– Потому что жизнь не сказка.

Ли следовало бы это знать. Отчаянно желая сменить тему, Грейс ищет в сумочке бальзам для губ.

– Да, пока не забыла. Ты получила от Кэрол письмо о поездке?

– Получила. У меня не выйдет.

– Почему?

– Что значит «почему»? Я же никогда не оставляю Мейсона. И наверняка после моих приставаний Ноа не захочет меня подменить.

– Эй, не мели чепухи. Хватит. – Грейс стискивает ее локоть. – Ничего ты не испортила. Как Ноа себя вел этим утром?

– Более или менее как обычно. – Ли передергивает плечами.

– Вот видишь? Он наверняка все нормально воспринял, а то и польщен. – Она трясет Ли за локоть, словно пытаясь вразумить. – Волноваться вообще не о чем. Тебе правда стоит подумать о поездке в Блэк-Маунтин. Уверена, Ноа с радостью присмотрит за Мейсоном.

– Даже не знаю, согласится ли он на это. – Ли скребет свои голые, тощие руки. – Ему придется оставаться с Мейсоном на ночь.

– Но ты ведь доверяешь Ноа?

– Определенно.

Грейс стряхивает с колен крошки.

– Что ж, тогда он наверняка будет рад помочь. Ты заслужила небольшой отпуск. Сколько тебя знаю, ты ни разу в отпуске не была.

– И то верно. – Ли наматывает на палец прядь блестящих черных волос. – Вчера в разговоре я упомянула о поездке, но вскользь.

Грейс облокачивается на барную стойку и подпирает рукой голову.

– Помнишь, как мы познакомились? Я спросила насчет твоей суперской стрижки, и мы подружились. – Грейс умоляла Ли поделиться с нею всеми волшебными парикмахерскими зельями: ее волосы, что бы она с ними ни делала, все равно подвивались от нескончаемой нашвиллской влажности. – Раз-два, и готово. Мне было интересно, и я задала вопрос. Так что не надумывай ерунды, а просто поинтересуйся у него. Может, откажется, а может, и нет.

– Я не такая, как ты.

– Дело не в этом. Источник твоей тревоги не само решение, а то, что ты все время крутишь его в голове.

– Спасибо, Йода. – Уголок ее губ приподнимается в намеке на улыбку.

– Только подумай, что было бы, не заговори я с тобою в тот день, – шутит Грейс, игриво толкая Ли.

Та расслабляется, опускает плечи.

– Даже не представляю.

– Вот видишь? Так что спроси Ноа.

– Ладно, – кивает Ли.

– Сегодня же и спроси.

– Вот же настырная. Хорошо, сегодня. – Ли что-то набирает в телефоне. – Даже напоминание сделала, так что не волнуйся. Довольна? – Она возвращает телефон в сумку. – Прости, если испортила утро. – Ли отворачивается к окну, от улыбки уже ни следа. – Просто подумала, вдруг хоть раз в жизни мне улыбнется удача. Вот и все.

Сердце Грейс сжимается, но она молчит.

– Нужно для начала спросить Мейсона насчет поездки. Вдруг он против.

– Какая хорошая мама. – Руки Грейс ложатся на сытый живот. – Прогуляемся?

– Где? По Зеленой тропе в Шелби Боттомс?

Им нравится этот парк. Когда выдается свободная минутка, они идут побродить по дорожке, что вьется вдоль реки с редкими рыбаками, минует бейсбольные поля и детские площадки, на которых измученные матери толкают качели со своими чадами, и наконец, нырнув под старые железнодорожные пути, приводит в настоящее царство зелени с густой сенью деревьев, зарослями бамбука и велосипедистами, кричащими «прочь с дороги!» зазевавшимся пешеходам.

В парке Грейс чувствует особую близость с Ли: никаких обязанностей, можно общаться, а можно спокойно молчать. Так что порой они даже не разговаривают. Созерцают ржавые рельсы и бегущую воду, любуются музеем природы, наблюдают за детьми на живописной игровой площадке с песчаными горами, доходят до тропы, которая, обогнув обширный собачий выгул, прямая как стрела, уводит к сверкающему озеру. Только на таких прогулках они обе чувствуют себя свободными.

Ли бросает взгляд на часы.

– Я пообещала Ноа вернуться через полтора часа. У нас есть время?

– Полно. Может, сперва по кофе?

– Не-а, лучше потом выпью.

– А я себе возьму.

