Пушок в это время доел последнюю свою плюшку, под шумок стащил одну Тайкину, а потом начал толкать ведьму лапкой и делать знаки бровями.

– Чего тебе?

– Тая, ты забыла? Ну, для чего мы все сегодня собрались? Надо вывести этих гусей-оборотней на чистую воду.

А Тайка и правда забыла, во как заболтались. Да и не похожи были Лина с Лидой на злоумышленниц. Но спросить всё же стоило:

– А вы как, учениц себе всё ищете?

– Неужто Алёнка передумала? – Лида хлопнула в ладоши.

Пришлось её разочаровать:

– Нет-нет, теперь она моя ученица. Я вам её не отдам.

– Искали мы, – подтвердила старшая гусыня. – Да никого не нашли. Девчоночки у вас есть хорошие, только способностей к волшебству – ни у одной.

– Эй-эй! – коловерша погрозил им когтем. – Вы наших девчонок уводить и в гусынь превращать не вздумайте.

– Пушок, успокойся, – осадила его Тайка. – Тебе же ясно сказали: насильно никого не заберут.

Коловерша открыл пасть, чтобы возразить. Нет, он понимал, что Тайка права. Просто поспорить хотелось – с ним под настроение случается. Но Тайка сунула ему в зубы плюшку и оставила последнее слово за собой.

– Так. Значит, Танюшку не заберёте? – спросил Пушок у Лины, когда прожевал лакомство.

– Не-а.

– И Людочку?

– Не заберём.

– И Сашеньку?

– Да что ты прицепился как репей? Сказала же: нет. А будешь приставать, тебя украдём, понял?

– Меня нельзя красть! – ахнул коловерша и на всякий случай придвинулся поближе к Тайке. – У меня ведьма есть! И вообще, я – самец. Меня к вам не пустят.

– Да шучу, шучу, – усмехнулась Лина. – Уж больно ты забавный.

Тайка, хихикнув, потрепала Пушка по холке. Коловерша порой и впрямь увлекался. Упрётся – не переупрямишь. Ничего, рано или поздно смирится, что виллы – благие существа, хоть и гуси-оборотни. Не в чем их подозревать.

Остаток вечера они проболтали о всяком-разном. Гусыни рассказывали о южных краях, где Тайка только мечтала побывать. Ей так хотелось однажды своими глазами увидеть синее-синее море, по которому ходят кораблики и плавают белые лебеди. А в небе кружат чайки. Даже не верилось, что на родине Лины и Лиды весна наступает уже в феврале, представляете? А снег порой вовсе не выпадает. Разве что где-нибудь высоко в горах. А холодов – нет, вы только подумайте – всего пара недель в году.

Когда они допили третий чайник чая, настала пора укладываться спать. Тайка устроилась под любимым одеялом, Пушок свернулся калачиком в её ногах, а Лина с Лидой попросились на постой в курятник. Мол, надоело в человеческом облике ходить, хочется перекинуться в птиц. Для сна оно полезнее. Так и заснули.

А наутро Тайку разбудил коловерша – опять взволнованный донельзя.

– Тая, полундра! Просыпайся скорее. Наши гусыни-вертихвостки сбежали!

– Ну что ты опять кричишь? – Тайка протёрла заспанные глаза. – Не сбежали, а ушли. А что не попрощались, так они же птицы вольные. Решили лететь – полетели.

– Опять не веришь? – надулся Пушок. – А, между прочим, зря! Они не полетели, а пешком пошли. Я сам видел. И с ними кто-то третий был. Ты понимаешь, что это значит? Они всё-таки кого-то увели, заманили в свои сети. А обещали! Обещали!

Ну что тут скажешь? Пришлось быстро одеваться и бежать на холодную улицу – даже без привычного утреннего какао. Коловерша от неё ни за что не отстал бы.

Они успели догнать гусынь уже за околицей. Тайка издалека увидела три фигуры и прибавила шаг – а Пушок-то, похоже, был прав. Только вот спутница Лины и Лиды девочкой не выглядела. Наоборот, была самой грузной из них. И вообще, казалась очень знакомой…

– Тётя Надя? – подбежав, Тайка узнала продавщицу из магазина. – А вы-то что здесь делаете?

Гусыни переглянулись и хором выдали:

– Не то, что ты думаешь.

– А по-моему, очень даже то! – насупился Пушок, выпуская когти. – Нарушаем, гражданочки? Похищение людей – это статья, между прочим. Ни с места! Я вас арестую!

