой пост сохранил, пока сохранил, но позиции его сильно пошатнулись. В наших газетах вышло несколько статей с карикатурами, на которых изображали канцлера, пытающего угодить сразу всем и усидеть на двух стульях одновременно.

Похоже, фактор наличия живого Николая все сильнее и сильнее менял политическую ситуацию. Естественно, в знакомой мне истории ничего такого не было.

Мы с Николаем из всех европейских держав больше прочих симпатизировали именно Германии. Позиция наша заключалась в том, что полной веры никому нет, все хотят поживиться за чужой счет, но и без союзников России прожить не удастся. И на роль «верных друзей» лучше всего подходит именно Германия. Я неоднократно рассказал цесаревичу, как остальные члены будущей Антанты, Англия и Франция использовала Россию. Мои воспоминания ему совсем не нравились. И чем дальше, тем сильнее ему не нравились Англия и Франция.

Совершенно незаметно наступило 21 августа 1875 г. В этот день Константинополь отмечал важное событие — султан Абдул-Азис назначил нового великого визиря. Им стал Махмуд Недим-паша, ранее уже занимавший данный пост.

Подобное назначение стало крупной победой русской дипломатии в целом, и посла Игнатьева в частности. Супруги Игнатьевы хорошо знали великого визиря и считались его друзьями, хотя в дипломатии подобное понятие весьма условно. Что говорить, если визиря в прессе называли не иначе как «Махмудов» и «Недимов», одаривая русскими фамилиями и показывая, чью «руку» он держит.

Великий визирь Махмуд Недим-паша устроил пышный прием в честь своего назначения. Состоялся фуршет, на который пригласили многочисленных дипломатов и военных. Согласно традиции, гостей наградили. Меня одарили орденом Меджидие 5-й степени. А через два дня из Петербурга пришла телеграмма. Цесаревич Николай вызывал меня обратно в столицу.

В Петербурге я доложил генералам Обручеву и Фельдману о ситуации в Турции. Слушали меня долго и внимательно.

— Оформите свои сведения тремя рапортами, Михаил Сергеевич, — наконец приказал Обручев. — В первом укажите экономическое положение Порты, во втором сделайте акцент на численность и вооружение их армии, а также упомяните места расквартирования полков и краткую характеристику их командиров. В третий внесите псевдонимы своих агентов, способы связи и меры предосторожности, которые вы использовали.

В первых двух рапортах я не видел ничего необычного, такие сведения оформляли все офицеры, побывавшие за границей. А вот с третьим могла выйти неприятность, если он попадет чужие руки. В таком случае всех агентов раскроют. С другой стороны, я и так передал их Родченко, и в ближайшее время в Константинополь возвращаться не собирался.

Встреча с наследником прошла в Аничковом дворце, где он постоянно проживал. К тому же и приятный повод для очередной встречи имелся — у Николая родилась дочь, которую назвали Анастасия. Тогда же я впервые был представлен супруге Николая, датской принцессе Дагмар, которая приняв православие, стала Марией Федоровной. Большеглазую, не слишком высокую, жизнерадостную и жизнелюбивую, её нельзя было назвать именно красивой женщиной, в классическом понимании данного слова. Но она обладала какой-то неповторимой прелестью и обаянием. Она увлекалась живописью, брала уроки у художника Боголюбова и обожала верховую езду. Люди также отмечали ее ровный спокойный характер и чувство такта. В Царской Семье ее любили все без исключения, ко всем она смогла подобрать ключик. Жаль только, что будущая императрица испытывала неприязнь к Германии.

— Мой супруг несколько раз о вас рассказывал, — заметила Мария Федоровна, после того, как мне позволили поцеловать ей руку. — Он говорит о дружбе, которая возникла между вами еще в те времена, когда он был холост. Он очень вас любит, и любит свой полк Александрийских гусар.

Мария Федоровна говорила правду. Николай действительноподчеркивал свое особое отношение к Бессмертным гусарам. Ему нравилась наша символика. Он часто надевал нашу форму.

