Борщин стан был большой, не все вышеназванные селения входили в приход борщинской церкви. Всего в стане Борщине, согласно переписным книгам 1715 г., было 2 двора церковных[97], 13 дворов помещиков, в них мужского пола людей было 73 человека, а женского – 81, крестьянских дворов было 98, в них мужского пола было 405 чел., женского – 430 чел., а также других 15 дворов[98].

Назовем еще ряд селений Иванчужского стана, соседствующего со станом Борщиным. Указанные станы рядом стояли друг с другом, в дальнейшем населенные пункты этих административных единиц переходили из одного административно-территориального деления в другое. В Иванчужский стан входила д. Косина Гора (за Антоном и Яковом Грамотиными, детьми ранее упомянутого Савина Иовича, за Федором Овцыным)[99], которая находится сравнительно недалеко от Борщино. Также сюда была включена деревня Бакшеевка[100], д. Андренино[101] (Андрейково)[102], Окульцово[103], д. Коряково[104], д. Яблоково[105], Савиново[106], Самычево[107], Палкино[108], Ременниково[109], сельцо Пантусово[110]. Для сравнения, в Иванчужском стане, по документам переписчика, было три двора, названных «помещичьими», несмотря на большое количество жителей[111], но значительно крупнее, чем в стане Борщине были владения, именуемые «вотчинными»[112].

По мере развития истории жизнь этих населенных пунктов обрастала различными взаимосвязями, которые в один период были более тесными, потом ослабевали, потом опять усиливались. Крестьянским юношам и девушкам подыскивали жениха или невесту в своем селе, соседней или недалекой деревне из знакомого рода. Венчания совершались в приходских церквях, в том числе и в Никольской. У крестьян жизнь строилась вокруг весенне-летнего сельскохозяйственного сезона, даже браки были редки в этот период из-за высокой занятости на пашнях и покосах.

В те времена был распространен обычай «подымать иконы к себе в дом», когда наиболее чтимые образы из церквей переносились в дома местных жителей для совершения молитвословий. В 1722 г., в русле петровской политики, правительственным указом такое «хождение» было запрещено, в дальнейшем этот указ был отменен[113].

В старину часто было так, что на одном месте устраивалось несколько церквей. Они могли появляться не сразу, сначала строилась одна, потом через несколько лет, десятилетий или даже веков рядом возводилась другая, в связи с какими-либо духовными обстоятельствами: рождением и крещением детей в семье будущих строителей из богатого сословия или данным обетом в каком-нибудь деле, желанием особо почтить память духовного покровителя и др.

Епископ Вениамин Сахновский

Портрет 18-й в., РГИА

Так и в Борщино в начале 18-го века мы находим рядом с Никольским храмом церковь с престолом во имя Трех Святителей (свт. Василия Великого, Иоанна Златоуста и Григория Богослова). Точная дата постройки этой церкви неизвестна. Очевидно, это произошло между 1715 и 1722 гг., потому что в переписных книгах 1703 г. и 1715-16 гг[114]. о Трехсвятительской церкви данных нет, а в 1722 г. она уже упоминается вместе с Никольской церковью села Борщино[115].

Церковь Трех Святителей была деревянная, узнаем мы об этом из печальных известий 1737 г., повествующих о том, что она сгорела 8 января сего года. Об этом в прошении, поданном в синодальный Казенный приказ, сообщал староста церкви Николая Чудотворца – «генерала Алексея Кирилловича Зыбина деревни Конюхова крестьянин Павел Давыдов»[116].

Он написал прошение с просьбой издать указ о строительстве новой Трехсвятительской церкви на месте старой, сгоревшей и заверял, что «приходские люди вместо оной сгорелой церкви обещались построить» деревянную церковь, теплую и новую[117].

Пожары для деревянной Костромы и окрестностей того времени не были редкостью, в том числе и для церковных зданий. Обильные ветра, легковоспламеняющееся сухое дерево, древесное отопление, неразвитая система пожаротушения были причинами частых пожаров. Не исключено, что Трехсвятительская церковь стояла поодаль от Никольской, поэтому вторая осталась нетронута тем пожаром, или пожар быстро был локализован.

По результатам рассмотрения прошения преосвященный Вениамин (Сахновский) епископ Коломенский и Каширский, который возглавлял Московскую духовную дикастерию, курировавшую Казенный синодальный приказ[118], оставил предписание: «дать храмозданную грамоту 1737 г. октября 5 дня»[119].

Кто был строителем Трехсвятительского храма неизвестно, также нет доподлинной информации о строителях нового храма на месте сгоревшего. Предположительно, это был кто-то из местных помещиков. К слову сказать, владелец Конюхово, упомянутый выше генерал А. К. Зыбин, в 1730-е гг. был очень влиятельным человеком, с 1726 по 1731 гг. он возглавлял Берг-коллегию, осуществлявшую руководство горнорудной промышленностью[120]. Другой вопрос, что Конюхово было «приписным» владением генерала, в котором он мог никогда и не быть вовсе, не имея нужды в каком-либо попечении о борщинских храмах.

О священстве этих лет известно, что в селе Борщино был «Николаевский» поп Афанасий Петров, которому в 1740–1741 гг. выдавались венечные памяти. Здесь же упоминается церковный дьячек Иван Иванов[121]. Этот Иван, символично или нет, открыл новую «династию Ивановых» – попов в Борщино во второй половине 18-го века, но об этом скажем позднее.

В описи культурных ценностей по Никольской церкви конца 20-го века упоминается хранившаяся здесь Библия 1751 г., Триодь Цветная 1749 г., богослужебные минеи сер. 18 века и другие предметы[122].

Вторая половина 18-го века – время расцвета имперской политики России, зародившегося при императрице Екатерине Великой, которая, будучи немкой по рождению, сделала много, как мы знаем, для российского самодержавия. Быть может, она не стала в глазах церковной общественности поборницей Православия, житие ее было не столь праведно, чтобы называть ее святой, но все согласны с тем, что для укрепления государственности, в котором православная вера играла тогда значительную роль, Екатерина сделала немало.