– Это, наверное, больно? – ахнула Лида.

А тётя Надя всплеснула руками:

– Ой, это ж мой любимый рыженький котик. Я его прикармливала. Твой, что ль, Таюшка? – она почесала Пушка за ушком, и тот растерялся.

Разве можно чесать за ушком детектива при исполнении обязанностей? Но так приятно… мр-мр-мр.

– То ли он – мой, то ли я – его, мы ещё не определились, – улыбнулась Тайка.

– Такой хороший… – тётя Надя гладила и гладила коловершу. А потом тихо – Тайка едва расслышала – сказала: – Прощай, рыжик.

– Что значит «прощай»? – встрепенулся Пушок. – Тая, она по-коловершьи не понимает. Спроси у неё.

– Вы уезжаете? – у Тайки на глаза навернулись слёзы.

Они с тётей Надей не были близки – так, болтали о природе, о погоде, – но «прощай» явно означало, что та покидает Дивнозёрье навсегда. От этого почему-то было очень грустно.

– Можно и так сказать, – продавщица глянула на Лину, потом на Лиду, и те кивнули, мол, говори всё как есть. – Таюшка, я слышала, о чём вы там болтали. Про волшебную страну. Закрыла магазин, пошла следом. И – ты уж извини – под окном простояла до вечера, ваши беседы слушая. А как вы разошлись, пошла в курятник – договариваться. Разве можно такую возможность упускать?

– Я думала, что виллы забирают только молодых девушек, – Тайка захлопала глазами.

– Так и есть. Но для меня решили сделать исключение.

– Тая, спроси, она точно-точно сама решила? – нахмурился Пушок. – А кто же мне будет давать рыбку?

– Пушок, тётя Надя взрослая женщина и может решать, куда и с кем ехать.

– Так-то оно так, но…

– Я очень больна, – тихо призналась тётя Надя. – Мне недолго осталось. А тут – целый волшебный мир, новая жизнь и крылья… Знаешь, я всегда мечтала летать. С тех пор как мама меня маленькую отвезла на юг на самолёте. Я запомнила домики внизу – будто игрушечные. И облака. А море… оно такое огромное. Там я смогу видеть его каждый день. И буду снова здоровой, потому что виллы не болеют. Это ли не счастье?

Тайка вздохнула. Вот так живёшь всю жизнь рядом, ходишь в магазин, покупаешь носки или резинки для волос – и не знаешь, что за прилавком стоит несчастный человек с большой светлой мечтой… Может, тётя Надя и не умела творить чары, но всегда помогала другим – словом и делом – и ничего не просила взамен. Это, если подумать, тоже настоящее волшебство.

Первым опомнился Пушок:

– Счастливого пути!

И Тайка повторила вслед за ним:

– Счастливого пути, лёгких крыльев.

Ей очень хотелось увидеть, как тётя Надя превратится в птицу, но гуси-оборотни ревностно хранили свою тайну.

До дома они с Пушком добрались молча. Тайка вошла, повесила куртку на гвоздик, скинула сапоги.

– Будешь какао?

Коловерша прежде никогда не отказывался от угощения, а тут словно не услышал вопроса:

– Тая, а ты уже думала, какое желание загадаешь, когда придёт время повязывать мартеничку на дерево?

– Нет. А что?

– Можно я загадаю? Очень надо!

Тайка ожидала, что коловерша заведёт свою обычную песнь про горы мороженого и тонны пирожных, но ошиблась.

– Я хочу, чтобы тётя Надя нашла своё счастье, – Пушок неотрывно смотрел в окно. – Она была так добра ко мне. Рыбкой угощала. Она заслужила!

Ну как тут откажешь? Конечно, Тайка согласилась.

И в этот самый миг над их домом сделали круг три диких гусыни, а потом, выстроившись клином, полетели на юг: далеко-далеко, к тёплому синему морю.

– Ну вот, я так и знал! – бурчал домовой, громко звеня ложечкой о край чашки. – Предупреждал же! Пошто меня не слушала, Таюшка-хозяюшка? Не зря ж говорят в народе: настал марток – надевай сто порток! А ты без шапки на улицу бегала, вот и хлюпаешь теперь носом. Эх, опять пропустишь контрольную по алгебре…

Он отложил ложечку в сторону и протянул ей чашку.

– Не ругайся, Никифор, – Тайка, вздохнув, отхлебнула чай с малиновым вареньем и поморщилась. – Ух, сладко! Сколько же ты сахару туда положил? У меня сейчас что-нибудь слипнется.