– Согласен с вами, – судя по трём полоскам одинаковым на кителе синем – капитан третьего ранга, старший среди моряков. С фамилией известной – Макаров, может даже родственник известных Российских адмиралов. – И вы предлагаете захватить миноносец «Маэстрале» в море, – И улыбочка всё же. Ну, как же, товарищ полковник Сабатини Рафаэля начитался. А что, и начитался. Между прочим, жив ещё. Повидаться бы и пару идей мэтру предложить.

– Ну, не хочется мне умирать! Поругайте меня, если вам легче станет, – Брехт почти крикнул. Чего упираются, будто выбор есть.

– Там сто восемьдесят человек.

– Там сто восемьдесят моряков. И они безоружны. Что у них – винтовки, и закрыты в … не знаю, как это у вас называется?!

– Вы имеете в виду Крюйт-камеру, это порох хранили на парусных судах, нет, оружие хранят в пирамидах в помещении дежурного по кораблю. Но я согласен с вами, если это проделать ночью, то большая часть моряков будет спать, и будет только вахта, а это не более тридцати, а то и двадцати человек. Сыграют обязательно тревогу, но трюмы можно заблокировать. И часть кают. Да, это попадёт во все учебники, если план сработает. Абордаж Эскадренного миноносца!

– Вот уже слова не мальчика, но мужа. Мне нужен план этого корабля. Он, кстати, большой, корабль этот?

– Относительно. Метров сто в длину и десять в ширину. Осадка около трёх метров. Вооружён прилично. Две спаренные, ну, значит, четыре 120-мм орудия длиной 50 калибров. Две зенитные пушки 40-мм. Четыре спаренных пулемёта калибром 13,2-мм. Но это мелочи. Ведь это миноносец. И если он загружен по штату, то на борту 10 глубинных бомб и шесть торпедных аппаратов. Наверное, 60 мин. И это 533 миллиметра. Серьёзная игрушка.

– Так, давайте, рисуйте план, вот карандаш и блокнот. – Брехт сунул кап три свою записную книжку и химический карандаш.

– А мы? – сзади стоял, усмехаясь, Светлов.

– А мы?! А мы с тобой должны определиться, брать ли с собой всю эту «мазуту». Или своими силами справимся? – Брехт осмотрел притихших военных. Понятно, что если крикнуть добровольцев, то пойдут все. В Испанию трусов не посылают. Тоже все добровольцы. Ну, вот кроме них. Или стоп. А может, вообще, всё это пропаганда и никаких добровольцев нет. Всех добровольцев назначили. Похоже на то.

– Обязательно надо брать с собой, но вторым эшелоном. Вязать. В море трупы сбрасывать. Корабль останавливать, гранаты в трюмы кидать. Ну, куда можно, чтобы все эти мины с торпедами не шарахнули, как ты выражаешься. Где только берёшь все эти словечки?

– Выдумываю.

– Всех берём своих? Я имею в виду, там ведь – Акимушкин. Лётчики …

– Смеёшься, на двадцать человек сонной вахты, тащить лётчиков. Самим не хватит. Если серьёзно, то берём только диверсантов и одного, или, лучше, двух моряков. На случай, если одного убьют. План это хорошо, но на стометровом судне легко заплутать. Проводник нужен. А следом через пять минут, ну или как с вахтой управимся, пусть и остальные десантируются.

– Хорошо. Поговори с ребятами, а я с моряками перетеру.

– Перетеру?! Опять вот. Перетеральщик.

Событие сорок седьмое

На сухогрузе громкий стук в капитанскую каюту. Капитан открывает, в каюту залетает растрёпанная, помятая буфетчица и орёт:

– Ёлки-палки! Боцман, зараза, мне сказал, что, блин, шторм начинается!

– Ну, и что?

– Так я, как дура, дала себя к мачте привязать!

Доски скрипели под сапогами. Блин, вроде дождь целый день шёл. Разбухнуть должны. Зачем вообще палубы на железных кораблях досками покрывают? Хотя, понятно, чтобы матросам было, что драить. Этих пятерых, которые контролировали, по их незрелым думкам «Царя Бориса», решили убивать не всех. Одного оставить в качестве языка или заложника. Был среди итальянцев один офицер, который, по словам чифа – старшего помощника корабля Коробейникова Василия Васильевича, неплохо владел английским. Был он Sottotenente di vascello, то есть, лейтенантом. Лейтенант был нужен, потому, что военные моряки русские план эсминца точно не знали. Всяких каракуль нарисовали, а главного, где кубрик, где офицерские каюты, куда гранаты можно швырять, а куда не стоит, ибо чревато, толком не знали. Вот и нужен виртуальный проводник.

