— Тебе знать его не надо. Я человек прохожий, тот, кто отправит тебя к Аллаху! — стараясь поддержать такой же насмешливый тон, закричал я.

— Ха, я понял тебя, неверный. Когда буду резать твою голову, ты у меня иначе запоешь, — Джочи-бек, может и был горячим степным джигитов, но хладнокровия не потерял и под выстрелы не подставлялся. — Я прославлюсь на весь Хорезм, став первым, кто принесет голову одного из Кара Улюм к ханскому трону!

— Ты хвастливый дурак, Джочи-бек, раз всерьез рассчитываешь на успех, — я постарался вывести степняка из себя, надеясь, что он совершит какую-нибудь глупость. — Возвращайся в Хиву, купи себе козу или бачу* и предавайся похоти, вспоминая, как гусары Смерти подарили тебе жизнь.

— Меня не трогают твои слова, сын свиньи и шайтана! — донесся ответный крик. Скобелев, несмотря на тяжелое положение, улыбнулся. Казаки и проводники отложили ружья и с интересом прислушивались к нашей захватывающей беседе.

— Что тебе надо? — я переменил тему, словно ничего не случилось.

— Ваши головы. Сдавайтесь, и тогда, возможно, я сохраню вам жизнь, — судя по всему, Джочи-бек неплохо владел собой, в голосе степняка вновь послышалась веселая насмешка.

— Приходи и сам возьми, если не боишься.

— Приду и возьму, не сомневайся, урус. А я думал, вы смелее. Вижу, что люди ошибались. Кара Улям — трусливые бабы, что прячутся по норам и боятся вступить в бой с настоящим мужчиной.

— Ха, ты бы с собой еще пару сотен джигитов привел! Так, чтобы наверняка справиться с десятком русских. Выходи, что-то я не вижу твоей храбрости!

Последней фразой я вновь попытался задеть бека, делая намек на его смелость, но он на простенькую уловку не повелся.

Разговор затих, началась вялая перестрелка. Положение наше ухудшалось с каждой минутой. Очередная стрела ранила, к счастью не смертельно, Дементия. Погибла одна из лошадей, а еще одна, плохо обученная, не смогла сохранить спокойствие, вскочила и убежала. Самый младший из проводников попытался ее удержать и его подстрелили.

И все равно, неприятель не лез вперед, и не пытался решить дело одним решительным ударом. Мне, как военному, очень нравилась эта черта степняков — особой смелостью они отличались лишь к тем, кто их боялся. А когда они наталкивались на твердое и спокойное сопротивление, то рисковать жизнью не торопилось.

— Держи оборону, Миша. Надо проверить пути отхода, иначе нам смерть, — воспользовавшись небольшой передышкой, Скобелев решил действовать. — Оставляю тебе Снегирева и йомудов. Держись!

Он уполз с двумя казаками и Гороховым, скрывшись за останцами. То, что мы находились выше неприятеля, давало возможность незаметного маневра. Эх, сюда бы разведкоманду с вахмистром Козловым во главе! Все бы изменилось в одну минуту!

Но это были лишь мечты, и отвлекаться на них не имело смысла. Мы со Снегирем лежали рядом и выжидали. Архип экономил патроны и стрелял лишь при хороших шансах. Я вообще огня не открывал. Мне с моим револьвером на таких дистанциях ловить нечего.

Минут через пять позади раздались выстрелы. Судя по звуку, стреляли винтовки Крнка и Карле. У хивинцев я таких что-то не видел, значит, за дело взялись казаки. Сердце кольнуло беспокойство. Хотя, за Скобелева волноваться не стоило. Он должен удержаться. А если нет, значит, нам ничего не поможет.

— Дело дрянь, — констатировал возвратившийся Михаил. Он вспотел и был обсыпан пылью, что твой суслик. — Мы подстрелили четверых, а может и пятерых, заставив их отступить, но они убили Горохова. Позиция наша не очень надежна. Мы в окружении.

— Вижу, жаль твоего Сидора… — я передал Снегиреву очередной патрон. Времени, чтобы оплакивать товарищей, не было. — Мне наши йомуды совсем не нравятся. Глянь на них, они уже думают, как вовремя переметнуться на другую сторону. Думаешь, они захотят сложить головы за русских?

— Ясно дело, не захотят, — как и я, Скобелев говорил тихо.