За последние годы престиж гусар Смерти сильно вырос, попасть в наш полк выглядело не самой легкой задачей. Когда я окончил Старую Школу, все было иначе. Тогда Александрийские гусары считались пусть и уважаемым, но всего лишь одним из кавалерийских подразделений, которых в России великое множество. А сейчас мы приобрели уникальный статус. Тот же Игорь Хмелев не смог пробиться в наши ряды, и вынужден был отправиться служить в Лубенский гусарский полк.

Во время разговора с Марией Федоровной Николай находился рядом и едва заметно улыбался. Он был рад представить меня супруге, но, судя по всему, всех секретов ей не открыл. И правильно, к слову.

— Как прошла твоя турецкая одиссея? — с улыбкой поинтересовался наследник, когда мы остались вдвоем. — Не нашел себе жгучую турчанку?

— В Турции можно повстречать женщин удивительной красоты, но мне восточный типаж не очень нравится, — честно признался я.

— А твоя сердечная рана? Зажила?

— Зажила, — ответил я, немного лукавя. И хотя боль прошла, Катя снилась мне неоднократно. Сейчас она, по слухам, жила в Италии.

— Хорошо, коли так. А тебя я вызвал в Петербург, чтобы сообщить две новости. Первая заключается в том, что слухи о твоей несостоявшейся дуэли с графом Достацким окончательно улеглись.

— А вторая новость? — я знал, что так и будет.

— Через месяц я отправляюсь в дипломатический вояж по Европе. Визит мой согласован на самом высоком уровне, я намереваюсь посетить Берлин и Вену. Ты едешь со мной, так что готовься.

— А что готовиться? Я, как Диоген*, все свое ношу с собой.

Собственно, мне действительно оказалось не сложно подготовиться, вещи я мог собрать за один день.

Следующий месяц я прожил в Аничковом дворце, вместе со Свитой наследника.

Свита имела официальный статус, и в нее входило множество людей. Главными среди них считались несколько лиц: граф Строганов, секретарь Оом, советник по юридической и правовой части Победоносцев, земской советник Качалов, а так же доктор медицинских наук Манассеин, который присматривал за здоровьем будущего императора, подменяя на данном посту профессора Боткина. Генерал-лейтенант Оттон Рихтер отвечал за безопасность и охрану цесаревича. В его подчинении находилось ряд офицеров — полковник Козлов, подполковник князь Барятинский, майор Любимов и корнет граф Фаддей Сиверс. Кроме того, Рихтер командовал Конвоем — сотней уральских и сотней оренбургских казаков, которые сменяли друг друга раз в месяц.

Так же при Романове состояли многочисленные слуги, гардеробные, личный повар и еще ряд лиц.

Часть Свиты наследника я знал и помнил еще по временам Старой Школы и Чугуева. Николай был человеком основательным и если удостаивал кого-то своим расположением, то такому человеку следовало постараться, чтобы лишиться высочайшего покровительства. В общем, друзей и товарищей Николай как перчатки не менял. Но подобное вовсе не означало, что со всеми я нашел общий язык.

«Старшее» поколение, которое включало в себя Рихтера, Строганова, Оома и Победоносцева относилось ко мне вполне лояльно, а временами так и вовсе, дружелюбно. С казаками, доктором Манассеиным и молодым корнетом Сиверсом удалось найти общий язык. А вот Козлов, Барятинский и Любимов меня невзлюбили. Впрочем, ни о каком открытом конфликте и разговора не шло. Подобное строжайше запрещалось, а вот различными шутками и колкостями мы обменивались довольно часто.

Эта троица прозвала меня «грозой кибитников» и «повелителем йомудов». Не требовалось много ума, чтобы догадаться, с чего они так взъелись.

Они относились к так называемым «салонным» офицерам, никогда не сражались в реальном бою, а над их головами не свистели пули. Единственное, где они приняли участие, так это в хивинском походе, да и то, постоянно находились в центре войска, рядом с Романовым, где им ничего не угрожало. Верно, они маршировали по пескам, преодолев тысячу верст и испытав определенные трудности. На этом их славные подвиги заканчивались, а боевой опыт остался на нуле. Но подобное положение дел не мешало им получать ордена и новые звания. Я был готов поспорить, что в глубине души каждый из них тешил собственное самолюбие и считал себя боевым офицером.