И. Т. Грамотин (?-1658)

Фототипич. изображ., 1898 г.

Упоминание иеромонаха (то есть монаха в священном сане) Михаила из Борщино остается загадкой. Это мог быть, например, вдовый священник, который жил в Борщино и принял монашество. Есть версия, что о. Мисаил из Борщино стал одним из первых насельников Игрицкого монастыря[47].

В дальнейшем от Новотора и Зота Зворыкиных части поместья переходили к наследникам в разных степенях родства. Среди наследников отметим Савина Грамотина (наслед. ок. 1634 г.) и Андрея Артемьевича Заботолотцкого (наслед. ок. 1658 г.). Оба интересны своими родословными. Савин Грамотин иногда называется сыном видного деятеля Смутного времени и царствования Михаила Романова думного дьяка, печатника Ивана Тарасьевича Грамотина[48], который, несмотря на склонность к интригам и западничеству, занимал (с небольшим перерывом) видные государственные посты до самой своей кончины в 1638 г.[49] Но подтверждений прямого родства Ивана и Савина нам найти не удалось. В то же время в Костромском уезде в Плесском стане жили Грамотины в Светочевой Горе, там был и Савин, но с отчеством – Иович (или Иевлевич)[50]. Также есть архивная запись по ввозной грамоте Савина Грамотина в Иванчужский стан (соседний с Борщиным) Костромского уезда 1666 г., в которой Савин упоминается с отчеством Богданович[51]. Считается, что Савин Иович Грамотин является прапрадедом известного филолога и поэта Н. Ф. Грамматина[52], бывшего директором Костромских гимназий и народных училищ (1812–1819).

Царский стольник

по гравюре из кн. А. Олеария «Описание путешествия в Московию»

Другой упомянутый наследник, Андрей Заболотцкий находился на дворцовой службе (стряпчий, стольник) и был представителем известного дворянского рода, берущего начало от династии Рюриковичей[53].

В 1677 г. в Борщино также были поместья Федора Артамоновича Жадовскаго, Саввы Стефановича Сколкова и Лаврентия Дмитриевича Зворыкина. Последний, как мы понимаем, был сыном Новотора (Дмитрия) Зворыкина. Его поместье потом наследовали дети Федор и Иоанн, чьи имена числятся в списках московских дворян конца 17-го века[54]. Ф. А. Жадовский был стряпчим и стольником при дворе Федора Алексеевича и Петра Алексеевича, а С. С. Сколков – московский стольник при Петре I[55].

Примечательно, что в сентябре 1685 г. было подано «3 грамоты села Борщина церкви Николая чуд., попов: Василия Михайлова, Феодора Михайлова и Максима Михайлова»[56]. То есть можно предположить, что здесь служили на тот момент три священника, скорее всего, из одной семьи, по отчеству – Михайловы. Нахождение здесь одинаковых имен – неудивительно, потому что к концу 17-го века на Руси формируется наследственный характер служения по духовной линии[57], но то, что три священника упоминаются одновременно в одном сельском храме – это примечательно, как по тем, так и по нынешним временам.

Вид Богородице-Игрицкого монастыря в 1834 г.

http://bibl-kostroma.ru

Точные данные о том, какие селения входили в Никольский приход в 17-м веке установить трудно. Граничил приход с приходскими дворами Александро-Антониновской церкви в Селище. Недалеко располагался упомянутый выше спутник богомольцев 17-го века – Богородицкий Игрицкий Песошенский мужской монастырь. Интересно, что Зворыкины, начиная с Невера, по ввозной грамоте 1602 г. были владельцами п. Игрища, отошедшего в 1687 г. Игрицкому монастырю[58]. В синодик Игрицкого монастыря 17-го в. и в более позднее время вписаны имена, например, Лаврентия Зворыкина[59], Андрея Артем. Заболоцкого[60], которые, очевидно, внесли какую-то лепту в монастырь. Во всяком случае, известно, что Лаврентий Дмитриев сын Зворыкин отдал обители своего крестьянина с четырьмя сыновьями, которые «жили в бегах» в Игрицком монастыре, и указал при этом, что вкладчиками в монастырь были его отец и дед (Новотор и Невер)[61].

Список 19-го в. с Игрицкой Иконы Божией Матери

http://bibl-kostroma.ru/

О почитании борщинцами чудотворного образа Богоматери в Игрицком монастыре может свидетельствовать случай одного из первых чудотворений, получивший название «Чудо о жене Ирине Симеоновой»: «Вдова Ирина, Симеонова дочь, по прозванию Морозовская, из села Борщино, утратила речь и могла объяснятся с окружающими только жестами. Больная пришла к чудотворному образу Богоматери и со слезами молилась пред ним. Тем временем у иконы начали служить молебен – и когда за молебном стали читать Евангелие, к Ирине вдруг вернулась речь, она ясно заговорила»[62]. Конечно, молва должна была быстро разнести разговоры об этом исцелении по округе. В дальнейшем духовная связь Никольского храма с. Борщина и Игрицкого монастыря не прерывалась до самого закрытия последнего.

В Борщин стан входило село Введенское, с поместьями Плещеевых, Зюзиных и др., но территориально оно расположено достаточно далеко от Борщино, ближе находятся церкви Соли Великой и Малой и Бабаевский монастырь[63].

В самом начале XVII в. земля за рчк. Борщовкой тоже была связана с фамилией Плещеевых. Из «Духовной» Кирилла-Смерда 1603/04 г. «Иванова сына Плещеева, с явочной записью 1606 г. февраля 10 суздальскому архиепископу Галактиону» мы узнаем о владении Плещеевыми места под названием «поле Зарещное за рекою за Борщовкою»[64]. Отсюда, как мы полагаем, произошло название д. Заречье, которая сегодня соседствует с Борщино.

Говоря о 17-м веке можно еще отметить такой факт, что в 1960-г. в Костромской музей-заповедник поступила икона из Никольской церкви с. Борщино «Рождество Христово», датируемая концом 17-го века, по авторскому стилю икона связана с именем Гурия Никитина, написана кем-то из его «круга»[65]. Икона считается выдающимся памятником русской иконописи 17-го века. С большой долей вероятности, она была написана для Никольского храма с. Борщино.

Фрагмент иконы «Рождество Христово» из ц. с. Борщино

Сообщество «Библиотека Иконописи», см. «ВКонтакте»

Восемнадцатый век для России уже в самом начале оказался противоречим и двойственным. С одной стороны, был сделан большой скачок в имперскую политику, который заставил Европу прислушаться к России. С другой стороны, когда-то неявная борьба русского и западного в российской действительности обрела новый, более заметный и определенный виток. Церковь не оказалась в стороне от всего этого. Уже в самом начале своего царствования Петр I упразднил патриаршество, подчинив церковь государству через синодальные учреждения. Тогда же, при основателе Санкт-Петербурга, задышала секуляризация, еще больше выросшая во второй половине 18-го века при его потомках. Но в это же время, на месте обветшавших деревянных церквей, началось массовое строительство каменных храмов, многие из которых стоят до сих пор.