Его руки были торопливыми и грубыми, а дыхание прерывистым. Он задрал мою юбку и дернул в трусики. Я вскрикнула. Затем он отстранился, чтобы расстегнуть джинсы. Я смотрела ему в лицо.

— Что ты творишь? — холодно спросила я. — Что, черт побери, ты творишь?

И он замер.

Скотт смотрел на меня со странным выражением на лице. Он казался почти оглушенным. Как-будто внезапно очнулся.

— Не знаю, — прошептал он.

Я опустила юбку. Поправила блузку.

— Сам не знаю, что я делаю, — повторил он.

Мы стояли молча, слишком потрясенные, чтобы говорить.

Мне отчаянно хотелось выбраться отсюда. Из этого дома. От Скотта. Никто не знал, куда я поехала. Ни одна живая душа не найдет меня, если я исчезну.

— Прости, это было некрасиво, — сказал он в конце концов.

— О чем ты вообще думал?

— О вас двоих, — сказал он. — О том, что мне все время придется видеть вас вместе.

Ненависть в его глазах противоречила словам извинения. Я тяжело сглотнула и посмотрела в сторону входной двери.

— Скотт, именно поэтому мы не можем продолжать, — сказала я. — Мы не можем встречаться на глазах наших близких.

— Это единственная причина?

— А разве этого мало, Скотт? — резко ответила я. — Ты просто подумай, почему я не хочу это делать. Наше соглашение почти вытащило меня из долгов. Я почти потеряла свой дом. Мы с сыном могли стать бездомными. И если бы я продолжила… Господи, у меня были бы сбережения. Я снова чувствовала бы себя в безопасности. Но так продолжаться не может.

— Почему?

Я выдержала его взгляд, но не ответила.

— Это хороший договор, Роз, — возразил он. — Никто не узнает. Никто не пострадает.

— Ситуация изменилась. Мы больше не два почти незнакомых человека. Теперь вовлечены и другие люди, а это несправедливо.

— Кто? Почему это несправедливо?

— Твоя жена. Моя сестра. И вот теперь Генри.

Он снова дернулся при звуке имени Генри.

— Я не хочу, чтобы они узнали, — сказала я. — Надо закончить все это, пока мы не нанесли ущерб нашим близким.

Он опустил голову.

Я попыталась подробнее изложить свою позицию, но Скотт перебил меня.

— Хорошо, — сказал он. — Я понимаю. Когда ты сидела без гроша, то готова была рискнуть. А теперь я тебе не нужен. Я понял тебя.

Он протянул мне конверт с деньгами, а потом сунул руку во внутренний карман и достал темно-синий бархатный мешочек.

— Я купил это для тебя.

Когда я не взяла, он сказал:

— Пожалуйста. Это для тебя.

Я ослабила шнурок и вынула коробочку. В ней лежала пара сережек. Маленькие бриллианты в оправе из белого золота.

— Они очень красивые, Скотт, но я действительно не могу…

— Возьми! — рявкнул он. — Надень их сейчас.

Испугавшись, я повиновалась, затем заправила волосы за уши.

Он некоторое время смотрел на меня, затем улыбнулся и покачал головой:

— Я ведь действительно верил, что у нас все сложится, Роз.

— Прости, — ответила я.

Я старалась говорить, как можно серьезнее, чтобы не раздражать его.

— Я не думал, что это кончится так быстро, — продолжил он. — Наверное, я ожидал, что мы будем встречаться, пока я сам этого хочу.

— А ты действительно этого хочешь?

— Да, — сказал он. — Хочу.

Я попыталась улыбнуться. Немного смягчить конфликт.

— Ты говоришь так, словно покупал меня на всю жизнь, — сказала я.

Скотт хотел что-то ответить, но колебался. Затем он сказал:

— Помни, я сделал это ради тебя. Только ради тебя.

Я опустила голову, смущенная его словами:

— Не понимаю.

Он протянул руку и схватил меня за лицо. Крепко сжав пальцы, он приподнял мой подбородок. Наклонился совсем близко.

— Я бы заботился о тебе всю жизнь, — прошептал он. — Только бы ты позволила.

*

Капли дождя стучали в окно клиники. Я погрузила большие пальцы в волосатую ягодицу, и плоть затвердела, когда пациент напрягся в ответ на мое вмешательство.

