В тот момент, в возникшей паузе, мне вспомнился случай, как мы однажды двумя коробками5 (БРМ-1К6) выдвигались на задачу и проезжали через одно село. Обычный маршрут, всё как всегда, вот только что-то было не так в уже примелькавшейся глазу картине. Машины двигались по дороге с определенной скоростью, стараясь не замедлять темп, и в голову каждому из сидящих на броне ударило чувство тревоги. Люди! Точно, люди! В центре, на рынке, почти не было людей. А те что были куда-то второпях собирались. Да, именно это никак не укладывалось в определенный ритм жизни многолюдного села. Никто не поливает дорогу водой перед своим прилавком, защищаясь от столбов пыли, поднимающихся проезжающими мимо машинами. Две женщины в привычных платках на голове, суетились за грубо сколоченными из необработанных досок деревянными прилавками. Они смотрели с опаской в нашу сторону и спешно прятали вниз коробки с абрикосами. Что-то не то. Не успев поделиться тревожными мыслями, мы вдруг увидели причину этих перемен. Минуту назад в голове были лишь смутные догадки, но, когда наша маленькая колонна продвинулась ещё на двадцать метров вперед, всё стало ясно как божий день.
За каждым фанерным киоском, за каждым кирпичным забором, прилегающих к дороге домов, за любым маломальским укрытием, будь то арык или куча гравия, скрывалась настоящая угроза. Порванный полиэтилен, из которого были сделаны местные прилавки, колыхался на ветру, отвлекая глаз от неподвижных фигур в грязном камуфляже. В считанные секунды мы оказались в эпицентре страшной ловушки и сейчас, глядя на обвешенных оружием бородатых мужчин, волна оцепенения накрыла нас с головой. Наступила полнейшая тишина, пугающий штиль, картинки начали меняться как в замедленном фильме, время будто угодило в огромное желе и отказывалось идти в обычном ритме. Они были одеты в разношерстные темные куртки, поверх грязных и выцветших горок7. Под курткой просматривались видавшие виды нагрудные разгрузки, забитые магазинами и гранатами до краёв, а в руках каждого автомат на изготовке и палец уже на спусковом крючке. Ко всему прочему, рядом с некоторыми на земле, а у кого-то за спиной, были мухи8. Все они были расположены по левую сторону нашего движения, а значит сметать будут шквалом, не глядя, не боясь попасть в своих на противоположной стороне. Что сказать, грамотно, черт побери. По еле уловимым движениям было ясно, эти ребята знают своё дело. Грязные, как всё вокруг, и сосредоточенные на своей цели со смертоносными стволами автоматов по-боевому, они медленно сопровождали нас глазами.
Всё, мы в самой комфортной для них зоне. Пора. Самое время прощаться с жизнью. В полной тишине застывшей картины мозга было слышно лишь монотонный лязг наших гусениц по асфальту, который, словно замедленный секундомер, неумолимо отсчитывал оставшееся нам время.
Механик водитель, завороженный страшной картиной, как и все мы, словно загипнотизированная жертва, не сбавляя и не прибавляя газ, самовольно едет в пасть зловещему удаву. Он либо в ступоре, либо понимает всю неизбежность и покорно двигается в искусно расставленную паутину.
Обвешенные магазинами, гранатами, с автоматами в руках, в обрезных перчатках и крутых банданах, не смотря на всю крутизну внешней атрибутики, мы понимали, нам звездец братцы. Нас переиграли по всем фронтам. И почему, сука, в эти моменты время тянется так долго? Прошло всего пару секунд, а ты уже осознал свою беспомощность, извинился мысленно перед родными, восхитился сноровке и наглости этих бойцов, и обматерил себя раз пятьдесят за свою глупость, а время всё ещё не сдвинулось ни на метр. Почему я измеряю время метрами? Да потому что жить нам остается не пару секунд, а пару метров. Вот почему.
Стрельбы нет. И только сейчас, в этой зловонной тишине, я начинаю замечать в этих глазах, что-то не вписывающееся в атмосферу праздника. Там нет адреналина, нет огня, нет злости и решительности. Нет. Там лишь озлобленное недоумение и один вопрос: "Откуда вы взялись, черти?".
