Реджина некоторое время сидела неподвижно, пытаясь понять, где она находится, что здесь делает Робин и что вообще происходит. Медленно она начала вспоминать, что они с Робином устроили себе маленький кино-день и смотрели фильмы, периодически делая паузы, чтобы Реджина выпила лекарства. Видимо, во время какой-то нудной драмы они в обнимку уснули.

“Слава Богу, Роланд у бабушки с дедушкой”, — вдруг подумалось Реджине. Когда она окончательно проснулась, неимоверное облегчение заполнило каждую ее клеточку. Хотелось смеяться и плакать одновременно. Она нежно провела пальчиками по его спине, словно убеждаясь, что он ей не снится, и вдруг звонко рассмеялась. Реджину била крупная дрожь, началась истерика, через мгновение перешедшая в рыдания.

— Реджина… просто плохой сон… моя хорошая, все в порядке, — обрывки его слов эхом отзывались в ее сознании, окончательно успокаивая и даже в какой-то мере убаюкивая.

Робин отстранил ее от себя лишь тогда, когда она перестала всхлипывать. Реджина задумчиво смотрела в одну точку, кусая губы. Робин аккуратно поглаживал ее по спине, что-то нашептывая и заглядывая в глаза. Она казалась ему совершенной даже с припухшими от слез веками. От Реджины не скрылся его восхищенный взгляд, который после пережитого во сне потрясения был как глоток свежего воздуха, который исцелял нанесенные тем, другим Робином раны.

— Что тебе приснилось? — он уложил ее на подушку, укутывая в одеяло. Реджина похлопала рядышком, призывая его лечь к ней.

— Боль, — Реджина чуть улыбнулась, — и сейчас я чувствую себя как никогда живой. Знаешь, я задавалась одним вопросом очень долгое время, а сейчас неожиданно для себя поняла на него ответ.

— Что ты поняла?

Она покачала головой — мол, неважно, и уложила его рядом с собой, вдыхая аромат его тела. Робин улыбнулся, заключая ее в объятия. Реджина казалась ему неимоверно испуганной, и Робин решил остаться с ней до утра. Вскоре он уснул. А она долго еще лежала, пораженная пришедшим к ней осознанием.

«Все очень просто, Реджина. Как дважды два. Ты не можешь быть счастлива по одной простой причине: Снежка всегда найдет способ все испортить».

========== Глава 22. Точка невозврата ==========

Был примерно час ночи, когда мягкий свет фар привлек внимание Реджины. Радостное предвкушение охватило ее полностью. Наконец-то.

В последнее время им редко удавалось побыть наедине. Возможно, потому, что Кэтрин, прознав о том, что между Робином и Реджиной завязались отношения, делала все возможное для того, чтобы задержать Робина на работе. Бывали случаи, когда они днями не виделись из-за каких-то сверхважных поручений мисс Нолан. Видимо, белобрысая дьяволица считала, что дело Реджины не стоит особого внимания, хотя и не упускала возможности упрекнуть Локсли в том, что он затягивает расследование, и несколько раз напоминала о сжатых сроках.

В любом случае, каждая минутка наедине воспринималась как подарок. Робин пришел не с пустыми руками. Каждый раз он пытался чем-то порадовать и удивить Реджину. Огромный букет нашел свое место в антикварной вазе, бутылка вина быстро разлилась по бокалам. Время текло медленно, давая им возможность насладиться моментом уединения. Они говорили обо всем и ни о чем, казалось бы, уже не было ничего такого, чего бы они не знали друг о друге.

Реджина мягко поглаживала его по предплечью, очерчивая пальцем контур татуировки. Огонь в камине уже не горел так ярко, и в комнате царил полумрак. Робин нежно поцеловал ее шею, вызывая мурашки по коже, и Реджина, тихонько вздохнув и повернувшись к нему, подарила ему один из долгих и полных чувств поцелуев.

Робко, совсем несмело, будто спрашивая у влюбленных разрешения, по крыше забарабанил дождь, добавляя завораживающие нотки в волшебную симфонию их ночи. Реджине не хватило воздуха, и она вынуждена была отстраниться — совсем немного, чтобы насытить легкие кислородом, и Робин снова припал жадным поцелуем к ее губам. Ее руки крепко обвили его шею, сокращая то минимальное расстояние, которое все еще было между ними. Воздух накалился до предела, медленно, упиваясь каждым мгновением, мужчина и женщина подходили к той самой “точке невозврата”. И Робин сделал последний шаг навстречу омуту, в котором утонули оба. Не отрываясь от нее ни на секунду, мужчина поднял Реджину на руки и уложил на мягкую постель.