Она покупает обычный кофе и, взяв Ли под локоть, направляется к выходу. Здесь каждая садится в свою машину и едет к парку Шелби Боттомс неподалеку. Припарковавшись на полупустой стоянке, Грейс чувствует, как ее отпускает напряжение.

Тайна назойливо напоминает о себе, и Грейс стискивает зубы. После отправки нескольких сообщений ей становится лучше. Сделав вдох, она заставляет себя улыбнуться и присоединяется к Ли у деревьев на тропе. Но хоть Грейс и улыбается, на душе у нее тревожно. Правда вобьет между ними клин, и, как ни старайся, исправить ничего не удастся.

Иногда Ли, проснувшись, не понимает, где и когда находится, словно ее жизнь нарезали ломтиками и перетасовали, будто карточную колоду.

Как правило, рука дремотно тянется за бутылкой на прикроватной тумбочке, но потом пальцы задевают ночник или телефон, и в голове мелькает единственная мысль: «Тогда».

Такой Ли была тогда. Сколько раз она просыпалась по утрам с квадратной головой и единственным желанием: снять напряжение после вчерашних излишеств. И вообще, Ли – одно сплошное напряжение. Если это не вино, то работа, беспокойство, воспоминания – или попытки их избежать. Но сегодня, пробуждаясь, она первым делом думает не о Мейсоне и тянется не к вину.

На уме у нее Ноа.

Ли валяется в постели, рассматривая старый вентилятор на потолке. Ее взгляд перемещается к пятну от протечки рядом, недавно закрашенному, но все равно заметному, а затем перебегает к окнам спальни, на которых недавно завелся древесный грибок.

Она старается следить за домом, но он старый и к тому же не свой. Зато до подруг рукой подать: Кэрол – на Линкойя-Хиллс всего через несколько улиц, Грейс и Элис в Грин-Хиллс, районе побогаче, со школами получше, и только одна Ли снимает жилье. Впрочем, этот дом символизирует для Ли новую жизнь с Мейсоном, так что она им гордится.

Ли гладит соседнюю подушку. На ней никто не спал с тех пор, как в ее жизни появился Мейсон. Она будто вырубила выключатель, но в тот миг, когда напрасно открылась Ноа, этот выключатель щелкнул снова и теперь не хочет выключаться. Слишком живо она представляет, каково будет лежать в одной кровати с Ноа.

Подкравшись на цыпочках к спальне Мейсона, Ли прикладывает ухо к прохладной древесине. Спит. У Мейсона проблемы со сном, несколько лет он даже страдал лунатизмом. Ли еще помнит, как вскакивала с кровати, когда сын поворачивал дверную ручку, пытаясь выйти на улицу, либо, ничего не соображая, являлся к ней и настаивал, что пора начинать занятия. Потом это сошло на нет: он только иногда мечется в постели, роняет голову с подушки и невнятно бормочет. Плохая или хорошая предстоит ночь, не угадаешь: это не зависит ни от сказок, ни от объективных причин. Впрочем, последнее время Ли начала давать ему мелатонин, и он вроде бы помогает.

Она одевается и ставит греться чайник. Когда Ли кладет в пустую чашку пакетик, ее взгляд падает на сад на заднем дворе и скользит дальше, к деревьям на краю участка, в чьих кронах, усыпанных набухшими цветочными почками, играет ветер. Недавно Ли посадила анемоны, маки и грядку лютиков и уже предвкушает великолепную награду, которую получит под конец весны.

Сегодня у нее встреча. Не зная, что стоит за отказом Ноа, Ли как на иголках, но чтоб ей провалиться, если она сорвется на Мейсоне или снова начнет орать как припадочная. С утра в воскресенье график плотный, и все же Ли выкраивает для себя время. Как же достали все эти балаболки, необходимость кивать и поддерживать разговоры! Одна клиентка не может провести все лето за границей, потому что у малыша Билли научный лагерь, вторая не знает, куда потратить премию, третья – какой гидроцикл купить для прогулок по озеру Перси-Прист. Окрашивая непослушные седые волосы и умело подстригая секущиеся кончики, Ли всегда тактично выслушивает и улыбается, хотя в такие моменты хочет лишь одного: взять бутылку вина и пить, пока не почернеет во рту. Отказавшись от облегчения, которое давал алкоголь, расслаблявший узлы агрессии, разочарования и неудовлетворенности, как руки массажистки после марафона, Ли так и не нашла ему равноценной замены.