Да, именно так. Они смотрели на нас больше с укором, нежели со злостью. В движениях чувствовалась осторожность и готовность изрешетить нас в любую секунду. Но, только в том случае, если мы решим что-то неправильное предпринять. А мы, слава Богу, не решились, потому что всё произошло настолько внезапно, что большинство успело только испугаться.
Кстати, знаете, чем отличается опытный боец от неопытного? И тот, и этот в такие моменты наложит столько кирпичей в штаны, что можно будет завод построить. Но бывалый вояка может дристать и анализировать ситуацию одновременно! О, эта суперспособность в критических ситуациях не сосредотачиваться на заднице, пуская её в свободное плавание, а сосредоточится на верхнем её собрате и включая мозг, пытаться дать оценку обстановки, приходит только с опытом.
Судя по угрюмым и раздосадованным лицам, ребята ждали не нас. На их лице бегущей строкой была надпись: "Кто вы такие? Вас здесь только не хватало. Проваливайте быстрее, и только попробуйте шевельнутся".
Вы же понимаете, что, когда тебя вежливо просят такие вооруженные лбы, два раза просить не надо. Механик-водитель, словно услышав все наши молитвы, аккуратно вдавил педаль в пол. Чем дальше мы удалялись от места неприятного свидания, тем сильнее вдавливалась педаль.
Лишь отъехав более чем на пять километров, и, присмотрев более или менее безопасное место для остановки, мы позволили себе взять передышку и спустить нервозное состояние.
– Страшно было? – закуривая сигарету, произнес капитан Боголей, обращаясь к своим бойцам, которые спрыгивали с брони и стягивались к командиру. Видно было, что он храбрится, но легкая дрожь в голосе всё же выдавала скопившееся напряжение. Его никто и никогда не посмел бы обвинить в трусости, он здесь давно и в не полные тридцать два года повидал многое, но даже его, бывалого офицера, эта ситуация пошатнула не хило. Капли пота стекали из-под камуфлированной выцветшей кепки, которая сейчас была небрежно сдвинута на макушку. Потертый автомат Калашникова, с потертым деревянным прикладом, висел на груди, значит командир всё ещё ждет опасности.
– Да их не так-то и много было, ещё бы не известно кто кого, – вставил сержант Редьков, который в любой ситуации пытался не потерять авторитет – у нас людей больше в два раза, плюс две брони и пушки на вооружении. Мы бы такой бой дали, что они бы берега попутали!
– Вдвое больше? Против такой засады надо иметь хотя бы десятикратное превосходство! – и заметив, что Редьков не сдается, капитан продолжил – Ну хорошо, предположим, что их всего десять, а нас двадцать пять. Ты бы ещё предохранитель снять не успел, как половина наших бы полегло. И где твоё превосходство было бы тогда? Простая математика, в считанные секунды вы становитесь практически равными по количественному составу, десять против двенадцати. И вроде бы как можно воевать на равных, так?
– Конечно, нас же всё равно больше.
Не смотря на шум работающего двигателя машины, мы старались не упускать ни единого слова из возникшего спора между сержантом и офицером.
– Нравишься ты мне Редьков, но иногда такие глупости говоришь. Так, да не так. Твой противник приготовился, занял позиции, разбил сектора, приготовил гранаты, сменные магазины положил перед собой и крепко стоит на ногах, в то время как ты, не владеешь обстановкой местности и даже не знаешь, куда бежать и где укрыться, для того чтобы принять бой. Это ещё минус пятьдесят процентов к твоему превосходству – командир высказал то, о чём думал каждый, но мы так точно и лаконично не смогли бы сформировать мысли – А броня9, чтобы вы все успели спрыгнуть и укрыться, должна тормознуть. Да, и ваши кровавые тела на броне, лишат маневренности её башни. В итоге броня, вместо подвижной цели, станет стоячей грудой металлолома. На этот случай, у них лежат гранатометы на изготовке. Видел? – не унимался капитан Боголей, не забывая просматривать окрестности беглым взглядом.