Громыхнул гром, дождь сильнее забарабанил по крыше. Казалось, погода отзывается на каждый их жест. Где-то вдали сверкнула молния, наполняя комнату ярким светом как раз в тот момент, когда Робин снимал с Реджины последнюю деталь одежды, которая мешала насладиться любимым телом в полной мере. Нежное, почти невесомое касание к ее животу — и вот ее кожа вновь покрывается сотней мурашек. Робин, словно скульптор, любующийся своей работой, изучал каждый ее изгиб, каждую родинку, каждый шрам на нежной коже.

Неимоверное желание, словно огонь по венам, заполняло каждую ее клеточку. Реджина приподнялась, чтобы прекратить эту ласковую пытку, но Робин убил ее идею в зародыше. Теперь прикосновений ему было мало, и он склонился над любимой, медленно прокладывая дорожку от ее шеи к груди, смакуя каждый поцелуй.

Тихий стон вырвался из ее губ, когда мужчина провел языком по ареоле и легонько прикусил ее сосок. Казалось бы, ничто не сможет пьянить сильнее его поцелуев и прикосновений, но тут Робин поднял голову, встречаясь с ней взглядом, и Реджина поняла, как сильно она ошибалась.

То, как он смотрел на нее, лишало рассудка похлеще его пальцев, скользнувших ей между ног. Новый укус и затерявшийся в раскате грома женский стон — словно часть игры, направленной на то, чтобы свести ее сума. Робин поцеловал ее живот и мягким движением руки шире развел ее бедра. Тысяча и одно удовольствие вспыхнуло в ней от кончиков пальцев до макушки, Реджина вцепилась пальцами в простынь, кусая губы, но с каждым его действием ее самообладание трещало по швам. Эта сладкая пытка прекратилась лишь тогда, когда он довел ее до исступления, когда ее тело отзывалось на малейшее его прикосновение, когда Королева губами искала его губы, чтобы забыться в поцелуе.

Но Робин дал промах, с Реджиной нельзя было терять бдительность. Всего мгновение — и Королева заняла ведущую позицию, обещая ему жестокую месть. Игра медленно превратилась в сражение, сражение переросло в танец, в котором оба потеряли голову. Желание дотла сжигало все на своем пути. Реджина обхватила его ногами, и в очередной вспышке молнии их тела соединились. Она изогнулась всем телом, и ее стон утонул в поцелуе. Робин двинул бедрами, и Реджина, вскрикнув, уцепилась руками за его плечи, впиваясь ногтями в его спину. Он был беспощаден, и Реджина впервые за всю свою жизнь подчинилась мужчине, позволяя ему взять над собой верх. Еще один вскрик, и на спине Робина остался красный след. Реджина прижалась к нему грудью и крепко обняла за шею. Удовольствие тягучей карамелью расползалось по телу. Нежность уступила место страсти…

Реджина задрожала и замерла, ее мышцы сократились, и последний толчок отправил их на пик эйфории. Гроза закончилась так же неожиданно, как и началась. Из-за горизонта показалось солнце, окрашивая небо в пастельные тона. Робин мягко поцеловал ее в лоб, и Реджина уложив его на спину, устроилась на его груди, проводя кончиками пальцев по его обнаженному торсу.

В эту ночь она позволила себе отбросить все страхи в сторону, забыть обо всех проблемах и наслаждаться любимым мужчиной. И как же ей хотелось, чтобы так было всегда.

========== Глава 23. Последнее воспоминание. ==========

Она на полной скорости неслась к дому Мэри Маргарет, вдавив педаль газа в пол. Реджине не терпелось побыстрее положить конец постоянным ссорам. И сделать это она хотела до того, как ею овладеют сомнения — даже несмотря на то, что Снежка снова пудрила мозги ее сыну, пытаясь научить его пресловутому семейному оптимизму и маниакальной вере в надежду на счастливый исход. Нет, безусловно, в этом было и нечто хорошее, но Миллс пыталась воспитать своего ребенка немного иначе. Генри должен был научиться с готовностью сталкиваться с проблемами лицом к лицу, не пытаться бросить все на самотек, рассчитывая на старое-доброе Бланшаровское “все будет хорошо”.