– Да врёшь! – Ярк выглядел растерянным.

– Зачем бы мне? – Тайка надула губы. – Лети и сам проверь.

– Легко сказать: лети! Эти коты несносные мне все перья повыдергали!

– Тая, ты что, его вот просто так возьмёшь и отпустишь? Ребята его зря ловили, что ли? – Пушок от возмущения даже выронил из когтей последний пряник. Тот шмякнулся на пол, и Ярк тут же пригрёб его к себе и принялся клевать, несмотря на возмущённое шипение коловерши. – Эй! Ну что за наглость!

– Не жадничай, – осадила его Тайка. – Сколько ты пряников уже слопал за это утро?

– Не важно. Это же жар-птица! Вражина подлый!!! Они на моё гнездовье нападали, ещё когда я едва летать научился.

– Ну и когда это было? – Тайка взяла со стола салфетку и шумно высморкалась: ох уж эта простуда – из носа лило, как из ведра. – Сам же говорил, ещё при Кощее! А того Кощея уже в живых давно нет. И Ярк явно не застал те времена.

– Зато его родители…

– Даже если и так – дети за родителей не в ответе! – она перебила коловершу на полуслове, и тот, надувшись, умолк.

А Дымок, прежде никогда не соглашавшийся с Пушком, вдруг перелетел к Тайке поближе и зашептал на ухо:

– Ты эт, ведьма, не торопись. Знать те кое-что надобно. Слыхала небось: перо жар-птицы желания выполнять умеет. Отпустишь птичку – прохлопаешь выгоду. Ох, жалеть потом будешь.

– Так ты поэтому ему перья повыдергивал, что ли? – ахнула Тайка.

Дымок, ничуть не смутившись, кивнул:

– Ага! Ты не подумай, драка честная была!

– Как же, честная! – вскудахтнул Ярк, надувая грудь. – Вдвоём на одного!

– Да ладно, Ночка только мешок принесла!

– И приманку замешивала, – пискнула из-под одеяла чёрно-белая коловерша.

– Ну коне-е-ечно! А перья, можно подумать, не она дёргала, пока ты меня держал, – Ярк яростно клацнул когтями по дощатому полу.

Тайка схватилась за голову: от их громкой перепалки виски заломило, и, кажется, температура снова поползла вверх. Никифор, глядя на неё, прицокнул языком и всунул в руки градусник.

– Вдвоём на одного – это и правда нечестно, – Тайка строго глянула на Дымка, и тот, смущённо опустив взгляд, пробормотал:

– Только эти перья всё равно не работают. Я уж и так, и сяк желания загадывал. На ветер их кидал, ломал, облизывал даже – без толку. Хочешь, сама попробуй: вон там в мешке остатки.

Тайка взяла одно сияющее перо и задумчиво повертела его в пальцах. Ух, и красивое! Похоже на петушиное, но с огненным глазком на кончике, как у павлина. А ночью, наверное, светится.

– Это правда? – она повернулась к Ярку. – Твои перья могут выполнять желания?

– А если и да, то что? – огрызнулся огненный птах. – Запрёшь меня в курятник и будешь при необходимости ощипывать, как эти гады? Эх, а я-то был о тебе лучшего мнения!

Тайка покривила бы душой, если бы сказала, что у неё совсем не было искушения так поступить. Это же сколько всего загадать можно! Но в следующий миг она устыдилась своих потаённых желаний и мотнула головой:

– Нет, я так не сделаю. Ты свободен и можешь отправляться домой.

Ярк неверяще вскинулся, его оперение на радостях засияло золотыми искрами.

– Не зря, значит, говорят: хорошая нынче в Дивнозёрье хранительница.

– Кто это такое говорит?

– Да все, – Ярк встряхнулся. – Слухами земля полнится. Теперь и я могу подтвердить, что ты не алчная, справедливая и по одёжке незнакомцев не судишь. А коли так, оставь себе три моих пера, которые эти кошачьи отродья повыдергали. Мне они, сама понимаешь, уже без надобности – новые отрастут.

– Ой, спасибочки! – Тайка едва удержалась, чтобы не захлопать в ладоши. – А как ими пользоваться, расскажешь?

– Да всё просто, – хмыкнул Ярк. – Кидаешь и загадываешь. Знаешь, почему у этих остолопов не получилось? Перо жар-птицы только тогда желание выполняет, когда добровольно было отдано. А если силой пытаться своего добиться – останешься с носом. Ты только не обольщайся, ведьма, – я пока что не очень взрослый, поэтому и перья мои большого чуда сотворить не могут. Но на мелкие бытовые чудеса вполне способны.