Распределились бравые итальянские моряки предсказуемо. Один на носу, двое на корме и двое в рубке. Брехт, несмотря на осуждающие взгляды Светлова, пошёл с той группой, что должна была на мостике захватить итальянского офицера. Самым неудобным объектом или субъектом для ликвидации был товарищ, что стоял на носу судна. Его было видно с рулевой рубки или мостика корабля. Потому, решили воспользоваться экзотическим оружием. Мишку Чувака с его луком взяли с собой. Он должен был отправить к Деве Марии наблюдателя в тот момент, когда трое диверсантов с Брехтом на хвосте вломятся на мостик. Двумя итальянцами на корме займётся бывший хорунжий, ещё с одним из своих учеников.

– Начали, – Брехт тронул за руку тувинца и одновременно другой рукой распахнул дверь в рулевую рубку.

Всё произошло в считанные секунды, дольше готовились и планы строили. Раз, и трое лежат с переломленными шейными позвонками, а четвёртый со стрелой в глазу.

– Бегом, – Иван Яковлевич подтолкнул замешкавшегося Чувака. Нужно было снять форму с «носового» постового, пока она кровью не залита. Форма имела значения для дальнейших планов. Костюмированный маскарад задумали в стиле «Милитари».

– Сеня, твою налево, я же сказал раздеть сначала, – Брехт ввалился в рубку, а там лейтенанта итальянского уже по рукам и ногам пеленают.

– Так он дёргается, к пистолетику тянулся. Шебутной. Да и здоровый.

– Ладно. Оставьте так. Сейчас Светлов придёт, разберётся. Сеня. Этих четверых голожопых за борт, только с того борта, который с этого «Мистраля» не виден.

– «Маэстрале», – в очередной раз поправил Ивана Яковлевича капитан «Царя Бориса» Лунёв Борис Фёдорович.

Ну, не объяснять же человеку, что Брехт всё время, чтобы не забыть мудрёное название, вспоминает те два французких вертолётоносца, что Франция вместо России продала Египту. Тяжело их французов понять и технологии передали, и деньги чуть ли не в двойном размере отдали и, самое главное, вертолётов Египту не продали и тот закупил их у России, за много – много миллионов. И всё из-за Крыма. А говорят, там всякие капиталисты и деньги для них всё. Умеют, мол, считать! А оказывается, хренушки, выстрелят в собственную ногу, лишь бы угодить американским хозяевам. Какая-то дурная собачья преданность. Тьфу, чёрт с теми французами, пора итальянцами заниматься.

Светлов долго церемониться с итальянским офицером не стал, сунул ему под нос схему корабли и на хорошем французском предложил дополнить план и исправить, если что не так. Лейтенант головой замотал. Тогда, то же самое, предложил бывший белогвардеец по-английски.

– Я – офицер Королевских военно-морских силы Италии, и отвечать на такие вопросы не буду! – И изобразил гордость на кучерявой голове. Эх, молодость. А кучеряжки блондинистые. Странно. Итальянцы чернявый и носатый народ. А этот не чернявый, не носатый и не мелкий. Эдакий – истинный ариец.

– Иван Ефимович, ты его сперва раздень, а то мундир кровью зальёшь, а он нам нужен, не забыл. – На том же языке товарища Шекспира и лорда Чемберлена сказал, достающему маленький ножичек, диверсанту.

– Вы не имеете права! Я военнопленный! – завопил по-русски итальянец. Почти на идеальном русском.

– Откуда язык знаешь? Стой, и сам догадаюсь. Родители эмигранты из России? – Брехт придвинул листок пленному. – Ты, дай, снова угадаю, Саша … Нет. Конечно, Николай. А, стало быть, Николя, угадал? Вот и чудненько, Ты, Коленька, брось ерундой заниматься. Этот злой казак будет тебя резать, и ты, всё равно, всё, что знаешь, расскажешь и покажешь, только потом изрезанного, изувеченного до неузнаваемости, тебя, чтобы скрыть нашу варварскую сущность, придётся за борт сбросить. И ты будешь долго и мучительно умирать в холодной воде. А так, всё покажешь, поможешь нам захватить ваш корабль, и мы тебя живым передадим Красному Кресту в Барселоне. Согласен же? Ну, вот и молодец! Сейчас нарисуешь на плане, что злого казака интересуют, и начнём помолясь. Нужно ещё ваше корыто захватить.