— Постарайтесь расслабиться, — сказала я.

— Ужасно больно, — ответил он. — Там, наверное, что-то серьезное.

Это был новый пациент. Адвокат слегка за пятьдесят, который с хозяйским видом ворвался в клинику и отвечал на мои вопросы, как будто на самом деле хотел сказать: «У меня мало времени, займитесь, наконец, своим делом».

Когда он разделся, я заметила, что трусы у него надеты задом наперед.

Я переключилась на вторую ягодицу и погрузила в нее большие пальцы. Он дернулся, а затем взвизгнул, словно его укусили.

— Это триггерная точка, видите? — сказала я. — Слева так же больно, как справа. Пожалуйста, расслабьтесь.

Он безмолвно согласился, что его задница, видимо, не отвалится, и терпел до конца сеанса. Кроме тех моментов, когда я толкала слишком глубоко, и он втягивал воздух сквозь зубы. Я тем временем размышляла о Скотте и его словах.

Мы не закончили обсуждать его абсурдное предложение, потому что я сбежала оттуда, как только он отвернулся. Однако теперь, когда я могла спокойно поразмыслить обо всем, мне стало любопытно, как он вообще собирался осуществить свое намерение «заботиться обо мне всю жизнь».

Планировал ли он перечислять мне деньги на счет ежемесячно и приезжать, когда ему понадобится половой акт? Или я должна была стать любовницей в традиционном понимании этого слова? Или же мы будем придерживаться системы выставления счетов за фиктивные услуги.

Заметив страх в моих глазах, Скотт снова почувствовал себя плохо, и ослабил хватку. Он довольно многословно извинился, заявив, что сам не понимает, что с ним происходит. После чего я задумалась, а во что, собственно, я ввязалась?

Был ли Скотт психопатом? Или он был просто одиноким богатым мужчиной, не привыкшим к отказам?

Думаю, он не был ни тем, ни другим.

Откуда я это узнала? Просто спросила.

Скотта очень расстроил сам факт, что он способен причинить физическую боль женщине. Ничего подобного до сих пор с ним не случалось, даже близко не было. Он мог только предположить, что мое преждевременное предложение о разрыве задело его сильнее, чем можно было ожидать, и пробудило в нем какие-то примитивные инстинкты. Те, которые он никогда прежде не испытывал.

Пациент поднял голову.

— Как думаете, плаванье поможет?

— Вы любите плавать? — спросила я.

— Не очень.

Не знаю, почему все новые пациенты спрашивают меня о плавании. Возможно, они считают, что в водной среде уменьшается нагрузка на суставы, или смотрели передачи о гидротерапии по телевизору.

Если начистоту, спина у этого мужчины болела потому, что у него был слишком большой живот, так что плавание ему не поможет. Живот смещал его центр тяжести вперед и перегружал суставы в нижней части спины, результатом чего и являлась боль в ягодицах.

— Я мог бы немного сбросить вес, — сказал он скорее себе, чем мне.

Я не ответила. Я никогда не отвечала на подобные вопросы. Люди обращались ко мне не из-за своего веса. И, кроме того, я все еще размышляла о Скотте. О том, как мне избегать встречи с ним в будущем. С Петрой, конечно, возникнут проблемы, так что мне нужно заранее придумать несколько хороших отговорок, если она снова решит собрать нас всех вместе.

— Как вы думаете, мне стоит похудеть? — повторил пациент.

— Это всегда хорошо, — неопределенно сказала я.

Деньги Скотта лежали в моей сумочке. На этот раз я не собиралась обращаться в банк, так что нужно было найти надежное место для их хранения. Проблема заключалась в том, что у домовладельца был дубликат ключа от моего дома, так что ни один из привычных тайников — хлебница, контейнер для сыра в холодильнике — не годился.

А еще мне нужно было починить машину.

Возвращаясь от Скотта, я слышала, как что-то гремит под днищем, и этот звук мне не нравился. Зачастую люди на свой страх и риск игнорируют такие шумы. Ну, я тоже игнорировала, пока паромщик Терри не постучал мне в стекло и не указал, что из-под выхлопной трубы что-то свисает. Волей-неволей пришлось признать наличие проблемы и записать машину на ремонт. Это было дорого. Та ветка дорого мне обошлась. Похоже, Вселенная применила ко мне четвертый закон Ньютона или что-то вроде того.