– А насморк смогут вылечить? – Тайка подалась вперёд.

– Это запросто. Да что там насморк: всю твою простуду как рукой снимет. Ты только желания в долгий ящик не откладывай: как только у меня в хвосте новые перья вырастут, эти погаснут.

– Никифор, ты проводишь нашего гостя до вязового дупла? Ну, чтобы с ним ничего по дороге не случилось? – Тайка строго посмотрела на коловершей.

Домовой в точности скопировал её грозный взгляд и почесал в бороде:

– Провожу! Отчего ж не проводить! Заодно давайте сюда ваши пледы и какаушко – мы с Пушком их лесавкам занесём.

– Что, и ты тоже полетишь провожать эту глупую курицу? – Ночка пихнула Пушка лапой в бок. – Мы старались, ловили, а ты!..

– Угу, – коловерша кивнул. – Тая права. Нам не стоило с предубеждением относиться ко всем жар-птицам. И я не должен был вас настраивать против них. Не может же быть, чтобы весь их род нам врагами приходился. Все птицы разные, как и мы, и люди тоже…

– Ну и дурак, – обиженно надулась Ночка. – Сегодня можешь ко мне не прилетать даже, ясно?! Дымок, нам пора, нас тут не любят!

«Фр-р-р!» – они вылетели в окно. Пушок, перепрыгнув на подоконник, проводил их тоскливым взглядом. Тайка сочувственно потрепала его между ушей:

– Не грусти, Пушочек. Она всё поймёт, и вы ещё помиритесь. Хочешь, я тебе перо отдам? А третье – Никифору. Загадаете себе тоже что-нибудь.

– Правда?! – глаза коловерши загорелись, всю печаль вмиг как рукой сняло. – Тогда хочу ящик мороженого! Он же влезет в морозилку? Да? Да?!

– Придумаем что-нибудь, – улыбнулась Тайка: она так и знала, что Пушок загадает себе чего-нибудь вкусненького. – Никифор, а чего ты хочешь?

Домовой мечтательно закатил глаза:

– Знаешь, Таюшка-хозяюшка, желаю я, чтобы посуда у нас сама мылась и в шкаф ставилась. И чистота будет – загляденье, и тебе в том подспорье по хозяйству немалое.

Каждый взял по перу и подбросил его в воздух. Они закружились и ещё не успели даже коснуться пола, когда Тайка почувствовала, что горло больше не болит, нос прочистился и даже чихать больше не хочется. Пушок, обняв крыльями появившийся из воздуха ящик с мороженым, проворковал:

– Ух, моя пр-р-релес-с-сть…

Тайка хихикнула: похоже, кое-кто опять кино насмотрелся.

А из старого умывальника вдруг сама собой полилась вода, и чашки, тихонько позвякивая, принялись намыливаться о губку. Ишь, чудеса: ну прямо как посудомоечная машина у мамы в городе, только не обычная, а волшебная.

– Идёмте скорее! – Тайка вскочила, накинула на плечи пуховый платок и подхватила сумку с пледами. – Я тоже с вами прогуляюсь. Так устала дома сидеть – весна на дворе всё-таки!

Знаете пословицу: кот из дома – мыши в пляс? А вот когда ведьма уезжает из дома на школьную экскурсию, в пляс пускаются коловерши, ну, по крайней мере, некоторые. Потому что остаться без Тайки одному на хозяйстве – это же праздник какой-то! Ну сами посудите: еды наготовлено вдоволь, никто веником не гоняет, полотенцем не машет, за отпечатки грязных лап на скатерти не ругает, и вообще – дом весь твой. Хочешь, спать ложись, хочешь – песни пой. А хочешь – гостей приглашай.

Надо будет Ночку зазвать на вечерочек – посмотреть «Кошмар на улице Вязов»! Ух, и визжать будет! Она ведь – смешно сказать – даже Дарта Вейдера испугалась, а тут – настоящие ужастики, классика! Да ещё и про вязовые дупла, небось…

Признаться, Пушок и сам этот фильм пока не смотрел, но уже предвкушал, как будет успокаивать свою пугливую подружку, когда та откажется улетать в лес на ночь глядя.

В общем, как ни крути, а грядущие выходные обещали быть чудесными: Тайка сказала, что вернётся с экскурсии не раньше понедельника, а Никифор вместе с Фантиком и Гриней отправились на рыбалку – стало быть, дом даже без домового остался.