— Что предлагаешь?

— Ты, я и Головкин прыгаем в седла и летим на неприятеля. Прикажем туркменам сделать залп — на большего их все равно не хватит. Архип и Дементий нас прикроют.

— Нет, не доскачем, — я качнул головой. — Лошади ноги переломают!

— Тысяча чертей! Ты прав, про камни я позабыл. Значит, так побежим.

— Рискованно, Миша. Нас четверо, в рукопашной не одолеют.

— Твои предложения? — последовал практический вопрос.

— Хоть это и плохо, но нам придется ждать темноты. Пусть они сами лезут под наши стволы.

— Сомнут.

— Возможно, но ничего иного предложить не могу. Но мы подготовимся. Гляди, степняки, вероятно, постараются отвлечь нас с тыла, в то время как основная масса побежит прямо. Вон там и там, — я осторожно показал на два вероятных направления. — Понятное дело, кто-то рванет и по камням, и по скалам, но большая часть врагов побежит именно там, стремясь быстрее до нас добраться. И мы наставим ловушек.

— Ловушек? — удивился Скобелев.

— Натянем веревки между камней, заточим походные ложки и воткнем в землю вместе с ножами и всем прочим, чем можно пораниться. Да и пару небольших ям можно успеть незаметно выкопать. Авось, кто-то и ногу сломает, особенно по темноте.

— Годится, — спустя некоторое время, во время которого мучительно рассуждал, откликнулся Скобелев. А что нам еще оставалось делать? Мое предложение явно не выглядело гениальной затеей, но лучше так, чем вообще ничего не делать.

Поддерживая честь мундира и не давая нижним чинам повода для уныния, мы со Скобелевым всячески сохраняли невозмутимость, всем видом показывая, что попадали и не в такие переделки.

Неприятель оказался настолько любезным, что предоставил нам возможность подготовиться. Джочи-бек не давал скучать и время от времени выкрикивал, что собирается с нами сделать и что бы сделал с нашими матерями и сестрами, если бы мог до них добраться. С фантазией у него оказалось все в порядке. Он оказался творческим, с огоньком, человеком! Но, как и мы, решил не рисковать и дождаться темноты. Степному беку наверняка казалось, что он полностью контролирует ситуацию, и его победа дело времени.

Нашу суету хивинцы заметили, но не разобрались, чем именно мы занимаемся и не придали ей особого значения.

Четыре часа пролетели моментально. Мы подготовились, сделав все возможное. Нас ограничивали ресурсы и то, что приходилось проявлять осторожность.

Потому и ямы вышли небольшими, вырытые так, чтобы нога могла попасть и сломаться под весом тела. Натянутые веревки убить никого не могли, но они давали шанс, что враги не налетят все сразу. Если кто-то споткнется — уже прекрасно. В землю мы воткнули все, что могло поранить, включая острые камни и различную мелочевку.

Скорее всего, со стороны наши приготовления выглядели полной глупостью, но ничего более эффективного предложить неприятелю мы не могли. Тем более, главное на войне не давать скучать подчиненным. Надо загружать их работой, хоть и совсем ненужной, чтобы им в голову не лезли глупые мысли.

— Что ж, Миша, если этот бой окажется последним, не поминай лихом. Жаль, что не успели познакомиться с тобой поближе, — сказал я. Сумерки наползали быстро. Солнце уже закатилось, и от останцов протянулись длинные тени. Если мы не отобьемся, жить нам оставалось немного. Радовало лишь то, что Снегирь подстрелил еще троих степняков — они надеялись подползти к нам незаметно и дорого поплатились за свою самонадеянность. Хотя, у нас погиб еще один туркмен, и такой размен явно был не в нашу пользу.

— Двум смертям не бывать, а одной не миновать, — Скобелев пожал мне руку. — Но я умирать не собираюсь.

— Как и я.

— Значит, прорвемся, — просто сказал он.

Минут сорок ничего не происходило. Становилось все темнее, потрескивали остывающие камни, да вдали завыл шакал. Повеяло прохладой. На востоке начали загораться звезды.

Я как раз пригубил воду из фляжки, когда степняки вскочили на ноги, выстрели даже не в нас, а в нашу сторону, и побежали вперед. Раздался крик Джочи-бека. Но он оказался умен и поднялся лишь после очередного выстрела Архипа, да и то, держался за спинами своих джигитов.